Две невесты генерала дракона (СИ) - Юраш Кристина

Голоса стихли, а я осталась одна посреди ночного коридора, чувствуя, как что-то больно сжимает мое сердце. Я помотала головой, словно пытаясь прийти в себя. Сейчас нужно принять решение, буду ли я сиделкой у генерала? С одной стороны что-то внутри кричало: “Да! Это — мой долг! Это — моя вина. Пусть даже я думала, что так будет лучше! Ведь все мы влюблялись в юности, но потом любовь проходила… И быть может, брак, который начался без любви мог со временем стать счастливым! Как только у красавицы появились бы мозги. А так я не дала никакого шанса на брак!”.

“Ну ты это загнула!”, - тут же возразила я самой себе. — “Давай ты не будешь накручивать! Ты — не виновата. Ты оставила девушке выбор — это раз. Второе! Генерал взрослый мужчина!" — возразила я самой себе, поймав себя на чувстве жалости. — Он сам принял решение искать смерти на поле боя. Хотя вполне мог спрятаться в углу, обнять коленки и петь, как соседская хаски саундтрек из титаника, пока никто не видит. Или поступить, как среднестатистический мужик — просто напиться с горя."

Я понимала, что нужно отбросить чувство жалости и брать во внимание только объективные факты. И вот он главный факт. Генерал опасен.

Немного постояв у окна, я старалась подавить внутреннее чувство жалости. Но инстинкт самосохранения намекал, что главврач была права. Такого пациента не следует выпускать на волю. Это тебе не раненый голубь, а самый настоящий дракон. И что если я за ним не услежу? Или, что хуже, он сожрёт меня первой? Бр! При мысли об этом по коже пробежали мурашки. Не скажу, что мы расстались с ним на весёлой ноте.

Всё! Хватит! Я уже решила. Нет и точка. Завтра я вежливо извинюсь и всё. Я чувствовала всю твердость своего решения, осознавая весь риск. Но все равно что-то внутри умоляло помочь ему, а я пыталась успокоиться и взять себя в руки.

Я решила, что сегодняшний день меня достаточно впечатлил, поэтому чтобы промотать его сразу на завтрашний, я направилась в свою комнату, умылась и упала на жесткую кровать.

Решение было непростым. Меня пока что бросало из крайности в крайность. В глубине души мне хотелось верить, что не все так плохо. Возможно, главврач ошибается. Сейчас я понимала, что судьба Камиэля в моих руках. Но при этом я осознавала на какой риск я иду, если вдруг соглашусь.

Если то, что говорит Мадам Лоуфул — правда? Что генералу уже ничем не помочь? Что тогда?

Глава 27

Закусив согнутый палец, я лежала и смотрела в окошечко, встречая первые лучи рассвета. Чувствовала я себя так, словно нахожусь во сне. Хотя, сна не было ни в одном глазу. Сомневаясь до последнего, я тешила себя мыслью, что, может быть, брат генерала так и не приедет. И мне не придётся принимать такое решение. Сейчас я ни в чём не была уверена. Ни в “да”, ни в “нет”.

Утро началось как обычно. Я привела себя в порядок, чувствуя, что слегка опаздываю. Съела довольно неплохой завтрак и направилась к пациентам.

— Вы почему не принимали лекарство? — с укором произнесла я, глядя на хмурого ефрейтора, который сидел с ногами на кровати.

— Да я тут немного запутался, — произнес он, доставая бумагу, где коряво были нарисованы кусты и деревья. — Под платаном у мамы росли цветы или все-таки был куст… Я уже не помню. Это было так давно…

— Мне кажется, что лучше всего здесь смотрелся бы кустик, — улыбнулась я. — С какими-нибудь ягодами…

— Не знаю, зачем я вам все это показываю, — ворчал ефрейтор. — Ну да… Ягоды. А вокруг них посадить цветочный ковер… Кстати, сюда можно добавить фонтан…

Я старалась скрыть внутреннюю тревогу, которая преследовала меня целый день. Внезапно в коридоре послышался голос, и я увидела на пороге санитара с письмами.

— Одну минуту, — улыбнулась я, вспоминая, что перед тем, как зачитывать письмо солдату, нужно убедиться, что родственники не понаписывали ничего плохого. А родственники могут. Иногда солдат живёт этой весточкой, ждёт письма как чуда. А там его горячо любимая невеста, ради которой он выкарабкался с того света, честно сообщает ему о том, что встретила и полюбила другого. О чём премного сожалеет. А еще просит её не тревожить, не искать и не винить. Под конец душещипательного письма она в рамках вежливой переписки желает скорейшего выздоровления и счастья в личной жизни.

Я видела, как в такие моменты меркнет свет в глазах человека. Родственники как назло пытались добить солдата новостями — писали про гибель знакомых, болезни друзей, смерть родных, долги и кредиторов, неурожай и прочие напасти.

Я понимала, что обязана прочитать письмо таким, каким оно есть. Но одновременно считала, что плохие новости лучше приносить здоровому человеку — тому, кто сможет их стойко пережить. К сожалению, многие так не считали.

Фраза «Лишний раз не волновать пациента» казалась для них пустым звуком.

Я спустилась вниз и взяла жиденькую стопочку писем. На предыдущем месте работы меня несколько раз ловили за этим делом, но благодаря адекватности моего бывшего главврача и моему дару убеждения, такая практика появилась в нашей больнице. Здесь же такого явно не было.

Теперь мне нужно было найти укромное место, где я осторожно открою каждое письмо, прочитаю его и решу, стоит ли зачитывать его больному. Конечно, читать чужие письма — неэтично, но моя задача — поднять человека на ноги, спасти ему жизнь. Они думают про правила этикета, а я — про спасение жизни.

Если в своей больнице я знала все укромные места, то здесь я немного растерялась. Конечно, можно было пойти в свою комнату. Но зная, что туда ходит главврач без стука, я не рискнула.

Несколько раз пройдя по коридорам, я заметила маленькую дверцу, которая, вела в кладовку. Здесь меня точно никто не найдёт. Притаившись в темноте, я стала раскладывать письма на две кучки: те, которые я сегодня прочитаю, и те, которые никто никогда не увидит.

Как только я добралась до середины корреспонденции, послышался голос главврача. Я невольно вздрогнула, прислушиваясь. Голос доносился из-за стены, и мне стало ужасно интересно. Я прислушалась.

Глава 28

— … ну, разумеется, нас финансировать не надо! Те жалкие крохи, что нам дают в последнюю очередь … Ах, это уже просто смешно. Ну конечно, корона заинтересована в здоровых людях! Одно дело, когда зашили рану и отпустили с миром, а совсем другое дело наши пациенты с клеймом на всю жизнь! Корона, видимо, считает их бесполезным мусором! — в голосе Мадам Лоуфул звучало явное недовольство.

— Так что там с той девушкой, которую привезли ночью? — послышался мужской голос.

Приходилось прислушиваться и задерживать дыхание, чтобы разобрать слова. Видимо, нас разделяла толстая стена.

— Ах, очередная богатенькая наследница. Но вот Афелию Кармайкл ей не переплюнуть. Тут платят ее родители за то, чтобы она была жива. Им, видимо, приятна мысль о том, что она не отсвечивает своим позором в их гостинной. Но при этом они ее любят и как бы заботятся о ней. И отдельно платит ее супруг. За то, что даже если у родственников Афелии появится мысль законным путем вернуть свои деньги, написать жалобу королю, вызвать магический совет, который признает Афелию абсолютно здоровой, а поступок ее супруга вопиющим безобразием, мы сумели сделать так, чтобы совет увидел ее в крайне неприятном свете. И чтобы ни у кого не осталось сомнений в ее безумии.

— Так что там с новенькой, — послышался мужской голос.

— А! Я отвлеклась. Прости. Как только ее отец умер, так родственники налетели как коршуны на ее деньги. А поскольку отец все оставил ей, то решено было признать ее сумасшедшей, назначить опекуна и отправить ее сюда.

— А за девочку сколько дали? — спросил мужской голос.

— Довольно приличную сумму. И это пока аванс. Потом сумма будет капать каждый месяц. Они же не хотят, чтобы мы выписали ей справку о том, что она вполне себе дееспособна и никакими расстройствами больше не страдает. Что она полностью излечилась от несуществующего душевного недуга? Так что надо отдать распоряжение обустроить ей комнату. Отдать должное, девочке просили обеспечить комфорт. Только где я его возьму? У меня и так все комнаты заняты! И все палаты! Если бы не эти солдаты, то я бы, конечно, не переживала. Но они занимают почти целое крыло, а толку с них никакого. И денег тоже. Те жалкие гроши, что платит за них корона — просто смехотворны!