Последняя из рода (СИ) - Шах Ольга

Поэтому я с придурковато-радостной улыбкой выволокла наряд на свет божий, озабоченно рассматривая его и думая о том, хватит ли мне моих убогих хозяйственных навыков для того, чтобы привести его в надлежащий вид: кружева кое-где оторвались и пожелтели, шитьё немного разошлось от времени, да и сам вид заломов… Ну что стоило мне попасть в магический мир? Уж я там непременно была бы самой могущественной ведьмой в округе, покорила бы сердца семи принцев и сражала бы окружающих одной только своей улыбкой. Ну, и конечно же, о такой ерунде, как стирка будущего подвенечного платья, и не задумывалась бы (оно и понятно – ведьмы и принцессы бытом не заморачиваются).

- Вот что значит непруха! Ничего, прорвёмся! – пробормотала я. – Не посрамим, значит!

Благо, что лохань нашлась тут же, возле табурета. Моя активность, пока я таскала воду, кипятила её и поднимала наверх, ни у кого не вызвала ни малейшего подозрения: хочет леди Алинара закатить внеплановую стирку, так и пусть её!

Между тем, добавленный в горячую воду мыльный корень сделал своё дело и исчезли все пожелтевшие пятна, ещё немного усилий, и все рюшечки, бантики и шитьё оказались пришитыми, и я с удовлетворением смотрела на дело рук своих.

- Теперь только бы не попалиться раньше времени, - проворчала я, дабы перебить глупое радостное предвкушение того, что завтра моя жизнь изменится раз и навсегда. Затем, решив совсем уж испортить себе настроение, я ехидно добавила: - Как будто первый раз замуж выхожу, ей-богу, а?! Неловко-то как! Срамота одна!

Хотя в одном я была с собой согласна – завтрашний день на самом деле грозился стать моим поворотным в судьбе и от того, как я распоряжусь выпавшими мне картами, будет зависеть вся моя жизнь.

Кинув последний восторженный взгляд на свадебное платье, я шустро вымелась из комнаты леди Клары и аккуратно прикрыла за собою дверь. Эх, жаль, что запереть комнату не получится – никаких внешних запоров на ней не было предусмотрено, а если бы и так, то вряд ли бы я сумела объяснить Алистеру, откуда, а главное – для какой цели на комнате его покойной супруги вдруг оказался амбарный замок.

Несмотря на то, что наступила ночь и дом погрузился во тьму, свечу зажигать я не решилась – авось не споткнусь и не сломаю себе ничего, стратегически важного. За эти дни я неплохо изучила расположение комнат и потому не боялась заблудиться в темноте. Солидно-басовито рокочущий храпоток из покоев отчима подсказал, что тот давно спит сном младенца, которого не мучают угрызения совести. Из комнаты Бадди доносились тихие, тяжкие вздохи. Я широко улыбнулась: вряд ли тут дело в нечистой совести. Скорее всего, мой беспокойный «братец» напридумывал себе различных страстей, касающихся куриной немочи, и теперь усиленно страшится этого древнего проклятия.

Впрочем, я тоже была далека ото сна: мой план по тому, как выбраться из этого места, казался мне шатким и убогим. А самое главное – слишком много было нюансов, которые от меня уже не зависели. В частности, что скажет мой будущий супруг, какова будет реакция отчима, Бадди и даже жениха-свиновода. А я не привыкла выпускать ситуацию из рук! От самого осознания этого у меня делается сердцебиение и падает настроение ниже отметки: «Поганое».

Впрочем, я решила пойти по пути Скарлетт и подумать об этом завтра. Которое снова наступило очень рано! Во всяком случае я проснулась от привычного стука в дверь и старуха Рузалия всё тем же обижено-недовольным голосом, что и раньше, потребовала от меня, чтобы я и не думала даже задерживаться в своей комнате, потому как у нас намечено очень много дел на сегодняшний день. Я всё также привычно сонно обругала бабку и соскочила с кровати. В одном я с бабусей была согласна – день и правда обещал быть насыщенным. Поэтому я живо натянула первое попавшееся платье, кое-как завязав волосы, и стремглав понеслась вниз: следовало попросить дворового мужика стащить вниз сундук с приличной одеждой, которую я вчера отыскала в комнате леди Клары, помочь накрыть на стол и успеть переодеться до того, как Алистер разозлится от моего промедления.

К моему удивлению, завтрак уже ждал меня на столе, как и дорогие родичи, сидящие там же с недовольными и насупленными лицами. «Свадебный подарок, значит!», - мысленно усмехнулась я, когда заметила улыбающуюся кухарку. Алистер хмуро оглядел с ног до головы меня, возбуждённую, и предпочёл промолчать, не забывая наворачивать утреннюю кашу. И тем отличался от Бадди, который ёрзал на своём стуле и выглядел на редкость придурковатым, отставив вбок руку с завязанным на запястье шнурком.

Впрочем, я решила не обращать на них внимания, полностью поглощённая тем, что находится в моей тарелке, шустро запихала в себя всё до крошки и поскакала наверх. М-да, судя по всему, это платье подразумевало, что надевать его самостоятельно в голову никому не придёт… я стояла перед небольшим зеркалом и пыталась рассмотреть себя в нём. Оно показывало молодую девушку с оливковой нежной кожей, большими карими глазами, лихорадочным румянцем на щёчках и… взлохмаченной от усилий фигушкой на голове! Я ничуть не огорчилась тому, что мой светлый образ нежного ангела испорчен, быстро соорудила мягкий узел на затылке, выпустила из него пару небольших завитков и решила, что дольше задерживаться права не имею. Накинула сверху плащ, который щедрый отчим выделял для поездок в Домерсет, и спустилась вниз.

- Тебя только за смертью посылать! – кинул на меня строгий взгляд отчим, который уже восседал в коляске. – Ты всё запомнила, о чём мы с тобой договорились?

Я хотела молча утвердительно кивнуть, но Алистер прикрикнул на меня, поэтому пришлось сквозь зубы послушно повторить:

- Да, я всё помню, в храме я должна буду дождаться лорда Марка и затем, когда жрец будет спрашивать у меня, является ли моё желание выйти замуж за него искренним и не оказывается ли на меня какого давления, я скажу, что отказываюсь стать его женой. И что только лишь давнее обязательство, данное ещё моей матерью от моего имени, заставляет пойти меня на этот шаг.

- О последствиях не переживай, Алинара! – широко улыбнулся отчим, отчего его глаза блеснули алчностью и презрением ко мне. – Всё, что сказано в храме, изменить невозможно. Даже если этот проклятый скотлинг возмутится твоему отказу, ничего тебе не сделает. Ну, а после того, как жрец объявит вашу помолвку разорванной?

- Тогда я попрошу его соединить меня узами брака с почтенный Кросби, - послушно ответила я. – Он будет готов к такому развитию событий и тут же поддержит мою просьбу. После церемонии мы отправимся в его дом и будем счастливы до конца дней, разводя свиней и совместно встречая рассветы.

Алистер немного нахмурился, так как в моих словах ему почудилась тень насмешки, но, посмотрев в мои равнодушные глаза, был вынужден пробурчать что-то согласное. В это время Бадди находился рядом и предпочитал помалкивать, только выразительно смотрел на меня. Мол, не забыла ли я о своём обещании снять с меня то жуткое проклятие, которое сама же и наслала. Я также молча семафорила, прося не беспокоиться – уж чем, а плохой памятью я точно не отличаюсь…

Алистер, убедившись в том, что я все указания запомнила достаточно чётко и от волнения ничего не перепутаю, немного успокоился и даже решил вздремнуть в коляске по раннему времени, предоставив меня самой себе. Мне же было тревожно и жутко интересно, поэтому я вертела головой из стороны в сторону, мало беспокоясь о том, что такое поведение вызовет ненужный интерес у кого-либо, поскольку бедняжка Алинара считалась затворницей и из дома выбиралась очень редко, по великим праздникам.

Впрочем, вскорости вертеть головой мне порядком наскучило: природа была самая что ни на есть обыкновенная, какую можно встретить в любом месте: небольшие рощицы дубов, вязов и клёнов перемежались полями, лугами для выпаса скота. На пригорках стояли основательно выглядевшие помещичьи дома, сложенные из привычного здесь серого слоистого камня. Дорога была хорошо укатанной грунтовкой с узкими рвами по бокам, пару раз за время нашего путешествия мы обгоняли неторопливо бредущих в город крестьянских лошадок с телегами и озабоченными возницами. Ещё несколько раз навстречу попадались другие коляски, и тогда Алистер приподнимался и приветственно снимал шляпу или перебрасывался ничего не значащими фразами со своими знакомыми.