Мушкетер поневоле – 2 - Найтов Комбат

– Что такое: «встанет Висла», не совсем тебя понял, Андре?

– Покроется льдом, с толщиной, которая будет держать артиллерию и конницу.

– Понял, продолжайте, мой принц.

– Мы ждем еще одного снегопада и установления первых морозов, чтобы отправить в Польшу новый моторизованный батальон, для которого Висла и рвы вокруг Варшавы не будут препятствовать ее взятию. Так мы действовали против Швеции, и разгромили её в Остботнии, и в обеих Лапландиях. Летом успешно использовали притоки Вислы и серьезно уменьшили количество войск у врага. Они так и не смогли приспособиться в нашей тактике. Сейчас уповают на то, что реки встанут и наш флот не сможет быстро перемещаться, и они воспользуются тем, что имеют в своем составе большое количество татарской конницы. У нас конницы мало. Но я сейчас покажу Вам, дорогой Максимилиан, то, что уже в ближайшее время перевернет тактику ведения войн.

– Заинтригован, дорогой принц!

Мы въехали во двор посольства, и, пока выгружали вещи герцога, прошли в ангар, где стояли бронесани.

– М-да! – сказал Сюлли, похлопав по броне и покрутив рукояти наведения башни. – Не хотел бы я быть Вашим противником, мой принц! Как быстро они движутся?

– По отрытому льду около 50 лье в час или чуть более. Пушка, калибром 0,61”, её снаряды Вы видели у нас в дес Англе. Она стала автоматической, 250 выстрелов в минуту, и спаренный с ней пулемет, 600 выстрелов. Ракеты и оружие десанта. Три роты по одиннадцать таких машин, плюс три машины управления батальоном. Всего 36 аэросаней, три из которых – буксировщики. Остальные тоже имеют возможность буксировать до 2500 фунтов снаряжения и запасов, но три машины имеют вдвое более мощные моторы.

– Отличная задумка и прекрасное исполнение, мой принц. И мне понятна моя задача: обеспечить финансовое снабжение подобной армии.

– Совершенно верно, дорогой Максимилиан. Без Вашей помощи создать государство, способное содержать такую армию, весьма сложно! Я, вкратце, вел переговоры с царем Петром и его отцом. Выпустил опытную партию вот таких монет. – Монеты, столбиком, переместились в руки суперинтенданта.

– Да, подделать такое произведение ювелирного искусства будет весьма сложно! – резюмировал суперинтендант.

– Помимо этого требуются ассигнации, кредитные билеты и большое количество отделений госбанка. Банки должны стать привычными для населения. Страна и люди здесь не привыкли пользоваться и доверять банковским бумагам.

– Задача понятна, Франция, тоже, шла к этому долго и муторно. Ничего, привыкли! – улыбнулся герцог Сюлли. Мы прошли в дом, который предназначался для него и его людей, затем я пригласил приехавших на обед и удалился к себе.

В обед прибыли, приотставшие, две роты моторизованного батальона, и он выстроился на Красной площади для «высочайшего смотра». Ни Пётр, ни Дмитрий Пожарский, и даже Никодим, аэросани еще не видели. Как и моих бойцов-самоходчиков. Они и внешне отличались от гвардейцев наличием у них «бронежилетов». Таскать такой пехотинцу несколько тяжеловато, а мотострелку, рюкзак которого находится в машине, броня не мешает, а помогает выполнять задачу. Правда, стоит отметить, что они себя под броней саней и без этого чувствовали вполне защищенными. Но «латами» бронежилет не выглядел: нечто вроде очень плотного ватника, призванного смягчить динамический эффект попадания тяжелой свинцовой пули и не допустить повреждения внутренних органов. Укороченных автоматов никто в России не видел до этого. А дальнобой имелся в виде полуавтоматической винтовки с диоптрическим прицелом. Часть винтовок имела открытые прицелы для увеличения скорости перемещения линии прицеливания и увеличения обзора. Я сделал несколько пассивных коллиматорных прицелов, но большого распространения они не получили. Были сложности с наведением орудий и пулеметов башен, но подгонять прогресс в этом направлении было сложно. Надеюсь, что Катрин де Роган сумеет развязать этот узел. Сам же я имел винтовку с оптическим прицелом, увы, он был изготовлен на Тайване в XXI веке. Но, полистирол – наше всё! Опыты и работа с ним идут непрерывно. Кое-что начало получаться. Там, на Красной площади, я и представил суперинтенданта Сюлли царю и его отцу. Затем из Спасской башни вышел Крестный ход, возглавляемый Никодимом. Черт с ним, я разрешил ему помахать метелкой и освятить боевых коней мотострелков. Мои норманны смотрели на это действо стоя позади строя машин. После смотра заревели моторы и винты, батальон двинулся в сторону Смоленской дороги, головная машина ушла вперед, составив боевой разведдозор. Скорость им удавалось держать примерно 40-50 км/час, так что очень скоро они будут под Варшавой. Благо, что пошел долгожданный сильный снегопад, а ночью спиртовой термометр опустился до -15 градусов. Кстати, надо отметить, что Цельсий еще не родился, а Гюйгенс, скорее всего, еще в штанишки писает, так что градуировку и сам градусник изготавливал лично сам, остальных этот вопрос не слишком интересует.

Через две недели пала Варшава, а еще через неделю Роман Пожарский, во взятом им Кракове, принял делегацию польской шляхты и папы Римского, с предложением перемирия и переговоров. Но вести их отказался, требуя, по примеру Швеции, полной капитуляции, установления новых границ и вечного мира между Российским царством и польским королевством. Бывшая провинция Речи Посполитой, носившее ранее название Великого Княжества Литовского на переговорах между мной и Густавом II в Свеаборге отошла России, а западная часть, Померания, была принята шведской короной. Территорию разделили по количеству войск в походе. Королем оставшейся части Польши был провозглашен Иоганн Себастьян Бранденбургский. Королевой Пруссии стала супруга Густава Мария Элеонора, которая прихватила и Померанию. Она была старше Иоганна Себастьяна, доводилась ему теткой. В последний момент, сразу после падения Варшавы, к войне подключился король Священной Римской Империи Маттиас или Матвей, который в 1587 году участвовал в выборах короля Польши, но проиграл Сигизмунду Ваза, но сейчас сумел захватить Галицию и присоединил её к Австрии. Единственное «но», которое сильно мешало королю Матвею, что было ему 60 лет, а детишек он не имел. В результате большую часть Речи Посполитой захватили герцоги Бранденбургские, дочь и внук курфюста Иоганна III Гогенцолерна. Но решиться оспорить мой титул герцога Курляндского они не могли. Курляндия осталась «независимой» от России, но мы с Пожарскими урегулировали этот вопрос: состояние России после Смутных Времен было критически слабым, ВКФ и Курляндия позволяли мне создать оборонительный рубеж от Гангута до Виндавы и Мемеля, что вынуждало Латгалию войти в состав России. В итоге и Дмитрий, и Пётр, и Никодим согласились с тем, что профинансировал этот этап войны против Польши я, и вполне заслужил приморские земли до самой Западной Двины. Земская и Боярская думы этот договор утвердили, тем более, что на территорию Кольско-Карельской волости этот договор не распространялся. Земли вошли в состав Великого Княжества Финляндского. Ригу я брать не стал, но сами горожане пожелали присоединиться к Курляндии.

Глава 5. Молодой Петр, который не «Алексеевич»

С подачи Дмитрия Михайловича в стране установился триумвират, о чем и было объявлено на заседании боярской думы, что справа и слева от государя будут сидеть два Великих князя: Белозерский и Пожарский. Причем роль первого буду исполнять я, а не отец царя. Причин – достаточно много. Дмитрий Михайлович прекрасно помнил ситуацию, когда он два года не мог пройти через «Белый город» и реально осадить Кремль. Ему не давали развернуться именно бояре, выполнявшие в тот момент собственные задумки о дальнейшем развитии Руси. Почти все нацелились на освободившееся место «царя-батюшки». Иван, который был «Грозным», оказался последним из государей, который реально правил страной сам. Увы, несмотря на то, что его рекорд длительности правления еще не побит, род пресекся, да еще и с большими последствиями. Не был он свободен и от генетических заболеваний, передаваемых по наследству. Чем грешили многие боярские рода или роды. Кстати, система наследования на Руси была одна из самых передовых, но и система выбора цариц самим царем, не спасала от этого недуга. За этим «выбором» следили «ближники царевы», в случае чего применявшие любые методы для устранения «неправильной невесты». Кстати, Петра Дмитриевича уже оженили, и невеста – Собакина, по девичьей фамилии. И они рвутся к трону. Дескать: мы же родня! Должны делить и распределять налоги! Только потому, что новый царь показал пальцем на нашу дщерь! Да, действительно 15-тилетний пацан показал на эту девушку пальцем, при этом она не была ему знакома, он ее видел впервые в жизни. Очень напоминало все это карточную игру: «знал бы прикуп – жил бы в Сочи»! В тот момент, когда предстояло сделать этот выбор, ни Дмитрий Михайлович, ни сам Петр еще не понимали всей сложности ситуации, в которой они оказались. Казалось бы, что многолетние их усилия перехватить управление страной оказались успешными. Земский Собор понял, что из всех бояр за страну радеют больше эти люди, чем все остальные. В Земстве были представлены не только и не столько бояре, сколько и основной костяк активного населения страны. Эти люди «делали историю», не щадя собственной жизни и исправляли ошибки, допущенные ранее. Но, после них придут «собакины»! «Шурочка» была «страшна» именно этим! Сама по себе – красавица, кровь с молоком! Аппетитная девица, все на месте: прическа, пропорции, взгляд интригующий, красивые волосы, высокая грудь. Но, куча «мамок», образование чисто религиозное, из храмов просто не выползает, несколько «наставников» из чернецов. Мне она сразу показалась нашей могильщицей. Все, что мы делаем, будет похоронено ею или её детишками. Однако, это уже сделано, и требуется всё это устранять! А как устранить то, что развивается в её матке? Способ есть, конечно! Требуется к потомству приставить тех людей, которые смогут дать мальку образование и необходимые навыки. В этом направлении и надо развивать наши отношения с Пожарскими. Соответствующую задачу я поставил и Маргарите, и Катрин. «Шурочку» требуется перевоспитать, мягко, играя на её самолюбии. Неожиданную помощь в этом направлении мы получили от самого Петра. У нас предстояли переговоры с Густавом, мне требовалось уехать из Москвы, чтобы завершить раздел Польши. Задача стояла сложнейшая! Да, гвардия Густава была разбита, но он – вояка, и не самый плохой. А Петр – мальчишка, не совсем понимающий то, что необходимо делать. Когда я стал собираться в Свеаборг и Хапаранду, Петр попросился поехать вместе со мной. Дмитрий Михайлович возражать не стал, остался в Москве наводить порядок. Москва еще грешила вольницей и прежними послаблениями. За ней глаз да глаз нужен! И за Шурочкой приглядит.