Кодекс Крови. Книга ХVI (СИ) - Борзых М.

— Вот! — победно вскинула она пальчик. — Прополка! И-мен-но! Ты удаляешь сорняки для того, чтобы полезная культура росла, крепла и дала урожай. Так и я. Мне нужно было уравновесить засилье воинственных мужских прототипов в пантеонах. Вот и пришлось задним числом вносить поправки. Не отменять же эксперимент из-за такой мелочи? Проще внести правку в одно из условий формирования среды, чем признать эксперимент полностью провальным.

Как ни странно, но я был с ней согласен. Если имеешь возможность внести изменения в процессе, как я сделал с Ольгой, то…

— Но, что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Если подумываешь сотворить нечто подобное, то имей ввиду, до Юпитера ты ещё не дорос, — богиня щёлкнула меня по носу наманикюренным идеальным пальчиком и рассмеялась. — Сдохнешь, энергии потянуть последующие изменения не хватит. Представь, сколько сценариев должно пойти иначе?

Я благоразумно промолчал, представив сколько пришлось потратить алтарю за откат. Система же поняла моё молчание по-своему.

— Нравишься ты мне, вон, даже с Адиком подружился…

— С кем? — переспросил я.

— Адиком, Адамантием, — улыбнулась богиня, — а он разве не сказал, как мы его звали в давней целой жизни?

«Адик?»

«Отстань!» — буркнул адамантий и спрятался ещё глубже в моё сознание.

— Как я и говорила, нравишься ты мне, практичный, рациональный, опять же гармонию чувствуешь, что немаловажно. — Система задумчивым взглядом изучала волную гладь, в которой ранее утонуло местное светило. — Поэтому дам тебе один немаловажный совет. Не подселяй к себе больше его составные части. Каждый должен сам нести ответственность за свои ошибки. Не бери на себя чужие.

— Если кто-то где-то когда-то свёл с ним счёты… Я, знаешь ли, сам не образец добродетели.

— Не кто-то и не где-то… Вселенная восстановила равновесие. Не стоит гневить её. Она — не я, в сделки не вступает.

Где-то фоном хмыкнул адамантий, явно не соглашаясь с последним высказыванием Системы, но и не комментируя его.

— Что-то заболталась я с тобой, а это нерациональная трата времени, — внезапно сменила Система настроение с меланхолического на деловое. — Принёс?

Я вынул батарейку из кармана пиджака и протянул богине артефакт, выглядящий как кругляш в половину моей ладони со всевозможными вкраплениями. У той от предвкушения взгляд загорелся алчностью. Но богиня тут же взяла себя в руки.

Батарейка с моей ладони перекочевала к Системе, на её месте оказалась пирамидка с одинаковыми гранями, на которой вспыхивали и гасли неизвестные символы. Более того символы эти блуждали по пирамидке, словно живые.

— Это что карта звёздного неба?

У меня задрожали руки, но тремор принадлежал не мне, а адамантию. Это его эмоции я ощущал в моменте. Отделить себя от него было сложно, ведь обычно я даже не ощущал его присутствия. Здесь же…

— Это карта, как мы и уговаривались, — пожала плечами своевольная богиня, тут же поглощая батарейку.

— А почему на ней столько движущихся элементов?

— А ты думал адамантий только в осколках содержится? Не расстраивай меня. Я была более высокого о тебе мнения. Все мало-мальски близкие к осознанию осколки здесь обозначены. Надеюсь, у тебя хватит мозгов не заниматься их сбором.

С моря волнами накатывал сизый туман, принося с собой солоноватый привкус на губах. Система почти растворилась в нём, но всё же я успел задать вопрос напоследок.

— Кому принадлежат песочницы?

— Они регулярно меняют кураторов, если эксперименты признают безуспешными.

Почему-то на ум пришла фраза, обронённая кем-то могущественным через Атараши: «Необучаемые образцы уничтожаются и заменяются на новые». Неужто за каждым богом в песочнице имелся свой куратор, который создавал и вёл божество по пути развития, как дипломный проект? Но тогда проект Ольги почему-то признали неудачным, раз её попытались убрать из игры. Такая же судьба была и у Кречета, Шакал и Крысы. И кто же вёл меня?

Ответ пришёл на ум моментально: Мать Великая Кровь. Она изначально ставила на меня. Еще постоянно о ставках говорил алтарь. Система практически истаяла туманом, но нечёткий контур богини, словно отпечаток, всё ещё мерцал.

— Кто сейчас курирует наши песочницы?

— Задай вопрос попроще, — возмутилась Система, даже не глядя на меня. — Сперва вы с Мангустовым всеми правдами и неправдами пытаетесь закрыть мне доступ в ваши миры, а потом задаешь такие вопросы.

— А к какому рангу относишься ты?

— Ты еще спроси, сколько мне лет, — расхохоталась Система, — у нас не принято задавать такие вопросы, малыш! И вообще не тому вопросы задаешь. У тебя под сердцем такой источник информации пропадает.

Богиня истаяла, напоследок прошептав:

— Береги свой кусочек Адика, им заинтересовались большие дяди.

М-да, а ведь понятней не стало. Хотя я особо и не ожидал, что Система выдаст мне весь расклад. Зато вопросов к адамантию становилось всё больше. Появилась даже крамольная мысль изъять его из себя каким-то образом. Пусть сам собирает свои осколки. Вон, сольется с украденным островом, зафиксирует форму, и хрен кто ему навредить сможет.

— Не делай этого… — отозвался адамантий, стоило мне порталом вернуться в Сашари.

— Я уже говорил алтарю и повторю тебе, я не люблю, чтобы меня использовали в тёмную. Ты же сейчас этим и занимаешься.

— Я хоть раз отказал тебе в помощи? Воевал с тобой, прикрывал тебя, убивал ради тебя и твоей семьи. Помогал во всём! Да даже сохранность яиц рода Эсфес обеспечил. В чем ты меня обвиняешь?

Адамантий шёл рядом в моём же облике, но при этом был связан со мной связывающей пуповиной. Выглядело это странно.

— Кто и за что тебя раздробил? Я как слепой котёнок тыкаюсь во все углы, пытаясь понять в чью игру вляпался и откуда ждать удара, а ты молчишь сам и другим запрещаешь отвечать!

Кровь во мне бурлила вместе с силой, требуя выхода. Давно я так не злился, причём, злость накатывала волнами практически на ровном месте. Я же знал, что у адамантия есть свои резоны мне помогать, но он никогда не выставлял их на первый план, как и алтарь стихий. Так с какого перепуга меня так накрыло?

Глаза застилала багровая пелена. Я ощущал ток крови всего живого вокруг. Весь мир пульсировал как единый организм в такт биению моего сердца, требуя и моля отпустить их. Нити их жизней ощущались у меня под пальцами струнами арфы, которые так и требовали сыграть симфонию крови. Барабаны пульса набатом заглушали любые звуки, требуя подчиниться. Я что есть силы сжал кулаки и процедил сквозь стиснутые зубы:

— Твоя работа?

— Рехнулся? — страх в голосе адамантия был самый настоящий. — Ты слетел с катушек на ровном месте. Нам нужно в Обитель! Может они поймут, что происходит?

При упоминании Обители гулкие барабаны крови стихли, словно по мановению волшебного артефакта, струны чужих жизней выскользнули из пальцев. Стальные тиски, до того сжимавшие грудь, раскрылись, давая сделать глубокий вдох.

Вот только вдох этот был с привкусом крови. Какого хера происходит?

Я хотел было сорваться в Обитель, но вовремя остановил себя. Чем братья смогут мне помочь, если я среди них сильнейший? Любое их воздействие мне что слону дробина. Зато моё поведение станет первым поводом к началу охоты. Сильнейший маги крови парочки миров обезумел. Ату его! Ату! Тогда кто? Ковчег? Тоже вряд ли. Он не имел отношения к магии крови, а моя проблема относилась именно к этой области.

— Всё ещё ничего не хочешь мне сказать? — наобум спросил я у адамантия, чтобы отвлечься.

— Возможно, это расплата за вмешательство не в своё дело, — тихо ответил мне божественный металл. — Вселенная сама выбирает справедливую меру наказания. И только от нас зависит выдержим мы его или нет.

— Хочешь сказать, что моё наказание за спасение жены — это волнами накатывающее кровавое безумие?

— Я ничего не хочу сказать, — огрызнулся адамантий. — Ты спросил, я ответил. Ты посчитал, что жизнь одной богини стоит перекройки жизней целого мира, вот теперь Вселенная пытается привести всё в равновесие, качнув маятник в другую сторону и в другом мире. Ей неважен мир, ей важен результат.