Хозяйка скандального салона "Огонек" (СИ) - Полански Марика

Осознание того, что неуемный интерес может привести к еще большим неприятностям, чем тем, в который я увязла по уши, заставило меня остаться в постели.

Комок за грудиной лихорадочно бился и пульсировал, как рассерженный ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. Еще одна загадка на мою бедовую голову. А ведь у меня есть проблемы посерьезнее, чем судовладелец из Миствэйла. Например, как устроиться в новой жизни и не помереть от голода. Конечно же, исходные данные были неплохими, но я ухитрилась напортачить.

При воспоминании о герцоге Квобоке, по телу пробежала брезгливая дрожь. Бр-р-р! Нет уж, лучше найду себе другое занятие, чем быть женой подобного персонажа. Надо будет расспросить Минди, чем обычно зарабатывают себе на жизнь опозоренные и потерявшие состояние дворянки.

Сон сморил, когда послышалось хриплые вопли петуха, а сквозь шторы поползли первые робкие лучи рассвета.

Спала бы я, наверное, долго, если бы Минди не начала громыхать посудой так, будто она находится в кухне. Закралось подозрение, что горничная делает это специально.

- Который час? – сипло пробормотала я и натянула на голову одеяло.

- Четверть девятого, миледи, - сухо отозвалась она и глухо стукнула дверцей шкафа. – Лила уже накрыла завтрак в зале. Если не поторопитесь, то придется его заново греть.

Я недовольно заворчала, что леди имеют право спать до обеда. Но Минди была непреклонна. Вместо ответа она стала лишь громче греметь шкатулками, хлопать дверцами и шуршать одеждой. На угрозу устроить показательную порку зазнавшейся прислуге, горничная лишь хмыкнула. Ей было не в первой выполнять первоначальные приказы, даже если в последующем хозяин протестовал.

Почти час ушел на умывание и сборы, и когда я спустилась в зал, Лила разогревала завтрак повторно. Не было ни души. Кто-то из постояльцев еще спал, кто-то уже покинул постоялый двор. А любители горячительного и шумной компании появятся, когда начнет вечереть.

За столом, куда проводила меня Лила, уже сидел Вилли Гром. Гном деловито пластал ножом бекон и что-то бормотал себе под нос. Только подойдя ближе, я расслышала, что это песенка на незнакомом мне языке, больше похожая на марш. Хотя какие еще песни могут ассоциироваться с гномами, как не марши?

- О! Миледи Эвелин! – гном оторвался от тарелки и приветливо заулыбался. – Добрейшего вам утра.

- И вам, господин Гром, - я села за стол и посмотрела на тарелку с яичницей, от которой поднимался пар. – Вижу, вы отлично выспались.

- Я не сплю, миледи. Сложно, знаете ли, урвать секунду на сон, когда вокруг постоянно души, которые приходиться распихивать по разным мирам.

- Но сейчас-то у вас нечто вроде отпуска, ведь так? Почему бы не насладиться радостями простых смертных?

Гном усмехнулся и откусил приличный кусок от хлеба с маслом.

- Знаете, что произойдет тогда, когда я вернусь из этого, как вы называете, отпуска? Миллионы, миллиарды душ, которые только и ждут, чтобы их отправили куда-нибудь в следующий мир. Вы еще помните очереди в поликлинике? А в паспортный стол? Поверьте, это еще марципан по сравнению с тем дерьмом, которое меня ждет по возвращению в Межмирье.

- Вы можете это как-то изменить? – я засунула в рот кусок бекона и принялась жевать, не отрывая взгляда от Вилли.

- Нет, - тяжело вздохнул он, ковырнув вилкой яичницу. – Пока не исправлю то, что наворотил.

- И часто у вас такие огрехи бывают?

В ответ гном засопел и принялся терзать свой завтрак. Даже если такие ошибки, как со мной происходят на постоянной основе, признавать этого он не станет.

- И что мне теперь делать в этом мире? – наконец-то прервала я молчание, когда Лила убрала первое блюда и выставила перед нами вазочки с песочными печеньями и кружками, наполненными травяным чаем.

- Жить, что же еще? – развел руками Вилли и сытно отрыгнул.

Уж что-что, а перевозчику душ не помешало бы элементарное воспитание. Как минимум не рыгать за одним столом с дамой. Но такие мелочи, как этикет, похоже не слишком заботили его.

- И как долго я тут протяну?

- Смотря, как устроитесь, - небрежно пожал плечами Гром и цинично усмехнулся. – Послушайте, миледи. Я всего лишь перевозчик, а не устраиватель чужих судеб. Или вы ждете чужого дядю, который придет и сделает вам хорошо? Так у вас был шанс. Но вы почему-то отказались, и теперь оскандалившаяся и опозоренная сидите здесь, в самой заднице мира, куда заглядывают лишь те, кто боится пройти через горную цепь. Вышли бы замуж за того герцога, купались бы в шоколаде. Во всех смыслах этого слова. Дорогие наряды, драгоценные побрякушки, шикарные столичные балы. Любовников целый полк завели бы на худой конец. Все равно герцог не заметил бы. А если бы и заметил, то ничего не сделал бы, поскольку на такие мелочи, как адюльтер, никто не обращает внимания. В этом мире все так живут. Порицают, осуждают, а по ночам тискаются или со слугами, или с кем-то поинтереснее. Но нет! Вам подавай свободу выбора! Раз уж решили, что прописанная судьба Эвелин вам не подходит, то будьте любезны иметь смелость строить свою жизнь самостоятельно.

- Ну знаете ли! – возмутилась я, едва сдерживаясь, чтобы не плеснуть чай в бородатую рожу гнома. – Это вообще не мое желание было оказаться в этом месте, да еще и с такой судьбой. Если бы вы не напортачили бы от жадности, то вполне возможно я и приняла бы прописанную судьбу Эвелин. Но я слишком хорошо помню свою прошлую жизнь, чтобы соглашаться на подобное! Да где это видано, чтобы с живым человеком поступали, как с вещью?! Хочу продам, хочу выкину! Что это вообще такое? И вы… Вы тоже хороши! Запихнули меня в мир, о котором сами понятия не имеете. Может у них принято свободных женщин сжигать на кострах, как ведьм? Или обрекать их на голодную смерть?

- А вы прямо уже пылаете от голодной смерти, да? – язвительно искривил губы Вилли. – Ага, Винсент посадил вас в домашнюю темницу и приставил стражу. Нет. Он отправил вас в дом вашей родной матери и даже дал денег и слуг.

- А мне от этого легче?

- Конечно! Ван Дорт мог, например, выгнать в одном тряпье на улицу. Ну или сдать в перевоспитальный приют святой Мунки, а это хуже, чем отбывать каторгу в Черных Болотах. Постоянные побои, унижения, голод и полное отсутствие милосердия и надежды. А уж если заболели, то исход у вас один – безымянная сестринская могила, куда скидывают всех умерших в приюте. Так что хватит ныть, что с вами поступили жестоко, и подумайте, что можете сделать в той ситуации, в которой оказались из-за собственного своенравия.

- Если бы я знала, то этого разговора не было бы, - я поджала губы. Обида охватила меня, защипала в носу непрошенными слезами и встала комом в горле. Хотелось орать, плакать от несправедливости и бить гнома по щекам до тех пор, пока рука не отвалиться от боли.

- Я же сказал, что постараюсь вам помочь, - проворчал гном и потянулся за печеньем. – Значит, помогу. Но для начала мне надо добраться домой. Без своих артефактов, я ничего сделать не могу.

На том разговор закончился, и остаток завтрака мы провели в тишине.

Глава 6

Оставшиеся четыре дня пути прошли в относительной тишине. Желание общаться с Вилли или Минди отпало напрочь. Выслушивать проповеди горничной, ссылавшейся на «Слово», не хватало терпения, а говорить с гномом после завтрака в «Зеленом Тополе» вовсе не хотелось. Пусть катится в свое Межмирье, а я уж как-нибудь сама разберусь в мире, в который он меня засунул. В конце концов, для этого у меня есть все, что необходимо: глаза, уши и мозг, который время от времени позволяет анализировать все увиденное и услышанное. Правда, придется побыть дурочкой… Ну что ж, иногда это не только не вредно, но и полезно. Хоть окружающие и вертят пальцем у виска, но не ждут каких-либо свершений. Да и в расчет не берут, что тоже порой бывает ой как на руку.

Иногда во время остановок я разговаривала с Карлом. Но словоохотливый возница рассказывал в основном байки из деревенской жизни. Однажды ранним утром после завтрака я задала вопрос: «А, собственно, здесь люди зарабатывают на жизнь?», на что он неопределенно пожал плечами.