Системный Творец (СИ) - Сорокин Александр Сергеевич

Я тихо поднялся, стараясь не скрипнуть половицами, и вышел на улицу. Прохладный утренний воздух приятно коснулся лица, а свежая влага на траве остудила босые ступни. У бочки умылся ледяной водой, окончательно прогоняя остатки сна, и перешёл к тренировке. Решил, что, не взирая ни на что продолжу свои занятия.

Начал с разминки: круговые движения плечами, шеи, растяжка спины, лёгкие приседания и выпады, чтобы разогнать кровь. Затем перешёл к силовым — отжимания на узком упоре, чтобы нагрузить трицепсы, потом на широком — для груди. После этого присел в полуприсед и начал отрабатывать удары топором в воздухе, следя за техникой, чувствуя, как тянутся и напрягаются мышцы.

Когда дыхание сбилось, перешёл к бегу по периметру участка. Не быстро, но долго, пока сердце не заколотилось в груди. Вернувшись, снова взял топор и начал имитировать рубку, стараясь, чтобы мышцы работали на пределе.

Каждое движение отзывалось болью, но я упорно продолжал, будто проверяя, насколько хватит сил. И чем сильнее горели мышцы, тем яснее было — тело медленно, но верно становилось крепче. Я остановился, чувствуя, как дрожат предплечья, и сделал шаг к крыльцу за кувшином.

Взгляд скользнул по ступеням, остановившись на знакомом изогнутом лезвии. Нож Орна, что вчера был продолжением его руки, лежал в полосе утренней тени. Холодный металл матово поблескивал. Бездумно, вытирая пот со лба, я протянул руку, чтобы отодвинуть его.

Однако, стоило пальцам коснуться рукояти из темного, отполированного временем дерева, и мир перевернулся.

Я ощутил не тепло, а… Пульсацию? Глубокую, ритмичную, как далекий барабанный бой под землей. Она шла не извне, а из самой сердцевины рукояти, вибрируя в костяшках моих пальцев. Я втянул воздух и замер.

Неужели это работа дополнительного эффекта «Чуткость к волокнам?». Система говорила о материале, но это… Это было нечто большее. Гораздо большее.

Я сжал рукоять крепче, закрыв глаза. Не появилось никаких картинок, вместо них пришли… Ощущения.

Твердость старого дуба. Не просто дерева, а стойкости, выдержки бесчисленных зим. Запах смолы, смешанный с потом ладоней. Лезвие, словно продолжение воли. Ощущение направленности, целеустремленности. Каждый рез — не случайность, а воплощенное намерение мастера. Не сила, а точность, рожденная десятилетиями повторений.

Тянущее чувство незавершенности, как незашитая рана. Образ полуготового амулета — плавных линий, ждущих последних штрихов.

Присутствие Орна. Не его физический облик, а суть: терпение, как у корней, уходящих вглубь земли. Небывалая сосредоточенность, опыт прожитых лет, осевший в древесине рукояти, как пыль в морщинах.

Это был не инструмент. Это был слепок души ремесленника, впечатанный в дерево и сталь тысячами часов труда. Некое подобие «Живого ремесла» Орна дышало здесь, в моей руке, откликаясь на мое прикосновение — прикосновение ученика, едва коснувшегося порога этого мира.

Я почувствовал неловкость, будто подсмотрел что-то сокровенное. Но одновременно… Благоговение. Этот нож был хранителем. Хранителем знаний, переданных не словами, а движением руки. Хранителем пути, на который я лишь вступил. И в этой пульсации была тихая просьба. Береги. Учись. Продолжай.

Я осторожно разжал пальцы. Пульсация тут же ослабла, став лишь слабым эхом на подушечках пальцев, но не исчезла полностью. Она вибрировала в кости, напоминая. Я бережно положил нож обратно на ступеньку, аккуратнее, чем драгоценность. Солнечный луч, пробившись сквозь листву, упал на лезвие, и на миг оно вспыхнуло, будто ответив на мое внимание.

В груди защемило. Не только от удивления, но и от ответственности. Орн доверил мне не просто железку. Он, сам того не зная, дал прикоснуться к частичке себя, к огню своего мастерства.

Спустя несколько минут, немного успокоившись и напившись, я пришел в себя. Вымылся у бочки — немного потеплевшая, но все еще холодная после ночи вода приятно обожгла кожу, смывая пот и усталость. Свежий и взбодренный, я направился в дом. Изнутри уже тянуло аппетитным запахом жареного хлеба и какой-то похлёбки. Значит, старик проснулся.

Но едва я поднялся на крыльцо, как за спиной послышался скрип калитки. Обернувшись, я увидел троих мужчин. Все они были вооружены: двое с короткими мечами на поясе, третий — с луком за плечами. Шли они уверенно, словно по своему двору, не удосужившись даже поздороваться.

Они без стука пересекли участок, остановились перед крыльцом и один, самый широкий в плечах, рявкнул:

- Орн! Выходи! Разговор есть!

Из дома послышался резкий грохот. Казалось, кто-то уронил тяжелый предмет. Мои глаза моментально устремились к двери, и через несколько секунд на пороге появился старик. Его лицо было хмурым, а взгляд тяжёлым и напряжённым. Без слов стало ясно: ситуация далеко не из приятных.

Мужчина, что позвал его, сразу взял инициативу в свои руки, не давая старику возможности выдохнуть:

— Орн, ты ведь так и не отдал долг. — голос его был резким и требовательным. — Но мне сказали, что вчера ты разбогател на древесину из лесных монстров. Я не против, чтобы её засчитали в счёт части оплаты.

Орн попытался оправдаться, голос его дрожал:

— Эта древесина… Она не моя, Клейн. Она Макса. — произнес он, кивнув в мою сторону. — А у него перед вами долга нет.

Мужчина усмехнулся, переведя взгляд на меня, стоявшего неподалёку:

— Да ну? Мне всё равно. Он живет у тебя, значит — твоя ответственность. Если ты не платишь, то платит он. Это просто бизнес, парень. — последние слова он адресовал мне, слегка повернув голову.

Я почувствовал, как внутренняя ярость начала нарастать, но понимал, что сейчас лучше держать эмоции под контролем. Орн молча опустил голову, а мужчина, похоже, был доволен своей позицией.

Клейн кивнул двум своим товарищам, и они без лишних слов вошли в дом, словно хозяева, не обращая внимания на вялые протесты Орна. Через несколько минут они вышли, неся с собой всю древесину, что вчера принес добытчик.

— С тобой иногда приятно иметь дело. — саркастически произнёс мужчина, обращаясь к Орну. — Теперь твой долг немного уменьшился. — он громко рассмеялся, будто это была самая забавная шутка на свете.

После этого он развернулся и ушёл, оставляя после себя тишину.

Орн, схватившись за сердце, медленно опустился на пол, прислонившись к холодной стене. Его дыхание было тяжёлым, а глаза полными боли и усталости. Я стоял рядом, чувствуя, как внутри меня растёт решимость — это несправедливо, и я не позволю так просто сдаться.

Глава 6

Я помог Орну встать и завел его в дом, поддерживая под руку, пока он шаркал к стулу. Его лицо было бледным, глаз почти не было видно, только пустые впадины под бровями. Он сел и оперся на стол. Я подал ему кружку воды. Старик взял ее дрожащими пальцами, сделал несколько мелких глотков и долго сидел, закрыв глаза, собираясь с силами.

Наконец я не выдержал:

— Орн, кто этот Клейн? Почему они вошли, как к себе домой, и забрали всё? — мой голос звучал жестче, чем я хотел.

Мне и так стоило больших трудов сдержаться и не начать потасовку с незваными гостями. Лишь понимание того, что тогда меня, скорее всего, убили бы на месте, остановило от необдуманных действий.

Старик открыл глаза. Его взгляд был усталым, но в нем мелькнуло что-то. Может, облегчение, что больше не нужно молчать? Или отчаяние?

— Не Клейн виноват изначально… — начал он хриплым и тихим голосом. — Он всего лишь пешка, инструмент, один из многих. Организатор в столице. — Орн сделал паузу, переводя дыхание. — Там, давно… у меня была мастерская. Небольшая, но славная. Довольные клиенты, хорошая репутация. Так было до того момента, пока я не перешел дорогу одному… ну, скажем так, «предпринимателю». Он выполнял заказы на поставку мебели для гарнизона. Я же смог выиграть право на новые поставки, так как предложил более низкую, честную цену. И сразу после этого последовали угрозы, затем поджог склада с моими лучшими заготовками… Доказать ничего не получилось, виновных не нашли, я разорился. Пришлось уехать сюда, на границу, и я было подумал, что все позади. Доживу свою жизнь в глуши…