- А вы же ведь и стихи пишете? - снова включился Данелия.
- Не без того.
- Может быть, прочитаете что-нибудь, в лицах, так сказать? Или у вас все больше о любви?
Тут я задумался. В лицах хотят, да еще и свое... Я-то думал, дело ограничится стандартной басней Крылова. Подстава просто какая-то. А может быть, прочитать им 'Сказ про царя Ивана и заморского шарлатана'? Как-то в редкие минуты безделья мне вспомнился филатовский 'Сказ про Федота-стрельца'. Помня, что произведение будет написано где-то в середине 80-х, подумалось, не сделать ли это мне несколько раньше? Но все же отказался от подобной затеи. Во-первых, при всем желании вспомнить 'Сказ...' дословно не представлялось возможным, а во-вторых - лишать Филатова честно выстраданного произведения просто не поднималась рука. И тут же в голове сами собой родились первые строчки, которые я тут же принялся записывать в блокнот. И вот так несколько дней подряд я, сидя то дома, то за рулем, придумывал, в итоге все это вылилось в такое вот зарифмованное сочинение.
- А давайте я вам прочитаю свой 'Сказ про царя Ивана и заморского шарлатана'?
- Интересно, что это за 'Сказ...' такой, - переглянулись Данелия с Рязановым. - Ну что ж, попробуйте, попытка не пытка.
Я откашлялся и, набрав в легкие воздуха, принялся декламировать:
Много лет тому назад
Стоял в поле стольный град
Восседал в нем царь Иван
Не дурак и не тиран.
Был из славного он роду
В общем, нравился народу.
Время, о котором сказ -
Расскажу вам без прикрас
Царь давно уж был вдовцом
Но - заботливым отцом.
Он души не чаял в дочке
В Ярославне, в ангелочке
Хороша собой девица
Знать, и добрая царица
Будет наперед она
И отличная жена.
(Все мечтал седой отец
Выдать замуж наконец
Дочь, она - уж если честно
Засиделася в невестах).
Между делом следил за реакцией экзаменаторов. Увидев, что на их лицах появилась какая-то заинтересованность, продолжил с воодушевлением:
Как-то раз - была среда
Приключилася беда.
Занедужила дивчина
Что за напасть, в чем причина?
Лекари уж сбились с ног
Но помочь никто не мог
Хуже было Ярославне
Хоть сидела она в ванне
В коей плавали пиявки
И напрасно пила травки
Ни экстракты, ни настойки
Не подняли ее с койки
Угасала с каждым днем
Изнутри горя огнем.
Царь не спал совсем ночами
Ходил с красными очами
Исхудал Иван, постился
Сутки напролет молился.
Но однажды на рассвете
Ни в носилках, ни в карете
А пешком пришел старик
То ль узбек, а то ль калмык.
'Передайте, что я лекарь
Знатный травник и аптекарь
Могу вылечить царевну
Из девицы изгнать скверну
А зовут меня Талгат
Будет царь мне только рад'.
Донесли Ивану весть
Тот велел старца привесть
Говорит: 'Мне Ярославну
Исцелить ты должен справно
Доверяю как врачу
И тебя озолочу
А не сможешь - так и знай
На себя тогда пеняй'.
Молвил седенький старец
Держа посох за конец:
'Черви выползли из почвы,
Ими накормите дочь вы,
Без гарнира и приправ,
Лишь добавьте в яство трав'.
И достал он из котомки,
Споро развязав тесемки,
Два пучка травы душистой
Протянул рукою мшистой
Удивленному царю
'Эти травы я дарю!
С вас не смею просить платы
Ни алмазов в шесть каратов
И ни злата с серебром
Подпишите лишь пером,
Вы никчемную бумажку...'
'Утомил ты, старикашка
Мне давай скорей снадобье
Уж надеюсь, не угробит
Твой загадочный рецепт
Мою дочку - ясный свет
Ярославну, чей недуг
Словно обухом нас вдруг
Оглушил и озадачил
Весь народ, меня тем паче
Все ж таки я царь, отец!
Ярославну под венец
Я еще вести мечтаю...
Дай бумажку прочитаю'.
Вперил очи в письмена...
'Разобраться без вина
В этой вязи мне непросто...
Лет почти уж девяносто
Прожил честно на планиде
А таких словес не видел.
Эй, служивый, ну-ка быстро
Позови сюда министра.
Он у нас мастак известный,
Разные читает тексты'.
Вот проходит пять минут
Берендея в зал ведут
Царь сует ему листок
Мол, прочти-ка нам, дружок.
Тот вертел и так и сяк
Тяжело вздохнул, обмяк:
'Нет, царь-батюшка, идей'
Грустно молвил Берендей.
Царь в сердцах всплеснул руками:
'Издевается над нами
Этот иноземный лекарь!
Ну-ка, говори, калека
Признавайся сей момент
Что за странный документ?'...
Я прервал свое выступление, потому что Рязанов уже махал руками, давясь от смеха:
- Уф, достаточно, Сергей Андреевич! Надо же, Пушкин вы наш, повеселили.
- И ведь в лицах как изобразил, царя-то как, а! А Берендей! - присоединился Михалков.
Еще бы, вещать голосом Эраста Гарина - мой фирменный конек со студенческих лет, когда при встрече с сокурсниками, чьи помятые лица говорили о бурно проведенном накануне вечере, я брезгливо морщился: 'Какая отвратительная рожа'. А берендеевскую строчку я и вовсе прочел голосом 'нашего дорогого и любимого' Леонида Ильича.
- Мне кажется, товарищ Губернский доказал, что достоин учиться в стенах этого учреждения, - подытожил Данелия. - Вы как думаете, коллеги? Ну что ж, Сергей Андреевич, поздравляю, вы приняты на курс к Эльдару Александровичу. Вы уже знаете, наверное, что занятия начинаются 1 декабря? Сейчас подпишем ваш экзаменационный лист, и можете быть свободны.
Через несколько дней в Москву вернулся Чарский. Мы встретились у него дома, где за чашкой настоящего английского чая Анатолий Авдеевич поделился со мной итогами поездки. Сразу по приезде в Лондон он оставил записи нашей группы в стенах нескольких звукозаписывающих компаний, среди которых значились всемирно известные 'Olympic' 'Air' и 'Abbey Road'. За время, пока он улаживал свои дела, ему успели отзвониться представители всех студий, предлагавшие, несмотря на двусмысленные тексты, приехать и подписать контракт на выпуск пластинок. Естественно, Анатолий Авдеевич выбирал вариант посолиднее, и в итоге остановил свой выбор на студии 'Olympic'. Сумма контракта на выпуск 1 миллиона виниловых дисков оставила 700 тысяч фунтов стерлингов чистыми. Причем, как сказали Чарскому, если бы группа уже была раскрученной, то разговор шел бы о деньгах на порядок выше, так что за следующий альбом можно было ждать еще лучшего предложения. Первый транш на валютный счет антиквара должен был поступить уже в ближайшие дни.
- Как обналичить фунты в рубли - насчет этого у меня отработанная методика, - сказал он. - Что касается моей доли, то я оставляю себе, как мы и договаривались, свои 10 процентов. Вы не против?
- Конечно, Анатолий Авдеевич, какой разговор! 70 тысяч фунтов ваши.
- Опять же, хочу посоветовать вам не зачислять на одни и те же сбербанковские счета слишком уж большие суммы. Лучше заведите еще пяток сберегательных книжек, а кое-что держите, как говорится, в чулке. Мало ли...
Когда я рассказал Валентине о свалившихся на нас деньгах, она чуть не упала в обморок.
- Сколько-сколько в пересчете на рубли? Где-то миллион с хвостиком? Мамочки! А за это не посадят?
- Посадят, если ты будешь кричать об этом на каждом углу. Впрочем, есть вариант сдать все в Фонд мира. После такого жеста, вероятно, самый гуманный суд в мире отнесется ко мне более благосклонно.
- Тебе бы все шуточки, а деньги и в самом деле огромные. Даже страшно их дома держать. Что будешь с ними делать?
- Ты хотела сказать - будем? Это же наш семейный бюджет. Хочешь, спрячу какую-то часть в Переделкино, я там в подвале как-то обнаружил неплохое местечко для закладки, посторонний человек в жизнь не догадается, что там что-то спрятано. И кстати, можно помочь деньгами твоим родителям, а то мы их как-то забыли. Да и моим музыкантам гонорар выплатить не мешало бы.
