Придворный Медик (СИ) - Аржанов Алексей

Скорее всего, горло моему предшественнику порезали не обычным ножом. Сталь определённо была закалена магией.

Но кое-что в данной ситуации я всё же мог сделать.

Я принялся быстро наращивать себе кожу с двух сторон от шрама и практически мгновенно прикрыл его тонким слоем эпидермиса. Долго поддерживать эту оболочку я не смогу, но выигранного времени хватит, чтобы обмануть дознавателя.

— Павел Андреевич, я… — продолжил стонать Биркин и, наконец, поднял взгляд. Уставился на мою шею. И замер.

Тут же весь приступ как рукой сняло. В глазах дознавателя читалось полное недоумение. Глубочайшее разочарование. Будто ему пообещали троекратно увеличить зарплату за каждого расколовшегося пленника, а позже выяснилось, что это была первоапрельская шутка от руководства.

— Аристарх Иванович! — позвал его я. — Ау! Вы меня слышите? Как сейчас самочувствие? Давайте-ка я вас в пульмонологическое отделение положу. С такими лёгкими не то что работать, с ними жить нельзя!

— А? — он посмотрел на меня так, будто я разговаривал с ним на совершенно незнакомом языке.

— Воротник, говорю, отпустите, — попросил я. — Рубашку порвёте.

— Да-да, прошу прощения, — тут же отпрянул он. — Вот так незадача… Кажется, мне стало лучше.

— Странно, а ведь ещё полминуты назад вы задыхались, — подметил я.

— У меня такое бывает, когда я общаюсь с лекарями, — с натяжкой улыбнулся он. — Синдром белого халата. То давление подскакивает, то панический приступ начинается.

Такое заболевание действительно бывает. Много раз встречал людей, которые в жизни не страдали от артериальной гипертензии, но на профилактических осмотрах выдавали такие цифры давления — впору госпитализируй! И что самое удивительно, многие из них даже не волновались. Просто организм специфически реагирует на образ врача.

Но здесь случай другой. У Биркина не было панической атаки. Обычная театральщина. Только с какой целью он её тут развёл, я понятия не имею.

Однако могу догадаться, откуда он узнал про существование моего шрама. Скорее всего, выпытал у того человека, который пытался меня убить. Видимо, решил удостовериться, говорил ли он правду.

Я продолжил изучать организм Биркина, попутно задавал ему вопросы, но после попытки найти у меня шрам он совсем поник. Отвечал односложно, всё время смотрел куда-то в сторону. Даже мои рекомендации мимо ушей пропустил.

— Вот вам направление на компьютерную томографию лёгких, — я протянул Биркину талон и рецептурный бланк. — Я выписал вам антибиотики и комплекс препаратов для улучшения дренажной функции дыхательных путей. Ещё вам желательно сдать мокроту на посев. Нужно определить, какие бактерии заселили ваши лёгкие. Баночку для мокроты можете взять в регистратуре.

— Благодарю, господин Булгаков, — резко подскочил Биркин, схватил все выданные мной документы и воскликнул: — Я вернусь, как только пройду все обследования. Мы с вами ещё увидимся!

Почему-то последняя фраза прозвучала не как прощание, а как угроза. Дознаватель покинул мой кабинет, и на этом мой приём подошёл к концу.

Я с облегчением отпустил поток магии, сковавший мне шею, и шрам, обнажившись, снова освободился от оков эпидермиса.

Да уж, ну и странный же всё-таки тип. На первый взгляд, кажется обычным чудаком. Но я точно знаю, что за этим глуповатым поведением скрывается хитрый человек. Он ведь пришёл именно ко мне, хотя прикреплён к другому лекарю. Не консультация нужна была Биркину, а я сам.

А если быть точным — мой шрам. Интересно, почему он так его заинтересовал? Неужто он имеет отношение к тем людям, которые стоят за гибелью старших Булгаковых?

Пока что эту теорию не подтвердить и не опровергнуть.

Но одно я знаю точно. По какой-то причине он не доложил о моём шраме другим сотрудникам службы безопасности. Иначе бы командир Коршунов уже давно бы меня о нём расспросил. Однако в нашем разговоре он ни разу не упоминал об этом.

Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился Евгений Кириллович Гаврилов. Весь опухший. Видимо, только что проснулся. Наверное, ему впервые за долгое время удалось отоспаться.

— Доброе утро! — поприветствовал его я.

— А точнее — обед, — потирая виски, пробормотал он. — Булгаков, а что происходит? Коридор пустой. Вы что, всех пациентов распугали?

— Если под «распугали» вы подразумеваете «вылечили», то можно сказать, что пациенты разбежались в ужасе, — ответил я.

Гаврилов, не веря своим ушам, подошёл к компьютеру, пробежался глазами по сегодняшней записи и удивлённо заявил:

— Павел Андреевич, да вы же и часть моих пациентов принять умудрились. Мне на сегодня осталось всего пять человек! — он замолчал, внимательно пролистал описанные мной схемы лечения, а затем с облегчением выдохнул. — Что ж, недурно. Возможно, это и к лучшему. У меня сегодня много дел в стационаре. Если хотите, можете сходить со мной туда ближе к концу рабочего дня. Посмотрите, как организована работа в отделении.

Отличные новости! Значит, мой план продвигается как надо. Попасть в стационар было необходимо. Туда допускают только самых сильных и опытных лекарей. Оно и понятно. Ведь стационарные отделения — это последняя линия обороны.

Мы — первичное звено, то есть лекари поликлиники, больше играем роль сортировщиков. Спасаем тех, кого можно вылечить прямо на приёме или дома, а тяжёлых пациентов направляем в отделения — к своим более опытным коллегам.

— Погодите, Павел Андреевич, а что у вас на приёме делал господин Биркин? — Гаврилов только сейчас заметил фамилию дознавателя в списке принятых пациентов. — Вы вообще знаете, кто он такой?

— Знаю, уже познакомились, — ответил я. — Дознаватель попросился пройти без записи. Коридор был уже пустой.

— Настоятельно рекомендую вам общаться с этим человеком крайне осторожно, — сказал Евгений Кириллович. — Он, если захочет, может использовать против вас любое ваше слово. Не знаю, имею ли я право так говорить о человеке, занимающем столь важную должность… Но всё же умалчивать об этом мне тоже не хочется. Ради вашего же блага. Вы же никому не расскажете то, что я вам скажу?

— Не беспокойтесь, Евгений Кириллович. Речь ведь идёт о моём пациенте. Значит, можно считать это врачебной тайной, — ответил я.

Гаврилова мой ответ удовлетворил. А потому он произнёс:

— Мне доводилось работать с Аристархом Ивановичем. Это было лет семь назад. Более того, мы даже учились в одной академии. Просто в разных группах. И уже в те времена он был очень опасным человеком. До жути непредсказуемым.

— Погодите, Евгений Кириллович, — вынужденно перебил Гаврилова я. — Вы хотите сказать, что он — лекарь?

— Да, только карьера целителя у него не сложилась. Вы себе даже представить не можете, сколько людей он погубил. Ещё в академии, когда мы проходили практику, умудрился довести человека до инсульта. Хотя тот всего лишь жаловался на давление.

— Странно… — потёр подбородок я. — Во время приёма я не почувствовал в нём присутствия лекарской магии.

— Опять шутите, Булгаков? — недоверчиво усмехнулся Гаврилов. — Хотите сказать, что магию других лекарей вы улавливаете?

— Да. А что вас смущает? — не понял я.

— Рановато у вас открылись эти способности, — ответил наставник. — Обычно они приходят с опытом. Но мне всё же кажется, что вам чудится. Как почудилось и то, что ваш «анализ» способен автоматически активироваться.

Спорить с Гавриловым не стану. Пусть и дальше думает, что этих способностей у меня нет. Однако факт остаётся фактом. Я чувствую, когда кто-то колдует, а мой «анализ» всегда реагирует на человека, нуждающегося в срочной лекарской помощи.

К примеру, если рядом со мной будет стоять пациент с хроническим геморроем, «анализ» это проигнорирует. Но если в пяти метрах от меня окажется человек с гипертоническим кризом, инфарктом, опухолью или лихорадкой — магия отреагирует моментально.

— Так или иначе, вы угадали. Уловить магию Биркина невозможно. Она работает у него неправильно, — объяснил Гаврилов. — Он не такой, как мы, Павел Андреевич. Его сила создана, чтобы причинять людям вред. Больше он ничего не умеет. И именно поэтому примите мой совет — держитесь от этого человека подальше.