Глава 2
Предпоследнюю ночь перехода на пути в город Берегинск отец Верилий не спал и смог в полной мере насладиться путешествием на носилках через ночной лес. Носилки нещадно трясло, и, несмотря на отвар, который дала Вараня, это отзывалось болью во всем теле. Но отец Верилий предпочитал не думать об этом, он просто любовался ночным пейзажами, размышляя о своем.
Над ним медленно проплывали кроны деревьев, облюбованные лесными огоньками. Из-за отсутствия одного глаза перспектива зрения ухудшилась, и ему казалось, что верхушки деревьев касаются небесных узоров. И это еще больше придавало величественности сотворенному Господом.
Отец Верилий долго смотрел в небо и не мог понять, зачем он здесь. Перед его глазами проносились воспоминания собственной жизни, где, как ему казалось, может быть ответ. Возможно, он где-то ошибся, сбился с пути или усомнился, но, сколько себя помнил, он всегда служил с именем Всевышнего на губах и непоколебимой верой в душе.
– Зачем ты меня оставил жить, Господи? Почему не забрал, как остальных братьев? – прошептал он одними губами.
Отец Верилий изо всех сил попытался услышать, но ответа не последовало. Он даже попытался улыбнуться, осознав, какой гордыней нужно обладать, чтобы надеяться, что Господь снизойдет ответом до него, смертного.
– Прости меня, Господи, за минутную слабость, – тихо сказал Верилий и, превозмогая боль, перекрестился. – Если это кара за грехи мои, – продолжил он шептать, – то я пронесу ее через всю оставшуюся жизнь, как свой крест. Если же мне уготована иная судьба, то дай знак, что я должен делать.
В этот момент среди потрескивания веток и шелеста травы от сотен ног отец Верилий неожиданно услышал приглушенный разговор двух мужчин, бредущих рядом с носилками.
– Я слышал, что князь сомневается, идти дальше или нет, – сказал первый.
– Да ну! – воскликнул второй. – А куда же нам идти, как не в столицу?
– Говорят, что не знает он. Говорит, что железодеи не дадут нам уйти, – снова заговорил первый.
Наступило короткое молчание, после которого подал голос второй:
– А тебе не кажется, что наш князь странный? Я слышал, что проклят он, как и весь его сгинувший род.
– Да сказки все это, – скептически заявил первый. – Вон он сколько народу спас, да и сам не боялся руки запачкать.
– А я тебе говорю, что не все так ладно с князем. Неизвестно, кто ему помогает и куда он нас ведет. Всевышний это или… – Снова наступила тишина, после которой второй мужчина продолжил: – Вот скажи, ты когда-нибудь слышал о стае из пяти десятков огнегривов? – Через секунду сам и ответил: – Вот и я не слышал, зато видел вчера собственными глазами. И скажу как на духу: обычный человек не смог бы уложить столько огнегривов в одиночку.
– Спаси и сохрани нас, Господи, – послышалось от первого мужчины.
Минуту вновь слышались монотонные шаги бредущих по лесу людей, и снова заговорил второй мужчина:
– Как он вообще мог допустить такое?
– Кто? – спросил первый.
– Всевышний, – ответил второй. – Как он мог допустить гибель стольких верных вере людей? Как он позволил уничтожить ковчеги и Святое Воинство? А дети, они-то в чем виноваты? За какие грехи он отвернулся от нас и был ли он вообще с нами?
– Ты что такое говоришь?! – возмутился первый мужчина. – Да за такие слова тебя отлучат от церкви!
– Знаешь, – с нотками обреченности начал второй, – я всю жизнь ходил в храм, молился, жертвовал на благо церкви – и что получил в итоге? – В голосе его слышались напряжение и злость. – Потерял жену и двоих сыновей, их не стало прямо у меня на глазах. И Господь за них не заступился, не уберег. Так что мне все равно, отлучат меня или нет.
Дальше отец Верилий не слушал, а в его голове крутились последние слова, сказанные ему назвавшимся князем Воеводиным: «Сейчас вера нужна, как никогда». Через пять минут Верилий погрузился в сон, более не чувствуя тряски.
Когда рано утром вновь развернули лагерь, Верилий лежал в зельной палатке, освещенной тусклым светом разогретых докрасна камней, и думал, как ему поступить. Но затем пару раз сделал вдох-выдох и прошептал:
– Я не дрогну перед своим испытанием. – И громко произнес: – Вараня?
Когда возле него появилась уже знакомая женщина, он попросил:
– Вараня, дай мне своего отвару, чтобы боль унять.
– Что, болит? – поинтересовалась она.
Верилий промолчал.
Сочтя молчание положительным ответом, Вараня все же принесла чашу и уже проверенным способом напоила отца Верилия. Посчитав свое дело выполненным, Вараня удалилась, а Верилий с минуту лежал, а затем начал сжимать и разжимать кулаки, привыкая к боли. Затем медленно завел немного назад руки и, опираясь на них, сел. Боль не заставила себя ждать, и ему понадобилась еще минута, чтобы она стала терпимой.
Сейчас он впервые смог себя разглядеть: все тело было перемотано грязноватыми лоскутами ткани, через которую сочилась сукровица. Но для него это не имело значения, раны заживут, так уже случалось не раз. А внешний вид – так он не барышня, чтобы переживать из-за этого.
Закончив себя рассматривать, он медленно подогнул колени и резко встал. Он снова почувствовал себя горящим в огне, даже несмотря на действие отвара. В его глазу сразу потемнело, и он пошатнулся, но в последний момент схватился за торчащую рядом жердь и смог устоять. Но на этом еще ничего не закончилось.
Господь примет его в любом виде, но вот люди могут испугаться, он действительно похож на живого мертвеца. Поэтому, продолжая удерживаться за жердь, он наклонился и ухватил подстилку, на которой лежал. Расправил, накинул себе на голову и обернул вокруг тела. Получилось что-то вроде плаща.
Когда Вараня услышала какую-то возню позади себя, она обернулась и увидела сгорбленную трясущуюся фигуру, обернутую в мешковину и с трудом стоящую на ногах.
– Да ты что?! Куда?! – прокричала она и ринулась к безумцу.
– Остановись! – сказал отец Верилий так властно, что Вараня тут же замерла. – Я все равно уйду, и ты меня не удержишь.
– Господи Иисусе… – прошептала женщина и начала креститься.
– Помолиться потом успеешь, ты лучше палку дай какую, а то не устою на ногах.
Вараня отмерла и вытащила ближайшую жердь, которая не была воткнута в землю, и поднесла ее отцу Верилию. Тот взялся за нее обеими руками и сделал маленький шажок в сторону выхода, затем еще и еще.
– Да как же ты пойдешь, отец Верилий? Это же боль адская! – вдруг спросила Вараня.
– Не упоминай всуе, Вараня, – тяжко сказал Верилий, остановившись, и добавил: – Без веры им больнее, чем мне.
После этих слов он снова двинулся к выходу, с каждым шагом ступая все увереннее.
* * *
Во время инцидента с огнегривами дым от пожара поднялся высоко и наверняка был виден за многие километры, тем более с высоты полета, поэтому нам пришлось в срочном порядке срываться с места раньше времени. В итоге за этот переход прошли больше десяти километров, но так и не заметили авиаразведку железодеев, которой я опасался.
Возможно, ИскИн был занят чем-то другим, а возможно, он давно нас обнаружил, но не считает угрозой. И вполне вероятно, что сейчас над нами висит сопровождающий дрон, хотя я его найти не смог, сколько ни всматривался в небо. Я, конечно, надеялся на первый вариант, но и второй не исключал, продолжая вести наблюдение, и остальным приказывал, чтобы не только у меня паранойя развивалась. Особенно сложно было объяснить людям, что нужно искать, в итоге пришлось выдумать птицу, висящую на одном месте, но ее так никто и не заметил. И это радует.
