В самом Сердце Стужи (СИ) - Якубович Александр

— Я попросила пару девушек в трактире связаться с ними, да когда это будет, — печально вздохнула Лили. — Как до них новости дойдут, мы с вами, госпожа, уже на севере будем обживаться.

В этом Лили была права. Если целенаправленно не искать связи с человеком, новости могут идти недели, а то и месяцы, даже такие важные, как смена места жительства. Это за крепостными и холопами следили, как за имуществом, а вольный человек на то и вольный — что может двигаться и делать, что пожелает. В этом мы с Лили очень отличались. Сейчас девушка-простолюдинка была намного свободнее, чем я, внебрачная дочь западного графа.

Глава 7

Эрен

Когда наш небольшой отряд подъезжал к очередному селу, я все же подозвала одного из наемников. Мельком глянув в мою сторону, мужчина коротко присвистнул, привлекая внимание старших, а уже через мгновение у борта кибитки, которая ехала в центре отряда, оказался заместитель Ларс.

— Леди Эрен, — чинно опустил подбородок мужчина. — Какие-то проблемы? Неудобства?

Да, я еще не была женой его сюзерена и «леди» — единственное обращение, которое было правильным.

— Я бы хотела оставить записку, — сказала я.

Заместитель командира отряда наемников недоуменно посмотрел на меня. Спрашивать о содержании для него было бы неприлично, но и просто дать мне желаемое мужчина не мог, я видела это по борьбе, отразившейся на его лице.

— Я хочу оставить весточку для родителей Лили, что она убыла на север. Они трудятся тут, в окрестностях, — ответила я. — У тебя же отец грамотный, так?

— Умеет читать и немного считать, — тут же кивнула Лили. — Он учился в отрочестве при храме.

— Сей момент, леди Эрен, — тут же собрался Ларс, подгоняя свою лошадь и выезжая вперед.

Моя маленькая просьба остановила движение всей колонны, но через минуту мне протянули и пару листов серой бумаги, и походную чернильницу с пером, и даже небольшую деревянную дощечку для письма. К моему удивлению, все письменные принадлежности лежали в седельных сумках барона, хотя внешне на большого поклонника грамоты он похож не был.

Оторвав небольшой клочок от листа, я быстро нацарапала пером короткое послание, старательно выводя буквы, чтобы их было проще прочитать.

— Как называется поместье, куда мы отправляемся? — спросила я у Ларса, который все это время был рядом, готовый лично оставить послание в доме местного старосты.

— Херцкальт, леди Эрен, — ответил Ларс. — Милорду пожаловали поместье Херцкальт и прилегающие земли, это в полусотне миль к северу от Атриталя.

Аккуратно выведя название места, куда мы с Лили отправляемся, я под диктовку служанки вписала имя ее отца, подула на лист, высушивая чернила, после чего передала записку заместителю Ларсу. Когда мы сделали небольшую остановку в селе, Лили вместе с ним отправилась в ближайшую корчму, ведь храма или даже небольшой молельни тут не наблюдалось.

Вернулась Лили румяная и довольная, болтала без умолку. Особенно она радовалась тому, что теперь может называть меня леди, а когда я официально стану баронессой Гросс — госпожой или миледи, как было принято на западе.

К вечеру, правда, ее радость поутихла. Поднялся ветер, наемники натянули на каркас кибитки ткань, укрывая нас с Лили от стылого осеннего ветра. Моя новоиспеченная служанка замерла на своем месте, а на последнем привале даже отказалась вылезать из кузова. Когда же мы продолжили путь — это был последний переход до села, в котором наш отряд заночует — я заметила, что девушка морщится на каждой кочке или если колесо попадало в рытвину.

— Всемогущий Альдир, да ты вся горишь, — едва моя ладонь коснулась лица Лили, я почувствовала мощные волны тепла, исходившие от служанки.

— Ничего такого, просто устала! — воскликнула девушка, зябко кутаясь в теплый плащ, который дал ей один из наемников барона на последнем привале.

— Не спорь, еще лихорадки нам не хватало!

Я недовольно поджала губы. Маленькая глупая девчонка, заболела и молчит об этом? Была бы я чуть менее внимательна — то есть была бы настоящей Эрен без десятка жизней за спиной — я бы заметила эти перемены, только когда Лили потеряла бы сознание.

— Леди Эрен, — под полог кибитки просунулась голова в черном шлеме. Я даже сначала не поняла, кто это, а только потом сообразила, что это был барон Гросс. — Что-то случилось?

Он что, ехал рядом?

— Чем обязаны, барон? — спросила я, выпрямляя спину и складывая ладони на коленях.

— Мы не успеваем к месту ночлега, так что я хотел сообщить вам, что будем ночевать под открытым небом, — донеслось из шлема.

— Барон… — начала я, но умолкла.

— Что?

— Ваш шлем… Я не могу говорить с куском железа.

Фигура в броне застыла, после чего голова скрылась — мужчина выпрямился в седле. Я уже было испугалась, что оскорбила будущего супруга своей резкостью, но через мгновение лицо Гросса вновь показалось из-за плотной ткани.

— Не стесняйтесь напоминать мне об этом, леди Эрен. Мои люди предпочитают видеть меня в шлеме, да и сам я уже привык всегда быть готовым к бою, — просто сообщил Гросс, я же в очередной раз внимательно изучала его лицо.

До этого мне приходилось смотреть на него только снизу вверх, наблюдая исключительно массивную челюсть и густую бороду, но сейчас я могла увидеть и довольно широкий лоб, кустистые брови и черные, как сама ночь, глаза бывшего командира наемников, а ныне барона Гросса. Длинные волосы до плеч он собирал в обычный хвост, перехваченный куском какой-то веревки, достаточно низкий, чтобы они не мешались под шлемом. К своему удивлению я заметила, что голова барона была чище, чем даже мои кудри, что было совсем уж нетипично для тех, кто привык жить с мечом наперевес. Или он готовился к встрече с отцом и пытался так произвести впечатление на графа Фиано? Чистота — признак отношения к высшему классу. Каждый любит хорошенько вымыться, но не у каждого есть достаточно денег на дрова для бани и уж тем более душистое мыло с травами, которое судя по легкому аромату точно использовал барон Гросс.

— Так что случилось? — повторил свой вопрос барон.

— У Лили жар, — просто ответила я. — Меня это тревожит.

— Понял вас, — опять крайне скупо, но четко ответил барон.

А потом просто скрылся за пологом.

К моему удивлению, остановился отряд уже через четверть часа — почти вдвое быстрее, чем нас предупреждали. За это время я успела выяснить, что тревожит Лили только жар и боль в иссеченных после порки бедрах — именно поэтому девушка морщилась при малейшей тряске, а после полудня даже не хотела выходить из кибитки.

Но по-настоящему я удивилась, когда через пять минут после остановки к кибитке подошел барон вместе со своим оруженосцем.

— Дело в ранах после порки, — спокойно сообщила я горе в черном доспехе, выбравшись из-под полога. Барон опять натянул на голову шлем и я смотрела не в его лицо, а на закрытое забрало, что немного раздражало. — Ничего серьезного, Лили просто требуется отдых.

— Так не пойдет, — жестко ответил барон. — Грегор, вскипяти воды. Котелка будет достаточно. Возьми у Эрика перевязи и принеси мою вторую сумку.

— Будет сделано, милорд, — кивнул мужчина, после чего скрылся за кибиткой, отправившись к основному лагерю.

— Барон, повторюсь, это не стоит вашего внимания, — пытаясь сохранить спокойствие, опять сказала я.

— Милорд, леди Эрен совершенно права. Мне просто нужно немного отдохнуть и все пройдет… — встала рядом со мной Лили, которая до этого момента сидела в кузове.

Барон же даже не шелохнулся с места. Только снял шлем и латные перчатки, после чего уселся на край кузова в ожидании своего оруженосца. Через пять минут Грегор принес сумку барона и чистые тряпки, а еще погодя — и котелок с кипящей водой и кувшин для умывания. А дальше начались странности, которые я точно не могла бы объяснить.

Оруженосец помог Гроссу снять броню — ту часть, что закрывала руки и грудь — после чего барон достал из своей седельной сумки кусок дорогого мыла и стал активно вымывать ладони. Причем как-то по-особенному, активно промывая ногти, ладони и промеж пальцев. Грегор в это время поливал ему теплой водой и держал походный масляный фонарь над головой склонившегося командира, чтобы тому было видно, что происходит — вокруг смеркалось, видимость стремительно падала. Наемники при этом без затей сновали из стороны в сторону. Кто-то отправился за хворостом, другие — повели лошадей к ближайшему ручью. Лагерь жил своей жизнью и никто кроме меня никак не реагировал на странный ритуал, который проводил Виктор Гросс.