— Я говорю голосом бати, забыл? — гаркнул Чуйкин, — Выполнять. Или сам отправишься в печь.
Палачевский молча отвесил поклон, на этот раз короткий и трусливый. Он поглядел на Чуйкина, как обиженный пес, у которого отняли вкусную косточку.
Чуйкин развернулся и, не прощаясь, вышел.
Оказавшись на улице, он прошел через двор центрального управления Охранки, весь заваленный изуродованными трупами — это все были «оппозиционеры», заподозренные в том, что плохо говорили про батю...
Тела лежали здесь штабелями.
Впрочем, они теперь и на улицах Питера лежали — многие умирали от голода, или от казачьей пули, батя только недавно подавил антигосударственный мятеж петербуржцев, а еще некоторые просто кончали с собой от нищеты и отчаяния...
И Чуйкин не видел никакого выхода из сложившейся ситуации. У него самого в кармане лежала смертельная таблетка, на случай, если до Либератора наконец дойдет, что Чуйкин саботирует его приказы.
Ибо попадать живым в лапы Палачевского Чуйкин не собирался.
Конец.
3 ::: Истинный АРИСТО
«Сын — это счастье,
Хотя бы на свете
Отца не застал он;
Не будет и камня
У края дороги,
Коль сын не поставит...»
«Речи Высокого», древнескандинавская поэма,
приписывается Одину
— Я объединюсь с Алёной Оборотнич, — ответил я сестре, — И вместе мы сразим Дьявола. Никто не устоит против союза двух богов.
— С Алёной? — Таня посмотрела на меня, как на безумца, — Братик, ты...
— Прости. Нет времени, — перебил я, — Если я умру — помни, что я тебя любил. И все, что я делал — я всегда делал ради клана. И никак иначе.
Я поцеловал сестру в щеку, Таня вцепилась в меня, явно не желая отпускать.
— Алёне нельзя доверять!
— Знаю. Но моему сыну Рюрику можно.
Я нежно отстранил сестру, а потом кастанул полётовское заклятие.
Мне было все равно лететь или телепортироваться, для меня больше не существовало самого понятия скорости, все ограничения пространства и времени пали, я перемещался мгновенно...
Я взмыл ввысь, как ракета, прямо в северные небеса, обиталище ледяных ветров.
Катер, где остались Таня и Чуйкин, превратился в далекую точку внизу, а потом и совсем пропал из вида. Мои корабли и флот Либератора сверху казались игрушечными...
И я полетел, купаясь в потоках ветра и облаках, окрашенных лучами рассвета.
Я прорвался сквозь мой собственный защитный купол, и тот окатил меня сполохом фиолетовых искр.
В меня, конечно, никто не стрелял. Я был столь быстр, что в мире просто не существовало радара, способного меня зафиксировать.
Меньше чем через секунду я уже был в небесах Европы — древней вотчины Рюрика...
Конунг уже покорил её тысячу лет назад. Что мешает ему повторить всё сейчас?
Мой сын Рюрик не зря вернулся в мир. Он возвратился, чтобы править — тут не могло быть двух мнений. И не для того ли сейчас пришел Либератор, чтобы остановить своего брата Рюрика?
Ибо когда возвращается герой — возвращается и препятствие для него... Иначе и быть не могло.
И все думали и болтали только о Либераторе, все просто забыли про Рюрика. А дело не в Либераторе, дело в моем сыне. В том камне, который Соловьев откопал в Ладоге, в том послании, которое было на камне.
Рюрик отправил это руническое письмо себе самому. У меня сейчас не было с собой камня, он остался в моем самолете в Новгородской губернии. Но я помнил руны наизусть. Они гласили:
«Заклинаю себя самого: когда минут тысячелетия, и Солнцу будет грозит опасность — забудь о нём. Вспомни о сыне. Вот путь к спасению и власти».
Когда Соловьев впервые зачитал мне текст на камне — я не понял ничего.
Теперь же мне открылось наконец ВСЁ.
Всё встало на свои места — Рюрик и был моим сыном. Он знал, он ведал все тайны магии и всё предусмотрел.
И отправил сквозь века мне это послание, чтобы отец спас сына.
И теперь, мчась сквозь облака и грозовые тучи, оставляя позади себя моря и страны, я наконец-то постиг смысл Крокодила.
Подумать только, какой туфты наболтал мне Словенов. Про Солнце, про ящеров, про какие-то функции экстренного отключения магии...
Мой самозваный учитель плотно запудрил мне мозги, он чуть не сбил меня с истинного пути.
А на самом деле всё было предельно просто.
Крокодил — не враг Солнца или Рюрика. Крокодил — родич Рюрика, и не просто родич, а отец. Папа. Вот почему в погребальной ладье лежала фигурка Крокодила, как знак уважения к отцу, а еще как напоминание мне.
Я не знал, кем был прошлый Крокодил, родивший Рюрика в девятом веке. Возможно, что даже и не человеком, а настоящим богом. Возможно Рюрик искренне считал себя сыном бога, древнего хтонического Ящера. Может быть именно в этом и была причина МОЩИ Рюрика — поэтому рожденный от Ящера нашел Перводрево. Сама божественная кровь вела Рюрика к победе!
И тысячу лет назад, и сейчас тоже...
Но в прошлый раз у нас не получилось. Что-то пошло не так. И Рюрик погиб. Возможно, он и правда покончил с собой, как гласит масонская Тайна, возможно Рюрику запудрили мозги волхвы — предки Словенова, они затуманили разум конунга своей болтовней, и Рюрик предпочел убить себя.
Впрочем, сейчас всё это уже казалось просто неверно понятым мифом. Зачем Рюрику кончать с собой? Разве ради этого он пришел в мир? Нет, он явился, чтобы взять свою власть.
И теперь у него получится, у нас с ним получится.
На этот раз мы сделаем все правильно, мы не повторим ошибок...
И мир падет к ногам Рюриковичей!
Либератор на этот раз не получит пощады. Отец-Крокодил и сын-Рюрик снова были вместе, и мы были готовы взять свое.
И никто не посмеет нас остановить. Ибо нет никого сильнее моего клана, за мной историческая правота и правота самой магии.
Рюрик всё знал. Он еще тогда задумал вернуться, еще тысячу лет назад спланировал всё до мельчайших подробностей.
Словенов ошибся, перемудрил. А вот Соловьев был абсолютно прав. Он сумел разгадать план конунга! И ныне все свершится...
Крокодил и Рюрик не враги. Они клан, мы клан.
Все исторические ошибки будут исправлены. Мы возродим изначальную Русь, мы пропоем эту сагу так, как нужно. Мы напишем историю нашей МОЩЬЮ...
Да, конечно, я мог ошибаться. Я отлично понимал это, я не был безумцем или фанатиком.
Но я был готов рискнуть. Конечно, может быть я погибну. Но что, если мы одержим победу, леший меня побери?
И за что еще погибать, как не за свой клан и не за своего сына...
Я спустился чуть ниже — морей вокруг теперь не было, только редкие речки и какие-то городки на их берегах, а еще бескрайняя тундра, чуть присыпанная ранним снегом.
Я за несколько секунд пересек тысячи километров и сейчас был где-то в районе Норильска.
Алёнка вроде говорила, что Павловск несколько минут назад был в сотне километров к северу от этого города...
А в Павловске меня уже ждали сын, его мать Алёнка и его брат Либератор.
Время явно поджимало, у меня оставалась лишь пара минут, чтобы сразить монстра.
Я спустился еще ниже...
Здесь был день, с неба падала снежная крупа.
Норильск теперь был прямо подо мной — мелкий игрушечный городок посреди тундры.
Мне не нужны были гугл-карты, чтобы узнать его, хоть я никогда и не бывал в Норильске. Я теперь был, как птица, я ориентировался по магнитному полю земли. Мой духовный Третий Глаз и моя чуйка вели меня. И они работали безупречно — я был божеством, я знал ВСЁ...
И я почуял присутствие врага.
И бросился вперед.
Подо мной стремительно промчалась какая-то река.
Вскоре я наконец увидел Павловск — он парил в нескольких сотнях метрах над циклопическим скальным массивом, прорезавшим тундру.
