Спартачок. Двадцать дней войны (СИ) - Журавлев Владимир А.

И в землянке воцарилась тишина. Грошев скинул броню, обувь и улегся отдыхать. Майор покрутился, попробовал читать. Замполит сбоку глянул — нет, не читает, голых девиц разглядывает.

— Ну что, провел воспитательную беседу? — с любопытством спросил майор, у которого зудело в одном месте, как у непоседливого мальчишки. — Удовлетворен?

— Вроде поняли, — безразлично отозвался Грошев. — Но надо закрепить. Дашь мне на снабжение Харчо и Клюкву.

— О как. А оно тебе зачем? Снабжением рота обеспечения занимается с третьей линии. Вот пусть и таскают. Своих зачем загружать?

— Туранцы дистанционное минирование провели. Накидали «ромашек» по всей тропе. А у снабженцев ночных саперов нет. Проведу, заодно резерв воды притащим.

Замполит зябко повел плечами. Дистанционное минирование, да не «лепестками», а «ромашками»! Сам бы он по собственной воле на мины не пошел. Не зря ночных саперов называют «одноразовыми». А коммуняке неймется, вперед всех лезет!

— Коммунисты, вперед? — со смешком спросил майор. — Слушай, вот как вас там воспитывают, что вы такие правильные? Нейролингвистическим программированием? Или как-то зомбируют? Наш друг Замполлитра, например, на «ромашки» не полезет, саперов вперед пустит. Потому что боится. А я не боюсь, но тоже не полезу, умный потому что. А ты сам вызвался. А? Или методы воспитания — ваш страшный коммунистический секрет?

— Обычные методы, — неохотно сказал Грошев. — Давно известные всем, и у вас тоже. В воспитании новое сложно придумать, человек практически тот же самый, что у вас, что у нас или там на Западе-3. Генетические правки не в счет, они узкоспециальные.

— А почему такая разница?

— Потому что мы воспитываем делом, а вы показуху гоните.

Майор беззлобно хмыкнул, вернулся к разглядыванию картинок — и внезапно оживился:

— О! А как у вас с женским вопросом?

— Никак, — буркнул Грошев. — У нас его нет.

— Искусственно размножаетесь⁈

И замполит увидел редкое зрелище — коммуняка улыбнулся. Не злобно, не ехидно, не угрожающе — просто улыбнулся. И сразу стал как-то мягче… и добрее.

— Скажешь тоже, такое удовольствие машинам отдать. У нас натуральное размножение. Довольно интенсивное. И прерывания беременности не одобряются.

— И женщины ходят? А как они выглядят? Совсем как наши или как?

— Так и знал, что разговор сведется к бабам, — усмехнулся Грошев с уже привычным ехидством. — У нас тоже частенько к ним, милым, съезжают… всякие юные личности. Ну, с вашим социальным индексом оно простительно… Ходят. Не женщины — девушки. Если на ваш взгляд. Физиологический максимум для людей — юность, это мы точно выяснили.

— Стоп, это что же получается…

— Стопаю.

— Не, ты говори, это я так, по привычке… У вас нет старых? Вы победили старость⁈

— Господин майор, а ты вообще задумывался о преимуществах коммунизма?

— Преимущества? — наморщил лоб майор. — А они есть? Так-то я сам то время слегонца захватил, меня не надуришь… Коммунизм — это же… очереди в магазинах. Дефицит. Воровство. Блат. Пьянство. Уголовные компании молодежи по рабочим окраинам. Половина сидит, другая охраняет… нет?

— Это госкапитализм. Киров сам же признал, что под маркой социализма построил госкапитализм в мягком варианте.

— У вас был Киров? –хохотнул майор. — Забавно. А у нас… а кто у нас был, кстати? Сначала Антонов-Овсеенко, потом Троцкий… во, Маленков! Но, похоже, там что пнем об сову, что совой об пень, все равно к очередям и дефициту вышли… Но ты давай, заливай дальше про коммунизм! Так у него есть преимущества?

— Заливаю. У нас есть возможность концентрировать мощности на решение действительно важных проблем. У нас никто не орет, что ему чего-то не хватает, у нас люди серьезными делами заняты. Нет, мы не победили старость как явление. Пока что. Физиологическое старение победили.

— Вы не орете, потому что у вас все есть, — проворчал майор, слегка задетый справедливым упреком.

— У вас тоже все есть. Что, в магазинах еды не хватает? Кто-то голодный? Начиная с определенного уровня технологий коммунизм вполне возможен. Вы этот уровень давно превзошли. Экономическая мощность России уже сегодня способна обеспечить населению коммунарские стандарты жизни.

— Это ты меня сейчас на революцию подбиваешь? — хохотнул майор. — Чтоб колонной на Аккыз грабить магазины? Не пройдет! Ты мне мозги коммунистической пропагандой не забивай, ты про баб продолжай! Что, у вас нет старух, все ходят прямо вот девушки-девушки, стройненькие и в коротких юбочках?

— Примерно так. И без юбок тоже. Мода, видите ли. Довольно неоднозначное направление, но кому-то нравится. У нас дресс-кода нет вообще. Даже такое понятие в современном русском отсутствует.

— А эту старую, которая молодка, можно… того? Или как?

— Ну, если тебя устраивает, что она смотрит на тебя, как на сосунка, почему нет? Если она согласится. Но лично я не решился бы.

— Ха, у меня найдется, чем ее удивить!

— Чем? Ну чем ты ее удивишь? Да она за полторы сотни лет все виды удивляльщиков повидала не по разу! И в следующую сотню идет на интим исключительно из уважения к статусу мужчины! А у тебя статус… извини, но пока что сосунка.

— М-да! — крякнул майор. — Что-то я себя действительно сосунком ощутил. Значит, и у вас с этим делом неладно? Бабы есть, да не про нашу честь?

— А вот это действительно серьезная проблема, — хмыкнул Грошев. — И ты даже не представляешь, насколько она серьезна на самом деле. Но мы ее решили. Мы серьезные проблемы вообще быстро решаем, сам понимаешь. Мощностей хватает, не то что у вас. Лидер проекта социальный индекс за это дело получил — замучаешься цифру выговаривать. Его имя вся наша цивилизация знает. Мой тезка, кстати. По родильному имени.

— Решили? Как⁈

— Закрытая информация. Только для коммунаров.

— Издеваешься? — ласково спросил майор. — А в глаз?

— Не издеваюсь, а шучу, понимать надо разницу. Чему вас учат в институтах? Открытая информационная среда — аксиома коммунизма. Я пошутил. Чтоб с женской темы соскочить.

— Не скажешь?

— Почему? Скажу, конечно, у нас открытая информационная среда, документов под грифом не существует в принципе. Скажу — но потом. Мне выходить пора.

Лицо майора изобразило такое глубокое разочарование, что замполит не выдержал и засмеялся.

— Если совсем коротко — у нас с ЭТИМ делом проблем нет, — сжалился Грошев. — Ни у мужчин, ни у женщин.

— Совсем-совсем? — не поверил майор. — Чтоб бабы да не выпендривались⁈

— Вот и подумай, как этого можно добиться, вместо того чтоб порнушку разглядывать. Потом перечислишь варианты, и посмеемся вместе. Всё, я ушел. Связь по туранской радейке, если припрет.

Майор проводил его внимательным взглядом. Подождал. И развернулся к замполиту:

— Так, дружище. Выкладывай. Мне на твою черную рожу смотреть страшно. Что у вас там произошло?

— Бой, — пробормотал замполит и опустил глаза. — Сам понимаешь. Кровь, кишки, крики…

— Не бистди. Выкладывай. Не скажешь мне, будешь Спартачку рассказывать. Он твое состояние раньше меня засек.

— Не надо ему, он меня убьет! — вырвалось у замполита.

— Вот и рассказывай тогда! И вместе подумаем, что и как.

— Я… когда мы чистили базу дальней разведки, там дома стояли целые… он орет «зачищай!», ну я и… дверь рванул, а там женщина…

— И что? — спокойно спросил майор.

— Гранату забросил, — признался замполит. — Не думая.

— И из автомата добавил?

— Пулеметом, — еле слышно сказал замполит. — А она теперь ко мне приходит. Закрываю глаза — стоит и смотрит. И двое детей у нее за спиной, маленькие совсем. В бою не думал, после боя тоже, а сейчас прорвало. Спать не могу. Есть не могу. А она стоит. И смотрит.

Майор вздохнул, полез в ящик со взрывчаткой и достал оттуда крохотную бутылочку.

— На.

— А поможет?

Майор почесал нос. Хмыкнул. И признался:

— Вообще нет. Но чем не повод выпить? Пей, Витя, не выеживайся.