Князь Рысев (СИ) - Лисицин Евгений

Чувствовал себя нелепо, потому что каждый как будто хотел уберечь меня от опасностей этого мира. Словно если не сказать мне о том, что шашкой можно порезаться, а пистолетом — застрелиться, так жизнь сразу же заиграет ярче и станет в разы проще.

Майя снова замялась, но, качнув головой и стиснув кулачки, решила вывалить все скопом.

— Случилось, Федя! Позавчера… моего лучшего друга! Да, именно так, позавчера его чуть не прикончили какие-то… подонки! — Девчонка явно шагала по минному полю, не желая называть все своими именами. Что ж, если кто ее и осудит, так точно не я. — А вчера, стоило мне уйти на учебу, как на мой дом напали! Они знали, что меня дома не будет, эти Менделеевы. А я ведь как сердцем чувствовала. И ни одна… собака мне ничего не сказала! Все улыбались мне в школе, как будто ничего не случилось. Но я почувствовала.

Она выдохнула, а мне показалось, что она собирает где-то внутри весь свой огненный гнев. Только излить она его почему-то решила на голову моего мастер-слуги.

— Папенька мой жив и здоров! Благодаря Феде, между прочим!

Ибрагим бросил на меня вопросительный взгляд, я же отвел глаза в сторону. Ну да, ему-то, конечно же, о моих подвигах никто рассказывать не стал. Да и был ли там подвиг? Так… плюнуть и растереть.

— Он мне все рассказал. — Майя вдруг встала со своего места, огненной фурией наступая на старика. Кондратьевич взирал на нее не без опаски, но трусости себе не позволил. А я бы вот на его месте попятился. — Вчера я кровью рода поклялась, что помогу… Феде всем, чем только смогу.

— На монете? — бесстрастно, но удивленно подняв бровь, решил уточнить Ибрагим.

— Представьте себе, — язвительно отозвалась дочь Тармаевых. С ее языка разве что не лилось пламя, и куда только вся застенчивость делась? Не иначе как сгорела в пожарище необузданных чуйвств…

— На монете? — переспросил я и чуть не прикусил язык. Оба — что Майя, что Ибрагим — уставились на меня, словно на дикаря. А я что, я ничего, у меня оправдание в кармане. Потерев затылок, нелепо усмехнулся и, пожав плечами, добавил: — Видать, меня вчера очень хорошо приложило по голове.

— По голове? — не скрывая своего ужаса, ахнув и закрыв рот руками, повторила за мной девчонка. Кажется, все остальное ее сейчас перестало волновать: черноволосая красотка тут же прижала меня к себе, встав на цыпочки, будто в тайной надежде разглядеть под копной волос шишку. — Ты хоть знаешь, насколько это опасно для твоего дара?

— Для его «дара», — не без ухмылки проговорил Ибрагим, как будто злясь. — Не дар это, а всего лишь придурь.

Дед вдруг понял, что сказал что-то не то и, махнув рукой, сел на стул, отвернулся. Явно жалел о сказанном, да и по виду всему можно было сказать, что оно для него очень личное.

Оно и для меня очень личное, чтоб вы знали! А Майка-то хорошо про это упомянула, я то чуть и не забыл. Если и спрашивать про свою «придурь», то лучшего момента и не сыскать.

— Что с моим даром не так?

Я задал вопрос как будто им обоим сразу. Майя нехотя, но отстранилась от меня, я же подавил в себе дикое желание обхватить ее за талию прямо здесь и прямо сейчас. Ибрагим же сохранил ничего не выражающую маску на лице.

Но первым не выдержал именно он.

— А то ты и сам не знаешь как будто, Федор Ильич?

— Знаю, что пока он проявлялся у меня рандо… э-э-э, совершенно случайно. Я вижу буквы — тебя вот, например, они мастером-слугой кличут. Майю… — Девчонка оживилась, уставилась мне в глаза. Знать бы еще, на что конкретно в своей прелестной головке она хранила надежду? Я продолжил: — Майю она величала огненным магом.

На мордашке Тармаевой отразилось нечто похожее на разочарование.

— Да много ли проку в этом, барин? Тут всяк в кого ни плюнь поведает, что Тармаевы — огненные маги, а Пушкины, скажем, так вас стихами оплетут, вовек не отмоетесь.

— Это неправда, — вдруг вмешалась Майя, решив взять объяснение в свои руки. — Ибрагим Кондратьевич, как вам не стыдно? Вы же знаете, что род Рысевых обладает даром… даром…

— Даром что даром обладает. — В голосе старого вояки мне послышалась неуместная язвительность. Впрочем, Кондратьич тут же кашлянул, прочищая горло, склонил голову и попросил у меня прощения. — Звиняйте, барин, но уж как есть. Да и чего греха таить, вы и сами все ведаете-то. Батюшка ваш причуду эту звал ясночтением — мол, про любого он узнать может. Да только что ни записывал, а все несуразица какая-то получалась. Опыт, уровни… характеристики. И цифры энти, пропади они пропадом.

Я облизнул губы. Так, кажется, мы к самой мякотке подбираемся. Что там говорил Ибрагим, сделали с моим названным отцом? Отправили на каторгу, обвинив в шпионаже? Зная-то о такой способности ой как неудивительно. Как и неудивительно то, почему Ибрагим так эту способность невзлюбил. Наверняка все еще дрожит, что и меня под эту же дудочку да в те же края сошлют…

— Федя может видеть чужие классы. Это очень полезно в бою, чтобы… принимать решения.

Майя опустила глаза. Ага, кивнул я самому себе. Девчонка-то только юношеского возмущения ради с Ибрагимом спорит, но в глубине души-то с ним согласна если и не на ровную соточку, то где-то поблизости. Кондратьич лишь махнул рукой — мол, не стоит оно тех слов, что на языке вертятся. Словно чуя за меня обиду, Майя присела рядом, склонила мне голову на плечо, на мгновение зажмурилась.

Я же сделал себе пометку. Ясночтение, значит. Ну хотя бы знаем название, уже неплохо. А если вспомнить, что уже до того видел — Алискину способность например, или распознал Катьку в ее этой самой броне из живых крыс, характеристики опять же — это выходит, я могу видеть людей как в рпг-игрульке? Впрочем, когда с Костиком дрался, меня это почему-то нисколько не удивило, так стоило ли удивляться сейчас? Но если все так, то найти этому применение гораздо проще. Странно, что бывший хозяин моего тела до такого не додумался сам. Или я чего-то до сих пор еще о нем не знаю?

Задумавшись над этим, решил уделить внимание особе, что расположилась рядом, и настойчиво обнял ее за плечи. Майя пискнула — видать, Рысев если и проявлял к ней знаки внимания, то не столь резкие и очевидные. Думаю, пришло самое время этому хоть малость, но измениться.

— Мое… ясночтение или как там его? Как оно включается?

— Включается? — Майка вдруг позволила себя насмешку, по-доброму улыбнулась. — Ты что, глупенький? Думаешь, у нее, как у лампочки, переключатель есть? Щелкнул — и вижу?

— Ну до сегодняшнего дня думал именно так, — я врал напропалую, но скрыл свою ложь за милотой своей очаровательной улыбки. Если уж я нравлюсь девчонке, то грех этим хотя бы не воспользоваться. — Ты вот как своей магией пользуешься?

Она открыла рот для ответа, но вдруг смутилась. Видать, я только что спросил что-то уж совсем личное. Но Майка справилась с собой и разродилась ответом.

— У каждого мага по-своему. Кто-то из ненависти черпает силы, кто-то из злости. Кому-то нужно обязательно быть всегда навеселе… — Она ответила слишком уклончиво. — Но то магия. У тебя-то врожденный дар. Он должен проявляться каждый раз, как только ты того хочешь.

Я кивнул, сделав вид, что все понял. Это что же выходит, каждый раз, как перед моими глазами возникал текст, я сам того хотел? Впрочем, может, делал это непроизвольно? Не зря же говорят про рефлексы — Рысев бывший-то с этой особенностью всегда жил, он ей пользовался вдоль и поперек. Вот и мое собственное тело вспоминало, что надо делать в момент крайней опасности. В конце концов, именно в эти-то моменты оно и проявлялось.

Как и пропадало, добавил мне в копилку размышлений здравый смысл. Думай, голова, шапку куплю! Как назло, на ум почему-то не приходило ничего путного.

— Ты разве сам не помнишь, как ей пользоваться? — Майка была горазда на сложные вопросы. — Сам же мне тогда рассказывал, что тебе для того иногда достаточно просто прищуриться — и все проявляется само.

Я решил последовать ее воспоминанию, прищурился, но, понятное дело, ничего не увидел. Надо будет потренироваться на досуге. Знать бы еще только, когда он, этот досуг, выпадет.