Синдзи-кун: никто не уйдет обиженным (СИ) - Хонихоев Виталий

— Из тех, кто выжил? — уточняет Акира, метнув на меня оценивающий взгляд.

— Разумеется.

Глава 6

— Так — говорю я и кладу ладонь на стол. Не так, чтобы с размаху, но достаточно, чтобы стоящие на столе стаканы вздрогнули и зазвенели. Наш уважаемый Чжотте затыкается и смотрит на меня. Девушка за его плечом, та самая менеджер Ия Каур — в свою очередь вздрагивает и выпрямляется в струнку.

— Мне крайне неудобно — продолжаю я, убедившись, что привлек внимание присутствующих: — я дико извиняюсь, но если вы сейчас не предоставите нам наших людей или доступ к этой вашей карманной реальности… как там ее — Курукшетре, то я попрошу Акиру-сан дать волю своему гневу и недоумению. А если попроще — то спалить вашу контору к чертям собачьим. — на самом деле времени расшаркиваться у нас нет и если мы и соблюдали какой-то протокол с самого начала, то это только потому, что не знали в каком направлении двигаться. Сейчас — знаем. Когда ты ищешь похищенного или пропавшего человека, то счет тут идет на часы, а иногда — на минуты. И поощрять чужое эго, давая велеречивому торговцу коврами излить на нас цистерны своего красноречия — означает тратить это самое драгоценное время.

— Да я не …

— И не утомляйте нас своими «я и сам не знаю» и байками про то, что все мы тут аватары богов индуизма. — добавляет Акира и в ее глазах вспыхивают и пляшут веселые огоньки пламени: — потому что если Сумераги-тайчо действительно аватара Кали-Дурги, то уверяю вас, что терпения у нее еще меньше чем у вашей Кровавой Шакти… раз в пять примерно. Так что говори, птичка певчая, где Майко и Читосе, мои названные сестры и упаси тебя Аматэрасу соврать или начать Махабхарату мне тут начитывать снова…

— Так я и не скрываю — вздыхает мужчина и опускает плечи: — и они и одна из аватар Кали на Курукшетре, Великом Поле Битвы, Тысячи Вероятностей и Мириада Смертей.

— Как туда попадают? Тут есть портал? Дверь? — задаю я вопрос, нетерпеливо ерзая. Все еще никак не могу поверить, что кто-то мог куда-то забрать этих двоих против их воли. Майко и Читосе… чтобы похитить кого-то из них нужно быть магом категории Эс плюс как минимум… или даже двойная Эс плюс. Их застали врасплох? Скорее всего так — просто выкинули в другую реальность и сейчас они стоят там над трупом самонадеянной выскочки, которая нарекла себя именем древней богини… и не могут вернуться.

— Поверьте мне — говорит Чжотте: — лучше подождать, когда они сами вернуться… если вернуться. Попасть на Курукшетру возможно. Порой — даже слишком возможно… и лучше держаться от Поля Битвы подальше в таких вот случаях… ткань мироздания хрупка и рвется именно в таких вот местах, а встречаться тем, что существует по ту сторону миров — никому не пожелаешь.

— Прибереги свое красноречие, Ганеша, учитель малых сих — встает с креста Акира и наклоняется к нему, чуть прищурив глаза: — ты думаешь я не узнаю тебя, лицемер?

— Как и ожидалось от аватары Агни — пламенна и блистательна — ухмыляется мужчина и в свою очередь расправляет плечи: — что же, раз уж вы узнали меня, то нет причин больше скрывать свою истинную сущность! — мир вокруг потемнел, словно бы сжался в сферу, центром которого внезапно стал этот бывший невзрачным мужчина. Бывший таковым. Сейчас он возвышался над нами башней из слоновой кости, его руки были огромны и под гладкой кожей вздувались бугры мышц, его глаза метали молнии, а зубы, обнаженные в ухмылке — были устрашающе острыми.

— Воспойте славу Шри-Ганапати! Сахасранама! — выкрикивает Ия Каури, менеджер среднего звена. Она тоже преображается, на ней больше нет офисного костюма и туфель на плоской подошве, теперь она обнажена до пояса, ее кожа иссиня-голубого цвета, ниже пояса она — змея. Упругие изгибы сильного змеиного тела свиваются в туги узлы и чешуя издает странный высокий звук, когда кольца скользят вдоль друг друга.

— Шри-Ганапати! Владыка Ганов! Слоноголовый! Мудрец с одним бивнем! Сахасранама! — пропел хор девушек, стоящих вокруг.

— Ты заметила, когда они появились? — спрашиваю я у Акиры, краем глаза следя за девушками, которые воспевают осанну.

— Нет. Хороший трюк. Он — менталист! — отвечает Акира и вспыхивает ярко-белым пламенем, обжигающим даже на расстоянии: — ты — менталист?!

— Что такое менталист? Если менталист — это сущность, которая знает истину и в состоянии поведать ее окружающим — то я менталист. — отвечает Ганеша-Чжотте и его голос звучит подобно грому: — если ты думаешь что я могу влиять на твои суждения иным способом, извращая твою природу и внушая мысли — то мне нет в том нужды.

— Сахасранама! Сахасранама!

— А нельзя потише? — морщусь я: — мне бы не хотелось убивать вас всех только потому, что вы оскорбляете мой слух.

— Слава Шри-Ганапати! Сахасранама!

— Довольно! — говорит Ганеша-Чжотте и хор замолкает. Девушка из рода наг, менеджер Ия — склоняется в поклоне, что ей с ее змеиным телом дается на удивление легко, она словно бы без костей — гнется как гуттаперчевая. На мгновение я задаюсь вопросом о том, как именно менеджер по работе с посетителями, Ия Каур занимается сексом с каким-нибудь своим коллегой по офису, не мешает ли ей ее мускулистый, почти трехметровый хвост, или только придает пикантности процессу, но потом — выкидываю эти мысли из головы. Не время думать о сексе с нагами, деви, ракшасами, якшами и черт знает кто тут есть еще. У нас есть задача. Есть цель. Я смотрю на Ганешу и понимаю, что у меня сейчас очень мало места для маневра. Слоноголовый учитель малых сих — далеко не дурак и с самого начала обезоружил нас откровенной лестью, признанием наших заслуг, сразу же сдал все свои позиции… но я думаю, что он что-то скрывает. И если такой умный и хладнокровный человек (а человек ли?) решил что-то скрыть, то у него достаточно причин и мотивации для этого. Как следствие, узнать, что именно он скрывает возможно только если очень долго проводить следственные действия… обыск, очную ставку, закрыть и запечатать офисы, провести опрос всех, кто работает в здании… или же провести экспресс-допрос. Терпеть не могу так делать, но выбора у меня особенно нет. Угрозы тут не действуют — я вижу, что он не боится. Делает вид, склоняет спину, но на самом деле не боится. Играет на грани, потому что знает нас, знает о нас. У нас есть репутация и в нашем послужном списке есть очень многое… но там совершенно точно нет резни невиновных, например. Он предполагает, что мы — адекватные и разумные. Что, если показать готовность к сотрудничеству и сдаться на милость победителя — то мы не будем давить на сдавшихся, не будет устраивать резню и погром, а станем действовать, как и положено разумным и гуманным людям в такой ситуации. Хорошо, что у меня в рукаве есть козырь, о котором еще не знают посторонние. И еще я знаю, что никто не может прожить на этой планете, в этой реальности хотя бы одну жизнь и не привязаться к нам. К людям. И как всегда, эта привязанность — источник счастья и наша самая большая слабость.

— И что же ты предлагаешь нам, Учитель? — спрашиваю я, делая знак Акире. Она гасит свой огонь, скрипнув зубами. Но мне не нужен ее огонь, после ее пламени в таком вот душевном состоянии от окружающих одни головешки останутся.

— Что предлагаю… — Ганеша как-то сдувается, уменьшается в размерах, возвращаясь к своему облику торговца армянскими коврами и садится на подушку, которую ему ловко подставляет девушка-нага.

— Кадру, дорогая, будь так любезна пожалуйста — обращается он к ней, и та достает откуда-то длинную трубку с маленькой чащечкой. Раскуривает ее, протыкая маленький шарик в чаше трубки раскаленной иглой и протягивает трубку Ганеше.

— Что я предлагаю… — он затягивается белым, терпким дымом и выпускает клубы вверх, закашливается. Девушка-нага похлопывает его по спине. Он мотает головой, выпрямляется и встречается со нами взглядом.