Хозяйка "Эльфийских ушек" или Никому не отдам
Глава 1
Хлясь! Удар был такой силы, что вывел меня из состояния сна, или не сна… В следующий момент я поняла, что происходит непонятное. Я точно должна сейчас спать на своем мягком диванчике, читать под фоновый звук телевизора, а не лежать на огромной кровати с нависающим надо мной непонятным мужиком. Неужели я умерла? А это ангел? Тогда, извините, какого фига у меня все болит? Я, конечно, дама уже давно перевалившая средний возраст, но чтобы так болело, нужно под трамвай попасть или упасть с высоты… наверно.
— Намайна! — рявкнул мне прямо в лицо мужик, а меня выгнуло от боли внизу живота, глаза мельком усмотрели большой, колышущийся от движений живот. Мамочки! Я что, беременная? Как?! Моя рука ухватилась за живот, и я поняла, что рука не моя, — тонкая, изящная, с аккуратными остренькими ноготками. Это ввело меня в ступор… верните мои ручки! Мои трудовые мозолистые корявенькие ручки! Я не хочу! А-а-а! Меня повторно выгнуло от тянущей боли. Как же давно это было, нет, нет, я не хочуууу! Это сон! Я сжала зубы, но стон все равно пробился из горла.
— Намайна! — опять рявкнул мне в лицо мужик и, схватив мою руку, откинул ее с живота. Боль опять скрутила и я, пережидая схватку, с ненавистью, посмотрела на мужика. Если он еще раз, заорет, я ему его вопли в горло вобью! Я же ро-жа-ююю!
Тело мелко дрожало, я пыталась понять, что происходит и как с этим бороться. И что вообще здесь творится. Хотелось материться, сильно, со вкусом, давно так не хотела. Я уже не в том возрасте, чтобы рожать, да и тело не мое, значит… а что это значит?! Следующая схватка, и я скрежещу зубами, извиваясь на кровати. Мельком вижу мужика, который что-то приказывает двум женщинам в белых одеждах.
Что ж так больно-то? Я уже и забыла эту боль, в своей жизни рожала два раза и потом сказала себе — все, хватит. С мужем придурком да вечным безденежьем, куда нищету плодить? Всю жизнь тянула детей одна. Мужа, проплакав годик, турнула восвояси, пусть он свои нетленки на чужой шее пишет, писатель фигов, и нам с детьми стало легче без лишнего рта. Вырастила я их давно, вот уже десять лет, как внуков нянчу. А тут такое! А-а-а-а! Да что же это?! Даже на старости лет покоя нет!
Схватка отпустила, и я задышала, стараясь прийти в себя и немного осмотреться. Комната была большой, светлой и странной. Стены не прямые, а округлые, деревянные, с красивыми узорами, окна разной формы и размеров, и решетки не железные, а деревянные, вернее, решетка из веток. Куда я попала?! Точно! Я попала! От осознания перспектив стало нерадостно. Книжки про попаданок я любила, но одно дело читать или слушать о чужих приключениях, и совсем другое самой оказаться в этой вот попе. Опять заново все? Да нафиг оно мне надо?!
Мне все нравилось, меня все устраивало! Моя квартирка, в которой дети в том году свежий ремонт сделали, моя дача, на которой каждый кустик, каждый цветочек с любовью выращен. Дети мои хорошими людьми получились, семьи завели, меня не забывают, внуков подкидывают на каникулы. Я, можно сказать, только жить стала, без оглядки и нервов, а тут такое!
Мужик пробежался по комнате, раздавая указания, а потом опять подошел ко мне. Он показался мне огромным. Высокий, под два метра ростом и какой-то худющий, или, скорее, жилистый. Лицо бледное со светящимися белым светом глазами, увидишь такого ночью и на всю жизнь заикой останешься.
Удивляться и ругаться и вообще что-то делать я скоро перестала. Удивлялка сломалась. Думать, сошла ли я с ума или все это реальность тоже было некогда. Все, на что я была способна, это орать или скрежетать зубами, когда набегала очередная схватка, а еще быстро дышать, чтобы собраться с силами к новому приступу. Вспоминала все умные вещи, которые перечитала в жизни о родах и старательно дышала.
Скоро схватки слились в одну, нескончаемую, и под конец меня стало выкручивать от потугов. Хотя бы боль ушла. Зато так дуло, думала, глаза выпадут. Вроде все шло правильно, если вспоминать свои предыдущие роды, сейчас я буду рожать. Чувства к ребенку? Откуда? У меня и к себе-то сейчас никаких чувств не было. Все, что я желала, чтобы все побыстрее прекратилось. Мужик, кстати, видимо, оказался врачом. Он споро руководил женщинами-помощницами, которые помогали мне. Держали руки, когда я с силой подтягивалась, стараясь выдавить из себя ребенка, и расставляли ноги, чтобы я их не сжимала вместе. Сам он внимательно следил, что там у меня между ног, и покрикивал на меня, повторяя то «намайна», то еще какую-то белиберду. Постепенно я вошла в ритм и, казалось, стала понимать, что мне говорил этот лекарь.
— Дуйтесь, госпожа, еще немного, еще чуть-чуть и ваш малыш будет с вами, — увещевал меня врач, а у меня проскакивали мысли, что знание языка — это плюс в непонятной попаданческой жизни. Я уже поверила, что не сплю и не сошла с ума, в этом хорошо помогает адская боль.
Когда ребёнок наконец-то родился, я замерла и уставилась в потолок, не желая двигаться и вообще что-то делать. Легко отошел послед, женщины споро катали меня по огромной кровати, меняя на мне рубашку и окровавленные простыни, а я словила дзен и глупо улыбалась.
— Госпожа, ваша дочь, — лекарь наклонился и положил мне на грудь кряхтящего младенца, завернутого в белые простынки. Я вяло трепыхнулась, меня тут же приподняли и под спину наложили ворох мягких подушек. Я нехотя скосила взгляд на ребёнка и замерла. Никогда не думала, что один взгляд может изменить мир. Этого мира вокруг вообще не стало. Только я и моя малышка, моя доченька. Огромные темно-синие, как предгрозовое небо глаза, тяжелый взгляд, а ведь у младенцев не может быть такого серьезного взгляда, красные губки, которые кривились в желании поймать грудь. Мое чудо было совершенством! Я с гордостью смотрела на продукт своего труда, свой труд я ценить умела. Путь не я ее зачала, но я ее родила. Мое!
— Как жаль, — прошептала, смотря на меня, пожилая служанка.
— Бедная девочка, — поддакнула ей вторая помощница, — без отца будет плохо. Я не вслушивалась в их разговоры, решительно отодвинула ворот рубахи и аккуратно просунула в маленький ротик набухшую от молока грудь.
— Госпожа! —вскрик одной из женщин, — Что вы делаете?!
— А что я, по-вашему, делаю?! — голос еле повиновался, с губ слетали слова чужого языка, который я понимала как родной. Малышка ухватилась за грудь и с удовольствием заработала присоской, вызывая во мне умиление и улыбку. Давно забытое чувство, и мое сердце дрогнуло. Я опять мама, и плевать, насколько я тут останусь, малышку я никому не отдам. Мое!
— Но вы же требовали кормилицу, госпожа?! — одна из женщин всплеснула руками. — Господин будет недоволен!
Так, я призадумалась. Если я госпожа, то не служанка, уже хорошо. Если есть господин — значит, отец ребенка и мой муж, или как? Спросить бы, да как бы не выдать, что я не я. Может, тут за то, что я чужое тело заняла, сразу на плаху ведут. Я аккуратно провела пальцем по щечке малышки, отодвинула пеленку и очумело уставилась на острое ушко. Уже догадываясь, что сейчас почувствую, потрогала свое ухо и выдохнула. Вот тебе, бабушка и Юрьев день, я эльфийка. Взглянула на смотрящих в мою сторону и о чем-то шепчущихся служанок в поисках таких же ушей у них, но они были в платках, которые прикрывали полностью голову, оставляя открытым лишь лицо.
Дверь с грохотом открылась, и в мою комнату, быстро я себе ее присвоила, ворвалась банда остроухих. А как еще сказать, если лица у них были злобные. Я поняла, что ничем хорошим для меня приход не закончится. Главным был еще один остроухий. Высокий, светловолосый, да тут все светловолосые с разными оттенками рыжины. Одетый в белую рубаху свободного кроя с пышными рукавами и мелкими пуговками спереди, грудь почти вся открыта. Щеголяет золотистой татуировкой. Лицо как с картинки, была бы художником, сразу рисовать села. Этакий сплав аристократичной красоты и пиратской небрежности, наверное, все дело в легкой рыжеватой щетине. Странно, думала, эльфы безбородые.
