Культивация рунного мастера 5 (СИ) - "Ленивая Панда"

Истощение.

Цикл без выхода.

Каждая подпитка рун на мече отнимала силы. Порез на ладони саднил все сильнее, края раны расходились шире с каждым новым касанием ножа. Эфир в рунном слове таял, требуя новой энергии. А позади приближались новые стражи.

Голова закружилась, в животе поднялась неприятная волна тошноты. Энергетические потоки перед глазами поплыли, линии расплылись, словно кто-то размазал их небрежным движением.

Он остановился. Силой тут ничего не решить. Сам себя загнал в этот угол.

Джино отступил в коридор, где валялись обломки ловушек. Прислонился к стене, чувствуя, как холод камня пробирается через одежду. Дыхание сбилось, стало неровным. Пальцы разжались, и меч с глухим звоном упал на пол, звук растекся по пустым коридорам.

Руки подрагивали. Это не страх, просто усталость накатила. Крови на рунах ушло слишком много, а эфирный сосуд почти пуст. Внутри неприятно ныло.

Мысли путались, давили. Что-то шептало в голове: «ты заперт, слишком слаб, не выберешься отсюда».

Стоп!

Он заставил себя сделать глубокий вдох. Паникующие умирают первыми. Это знали все, кто сражался на Стене. Паника съедает разум быстрее любой химеры.

Джино закрыл глаза. Отключил «Чувство света». Мир погрузился в привычную темноту — успокаивающую, без отвлекающих деталей. Только контуры. Только потоки энергии. Только суть вещей.

Вдох.

Медленный. Глубокий. Выравнивающийся.

Выдох.

Страх отступил на задний план. Остался только разум.

«Что у меня есть?»

Ловушки разбросаны по всему лабиринту, големы неуязвимы, кровь уходит быстрее, чем восстанавливается, а эфирный сосуд почти пуст. Выход где-то там, впереди, но дорогу к нему охраняет целая армия каменных стражей, которые становятся только сильнее после каждой схватки.

Кажется, что куда ни шагни, всё ведёт к провалу. Каждый удар — просто задержка неизбежного.

Но даже в такой ситуации можно что-то придумать. Надо перестать ломиться напролом и найти другой способ.

Мысли Джино постепенно обретали четкость, выстраиваясь одна за другой. Он вспоминал всё, что успел заметить с самого начала пути через лабиринт.

Ловушки явно не срабатывали просто так. Каждая имела свой механизм. Вот, например, нажмёшь на плиту — что-то случится. Или аура слишком близко подойдёт, и сразу реакция. Иногда достаточно было пересечь какую-то невидимую черту. Всё подчинялось определённой логике. Причина, следствие. Никакой случайности.

А големы? Эти штуки тоже вели себя не просто так. Их обломки медленно, но верно тянулись друг к другу.

Руны на кусках мерцали, словно пытались ожить. Всё это выглядело как часть единого процесса.

Если ловушки следуют логике, значит, у них есть язык. Язык камня и энергии. Язык, созданный начертателями Золотой эпохи для управления защитой.

И если есть язык…

Его можно выучить.

А если его можно выучить…

Им можно говорить.

Мысль пришла тихо, почти незаметно. Джино вдруг остановился, будто что-то щелкнуло в голове.

Он все это время просто лез напролом, будто спорил с самим лабиринтом.

Может, хватит сражаться с камнями? Нужно просто выключить их.

Он поднялся, ноги подкашивались, но держали. Вернулся к груде обломков, что осталась от первой ловушки, которую он разнес в самом начале.

Присел прямо в крошку, ладонь легла на ближайший осколок.

Аура в его теле уплотнилась, собираясь в плотный поток. Сверхчувствительность зацепила мельчайшие детали: пылинки, трещины, слабые остатки энергии в рунах.

Джино перебирал обломки, отбрасывал крупные куски, которые уже потеряли заряд. Искал те, где еще теплилась хоть капля жизни.

Минуты тянулись. Пот стекал по лицу, собираясь на висках. Держать ауру в таком напряжении оказалось изматывающе, как будто разум растягивался во все стороны, готовый вот-вот лопнуть.

Но он продолжал.

И нашел.

Плита. Небольшая, расколотая надвое. Основной рунический узор разорван, линии прерываются на сколах. Но несколько второстепенных ответвлений все еще пульсировали. Слабо. Почти неразличимо. Словно нервные окончания ампутированной конечности, отчаянно пытающиеся передать сигнал мышцам, которых больше нет.

Джино склонился ниже. Почти прижался лицом к холодному камню. Сознание нырнуло в изучение тонких энергетических нитей.

Они отличались от основных линий узора.

Силовые руны были массивными и яркими, как будто готовы в любой момент выплеснуть накопленную мощь. А эти нити? Совсем другие. Тонкие, изящные, едва уловимые. Они не соединялись напрямую с узором, а уходили глубже, вплетаясь в какую-то невидимую сеть. Что-то большее, чем просто ловушка.

Это были не силовые линии, а тонкие, еле заметные нити, будто нервные окончания. Не защита, а механизм, запускающий всё в движение.

Джино почувствовал, как дыхание стало частым, а сердце застучало сильнее. Эти ловушки не работали сами по себе. Они не действовали хаотично. Их контролировал древний разум лабиринта, который пронизывал всё вокруг своей сетью энергии.

Язык был найден.

Оставалось научиться говорить на нем.

Джино выпрямился и двинулся к залу, где мерно шагал слившийся голем. У входа он остановился, сливаясь с тенью. Замер, будто застыл, почти не шевелясь. Даже дыхание стало редким и тихим, как будто он старался раствориться в окружающем воздухе.

Голем шагал по своему маршруту. Тяжелые шаги отдавались глухим эхом. Каменное тело, высеченное из магического материала. Руны, покрывавшие его от макушки до ног, пульсировали ровным светом.

Аура Джино тонкой пленкой скользнула по залу, задела голема, обтекла его, пробралась в мельчайшие трещины между рунами. Сверхчувствительность прочерчивала каждый изгиб камня, выхватывала из узора каждую линию, улавливала малейшие всплески энергии.

Искала.

Слабых мест в броне не оказалось.

Питание? Распределено по всему телу.

Где-то должна быть управляющая руна. Узел, через который страж связан с волей лабиринта.

Время текло вязко. Голем прошел мимо — так близко, что Джино чувствовал вибрацию воздуха. Он не шевельнулся. Даже не моргнул. Только аура продолжала работу, собирая данные.

Второй круг. Новые детали узора. Едва заметные различия в яркости рун.

Третий круг.

И вот — голем развернулся в дальнем конце зала, повернулся боком.

Там.

На левом боку, чуть ниже того места, где у живого существа билось бы сердце, в защитном узоре прятался едва заметный символ. Он ничем особо не выделялся, не светился ярче, не пульсировал по-другому. Но энергия вокруг него была другой.

Остальные руны направляли энергию наружу, создавали барьеры, двигали, били.

А эта тянула ее к себе.

Она улавливала сигналы, связанные с сетью лабиринта.

Вот она, управляющая руна, тот самый ключ.

Джино вытащил нож, метательный, с коротким лезвием, едва длиннее пальца. Острие уперлось в подушечку указательного пальца, легкий нажим, и знакомая резкая боль полоснула. На коже выступила густая капля крови.

Это была не «Проникающий импульс». И не «Неразрушимость». И вообще не из тех рун, что он знал.

Окровавленный палец заскользил по лезвию, оставляя за собой тонкий след. Линии складывались в знакомый узор, простой и чёткий, как будто всегда был где-то в глубине сознания. Разорванный круг. В нём не было ничего лишнего, только ясная, понятная идея.

Руна Размыкания.

Она должна была разорвать связь и отключить приёмник, что в свою очередь превратит стража в статую.

Голем приближался. Земля дрожала под его поступью. Еще десять шагов. Пять. Три.

Джино не дышал.

Мышцы напряглись, готовые взорваться движением.

Сердце забилось так громко, что казалось, эхо разнесется по всему лабиринту.

Сейчас.

Он рванулся вперед.

Джино метнулся вперед, будто его толкнуло невидимой силой. Ботинки с руной скорости засияли, и мир вокруг словно замер, уступив место резкому рывку.