Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Вероника сказала обидчиво:
– А от меня почему?
– А вдруг и тебя подкупил? Тебя подкупить легко, сказать только, что для моего же блага! Ты такая, для друзей всегда готова помогать всячески…
Вероника что-то говорила, уговаривала, потом они обнялись и всплакнули, а я по стене поднялся наверх, вышел на крышу и сел на краю так, что ноги свесились над улицей. Далеко-далеко внизу крохотные люди, игрушечные автомобили, а мне стоит только чуть наклониться вперед…
Ну и что я получил со всем своим всемогуществом? А как начинал, когда был совсем слабеньким и едва-едва двигался в стенах, какие планы строил! И кем стал… А ведь когда-то дрался хотя бы за чистоту дома, робингудствовал на ночных улицах, спас дочку олигарха, изо все сил помогал «хорошим людям» и как мог наказывал «злых».
И что теперь? Жру и пью в три горла, вот уже брюхо, на боках жирные складки, морда толстая. Никакие пачки баксов не помогут, если сам не станешь жрать меньше, а двигаться больше. Ишь, все и так на дом приносят, а девочек привозят!.. Скотина. Уже и забыл, что дар можно использовать не только для себя, но и для других.
А в самом деле, кто я? Вроде того дебила в Америке, который выиграл сто пятьдесят миллионов в лотерею. Но как был дебилом, так им и остался. Только богатым дебилом. А кем стал я?
Сколько в одной только Москве преступлений ежечасно, а я доволен, что набиваю брюхо? А сколько гнусностей в мире, которые я мог бы предотвратить? Или хотя бы наказать за свершенные, чтобы зло не плодилось от безнаказанности?
Даже Роберт, на что уж дурак и бабник, и тот сказал Галочке, что я тупарь, не смогу воспользоваться удачей, даже если та рухнет ко мне прямо в мешок. А ведь в самом деле… Могу колоссально много, а что делал? Сперва хотя бы в своем доме воевал, порядок наводил, всякую мелкую гнусь приструнивал…
Взгляд мой упал на туфли от Катаньи, носки от Берлускони, пальцы скользнули по безупречной ткани костюма. Дурак, ворона в павлиньих перьях… Горд, что в карманах карточки Web-money, e-pay, кредитки, а как вершина хвастовства – тугой бумажник со стодолларовыми купюрами…
Кто-то меняет электропроигрыватель на электровыигрыватель, кто-то дорогого друга на более дешевого с доплатой, а кто вообще хорошего лектора на хорошее пиво, а я так вовсе сменял разумное, доброе, вечное на надежное, выгодное, удобное.
И еще какое-то время этим гордился, дурак набитый.
Надо уходить из ее жизни, уходить тихо, по-английски. Не дожидаясь, пока пошлют по-русски. Счастье было так возможно, и так возможно, и вот так возможно, но я все просрал, не сумел при всех своих супервозможностях, подсматривающих и подслушивающих устройствах, тотальном шпионаже.
Значит, как говорил Андрей, что-то я недопонял. И, достигнув цели, вдруг сообразил, что промахнулся.
Бездумно, на одних инстинктах погрузился в камень, на котором сижу над пропастью улицы, через несколько мгновений вышел внизу и сразу открыл дверцу своего верного бумера. Полчаса стремительной езды, вот уже знакомое здание, у входа солидная мраморная доска с крупными золотыми буквами, дверь солидная, внушающая уважение одним видом, на охране здоровенный парняга в камуфляжном костюме.
Он сразу отдал мне честь, я остановился в удивлении:
– Ты чего?.. Всех так встречаешь?
– Вы же не все, шеф, – ответил он резонно.
– Оттуда знаешь, что я шеф, – потребовал я. – Ты же новенький!
– У меня список лиц, – пояснил он, – которым доступ разрешен в любое время. А в вашем случае даже портрет…
– Покажи!
– Вот, смотрите…
Портрет оказался не ахти, я могу и получше, но сходство есть, охранник смотрит победно: знай наших, уж хозяина-то узнаем издали. И все знаки почтения на месте, иерархия соблюдена, этого не отнять.
– Круто, – согласился я. – Молодец ваш новый директор.
– Это точно, шеф, – согласился он и тут же добавил: – У вас меткий глаз на кадры!
И это знают, мелькнуло у меня. Надеюсь, знают не все. Должна бы стыдиться директорша, но почему-то стыдно мне.
Недлинный коридор приятно пахнет свежим ремонтом. Вдали двое вышли покурить, но, увидев меня, сразу же сделали вид, что идут по делу, и юркнули в дверь напротив.
Шаги мои становились все замедленнее. Стало жарко, я с изумлением ощутил, что к щекам прилила кровь. В замешательстве остановился, ноги стали ватными, а сердце застучало так, словно иду на важный для себя экзамен.
В коридоре показался лысоватый мужчина с бумагами, я понял по его безмятежному виду, что грозного хозяина во мне не признал, идет равнодушно и почесывает за ухом. Я с облегчением вздохнул и толкнул дверь приемной.
В помещении, оформленном недорого, но со вкусом, молоденькая девчушка, похожая за эльфа, спрятавшего уши под высокой прической, быстро-быстро печатает на компьютере, не отрывая взгляда от экрана.
– Здравствуйте, – сказала она приветливо и улыбнулась мило, – вы к кому?
– К Екатерине, – сообщил я. – Директору то есть.
– По какому делу?
Я улыбнулся.
– По очень важному. Лапочка, меня зовут Виталием Владимировичем.
Она охнула, округлила глаза и вскочила, едва не вытянувшись в струнку. Щеки стали алыми, пунцовыми, а затем краска сползла на шею.
– Простите, – пролепетала она, – я вас не узнала.
– Немудрено, – утешил я. – Вы новенькая.
Я прошел через приемную, за спиной девчонка бросилась к телефону, а я толкнул дверь и сразу ощутил, что кабинет изменился, как если бы царская конюшня превратилась в деловой зал для переговоров. Стены отделаны панелями из хорошего дерева, за большим солидным столом Екатерина в строгом деловом костюме, великолепная прическа, а длинные ноги из-под стола все так же дразнят великолепием и совершенством.
Она подняла глаза, я поклонился с порога. Она вздрогнула, вскочила, сразу растеряв имидж сильной и уверенной бизнес-леди. Я нахмурился и жестом заставил ее опуститься в директорское кресло. На ее лице выражение испуга быстро уступило место, как ни странно, облегчению.
– Наконец-то!
– Что-то случилось? – спросил я встревоженно.
– Ничего особенного, – ответила она с живостью, – однако вы с того дня не показывались вовсе!
