Растопить ледяное сердце (СИ) - Никос Алекса

Нахожусь на перепутье, не зная, в какую сторону повернуть.

— Я должна буду с ней расстаться навсегда? — шепчу, потому что голос пропадает из-за тревожных мыслей.

— Конечно нет. Думаю, трех лет хватит, чтобы она достаточно уверенно владела своей магией. Да и приезжать, чтобы увидеться тебе никто не запрещает.

— Тогда, может быть, вы переедете к нам? У нас большой дом, для вас там найдутся вполне достойные покои.

Ведьма начинает каркать, и только спустя несколько секунд я понимаю, что она так смеется.

— Милая моя, мне не выжить в городе. Здесь мой дом, мой лес, с которым я за долгие годы сроднилась. Да я каждого зверя знаю, каждую птицу. Нет. И точка.

— Если я соглашусь, вы обещаете, что не причините ей вреда? — с каждой фразой ведьмы я капитулирую.

Еще не знаю, как сказать обо всем этом Райнхольду. Он будет счастлив, узнав о ребенке. Но не померкнет ли его счастье от информации о женском поле и очередном великом предназначении?

— Я обещаю, что помогу ей обрести саму себя, — говорит ведьма, смотря мне в глаза. — Она не осудит тебя за твой выбор. Быстро поймёт, что это необходимость.

Как? Как она узнала о главном страхе, которые мешают мне согласиться?

— Хорошо, — сдавленно произношу я, получив совсем не то, за чем пришла.

— Я помогу твоей сестре. Она будет полностью здорова, — говорит старуха. — И помни. Нельзя нарушить слово, данное ведьме.

21 год спустя

— Мамочка, — Даниэлла обнимает меня со спины. — Позволишь мне навестить бабулю Каллисфению?

— Конечно, милая, — киваю дочери, пытаясь впихнуть в младшего овощное пюре. — Только ненадолго, пока каникулы в академии.

— Она стала совсем плоха, — грустно говорит Даниэлла, и я отвлекаюсь от кормления малыша.

— Думаешь, что скоро…

— Да. Обещает, что дождется моего совершеннолетия, а потом уйдет. Мне придется занять место верховной и взять на себя все обязанности Каллисфении.

Тяжело вздыхаю. Мы знали, что это произойдет. Ведьма была уже слишком стара, когда я только пришла к ней. Чудо, что она прожила все эти годы и успела передать Дэни весь опыт, который накопила за долгую жизнь.

— Может быть, поехать с тобой? — предлагаю дочери.

— Еще не пришло время, — качает она головой, смотря на меня изумрудно-зелеными глазами.

Только ей достался мой цвет глаз, двое её братьев и сестра получили от отца голубой.

— Что у вас тут? — в столовую входит бесшумно входит Райнхольд, одаривая нас теплым взглядом.

— Даниэлла хочет поехать во Флэмен на время каникул, — отвечаю я.

— Я думал о том, что нужно навестить старую ведьму, — кивает муж. — Вдруг опять крыша течет или еще какие-то бытовые трудности. Ей уже сложно обслуживать дом, сохраняя его состояние на должном уровне.

— Это лишние хлопоты, — тихо говорит Даниэлла. — Осталось совсем мало времени.

— Жаль, — Райнхольд хмурится, прекрасно понимая, что она имеет в виду. — За прошедшие годы я успел привязаться к ней.

Несмотря на мои опасения, муж довольно спокойно воспринял информацию о том, что нашу дочь нужно будет отдать ведьме на время обучения. Возможно, дело в том, что он сам вырос без родителей, с детства находясь на попечении сначала гувернантки, потом школы-интерната.

А я несколько дней не могла решиться ему сказать, ломала голову, подбирая слова и оправдания. Хорошо, что Райнхольд чутко уловил перемену в моем поведении и прижал к стенке. В буквальном смысле этого слова. Сладкая пытка быстро сменилась нежностью и обожанием, стоило мне признаться в беременности. А о предназначении нашей дочери и условии старой ведьмы я рассказала чуть позже, когда мы, утомленные страстью, нежились в объятиях друг друга.

Каллисфения никак себя не проявляла, правда, в день рождения Даниэллы я заметила на темном небе настоящий разноцветный звездопад. Уже потом я узнала, что именно так знаменуется приход в мир новой верховной.

Мы рассказали Дэни все за полгода до четырнадцатилетия. Хотели продлить ее детство как можно дольше, но понимали, что нужно заранее подготовить ее к тому, что может проявиться ведовская магия, и к тому, что ей придется на время покинуть родной дом, чтобы научиться обращаться со своей силой. Даниэлла сперва расстроилась и разозлилась, обвинила нас в том, что мы её не любим, раз отправляем в старый одинокий дом в отдаленном лесу к ведьме. Но постепенно, день за днем, нам с Райнхольдом удалось убедить дочь в том, что это вынужденная мера, без которой она не сможет совладать с собственной магией.

Окончательно Дэни смягчилась, когда мы приехали её первый раз навестить. Не знаю, что сказала ей Каллисфения, но Даниэлла даже не заикалась о том, чтобы мы забрали её из лесной глуши, и даже всячески успокаивала, уверяя в том, что года разлуки пройдут так стремительно, что мы даже не заметим.

— Когда ты едешь? — спрашиваю дочь, всовывая малышу в рот очередную ложку пюре.

— Сегодня вечером. Я открою портал, у меня уже получается это делать.

— Помочь тебе собрать вещи?

— Нет, я справлюсь.

Дочь выходит из столовой, так и не притронувшись к завтраку.

— Родная, — Райнхольд мягко отбирает у меня ложку. — Я покормлю Генри. Иди за ней. Мне кажется, что ты ей сейчас необходима.

Меня все еще удивляет, как из бесчувственного ледяного герцога, Райнхолд превратился в чуткого, нежного и заботливого мужа и отца. С благодарностью целую мужа и иду в комнату Даниэллы. Мое сердце сжимается, когда уже в коридоре слышу плач, доносящийся из-за неплотно прикрытой двери.

— Милая, — ложусь рядом с дочерью на кровать и глажу ее по волосам. — Каллисфения прожила долгую насыщенную жизнь. Ты же сама знаешь, что она давно хочет уйти, ей уже невыносимо в нашем мире.

— Знаю, — всхлипывает Дэни. — Но она для меня стала не просто наставницей, а родной бабулей, которую я очень люблю. И еще мне… страшно. Остаться одной, без нее. Я слишком юна, чтобы быть верховной.

— Малышка, я понимаю, что тебе страшно. Но Каллисфения искренне верит в тебя. Она сказала мне, что ты — сильнейшая верховная за последние столетия. И только тебе под силу будет изменить отношение к ведьмам в нашем мире. Ты ведь уже это делаешь, Даниэлла, даже не замечая этого.

— Каким образом? — снова всхлипывает дочь.

Аккуратно вытираю слезы с ее лица и улыбаюсь.

— Живешь в городе, не скрывая, что ты ведьма, не обращаешь внимания на косые взгляды и пересуды. Нашла настоящих друзей, сама поступила в престижную международную магическую академию, сдав экзамены на высший балл. Продолжать?

— И что в этом такого? — дочь хмурится, не понимая, почему я так восхищаюсь, казалось бы, совершенно обычными вещами.

— А то, что к ведьмам относятся предвзято, поэтому сдать экзамены тебе было гораздо сложнее, чем остальным. Найти близких по духу людей в мире, где с младенчества людям внушают неприязнь и страх перед ведьмами, тоже не самое простое дело. Опять же, ты не бегаешь обнаженная по улице, обнимаясь с деревьями, не насылаешь на город ураган, если у тебя выдался неудачный день. Какие там еще домыслы про ведьм все еще живы?

— Не соблазняю молодых юношей, чтобы заманить их в лес и обесчестить? Не пытаюсь лезть со своими советами, даже если мне приходит видение о том, что поступок лучше не совершать? — уже с улыбкой на заплаканном лице вспоминает Дэни еще парочку претензий от магов к ведьмам.

— Если маги поймут, что нужно не соревноваться в силе с ведьмами, а объединяться против общей опасности, то многое поменяется. Не сразу, но шаг за шагом ты сможешь наладить хотя бы худой мир между враждующими сторонами.

— Но это не отменяет того, что уже скоро я останусь совсем одна против целого мира, — грустно говорит Даниэлла, а ее глаза вновь наполняются слезами.

— Милая, ты не одна. Я, папа, Кристер, Кэри, Генри — мы твоя семья, которая всегда будет рядом с тобой, поддержит в любом начинании. Еще тетушки, твои племянники, твои друзья. Смотри, как много любящих людей тебя окружает. Неужели ты считаешь себя одинокой?