— Теперь я для вас король, а вы вдовствующая герцогиня, по привычке называющая себя королевой.
В голосе Генриха звякнул металл.
— Простите, сир, я не хотела вас расстроить.
— Уже расстроили. Да, я всё забываю вам сказать, мадам.
Король поставил фужер на стол:
— Я запрещаю фрейлинам приближаться к лошадям.
Генрих разозлился, видя что мать недовольно закусила губу.
— Вы сердитесь на меня, Генрих, хотя вам следовало бы обратить ваш гнев на другую. — воинственно проговорила королева.
— Вы осмеливаетесь указывать королю, мастерица интриг?
— Спросите у той, что вы дарите тепло своего сердца, который вы у неё по счёту мужчина?
Генрих побелел, подошёл на шаг ближе к матери.
Королева, уверенная, что сейчас подпишет смертный приговор Стелле, задрав подбородок, чётко и ясно , вбивая каждое слово как гвоздь, обратилась к девушке:
— Стелла, скажите, мужчину, от которого вы приняли белую розу зовут Леонардо?
Генрих стремительно подошёл к Стелле:
— Ты любовница Леонардо!?
Глава 23
"Ты любовница Леонардо?!"
Вопрос Генриха пушечным ядром разорвал воздух. Стелла от неожиданности потеряла дар речи.
— Не молчи, Стелла. — король приблизился настолько, что её грудь упёрлась в его камзол.
— Я девица, мой господин. Это вы хотели услышать.
— Вспомни наш разговор, говори со мной как женщина, Стелла. Иначе тебе несдобровать.
Генрих ухватил её за волосы на затылке, заглянул в глаза:
— Что связывает тебя с Леонардо?
— С Леонардо меня связывает желание вашей матери рассорить нас, мой господин.
От удивления Генрих отпустил волосы Стеллы, отступил на шаг.
— Вы моя фаворитка и должны понимать, что говорите с правителем, а не с другом. Вы принимали белую розу от мужчины?
— Мне всё равно, какого цвета была роза, мужчина был назойлив, чтоб отвязаться…
— Мне повторить вопрос?! — Генрих закипал, оборвал её ответ, отошёл от неё, повернулся к окну. Стелла видела заострившийся профиль мужчины, его сжатые кулаки за спиной.
— Да.
— Вы состоите в связи с Леонардо?
— Нет! — воскликнула Стелла, подалась вперёд: — Нет, мой король! Девичья честь для меня важнее утех.
Она сложила ладони, прижала их к груди, смотрела с мольбой на Генриха, не понимая в чём причина его гнева. Из-за несчастного цветка?
— Тогда зачем вы приняли белый цветок, Стелла?
— Почему нет? Разве нельзя дарить цветы, это всюду принято. Чем отличается розовый, белый, жёлтый цветок от любого другого? Разве что от чертополоха в колючках.
Генрих озадаченно смотрел на Стеллу:
— Отличие в том, что белый цвет говорит всем, что вы в любовной связи с дарящим.
— Что?! — от неожиданности голос Стеллы перешёл на шёпот: — Я не знала.
Генриетта, молчавшая до этого момента встала. Шорох от её взметнувшихся юбок змеёй скользнул по полу:
— Гнусная, подлая ложь! Впрочем, любая лживая женщина, чтоб забраться к вам в постель способна на коварство. Сегодня она обманула ваше сердце, а завтра предаст интересы короны, мой сын!
Генрих, загородив спиной Стеллу повернулся к матери:
— А вы, мадам, откуда знаете про цветок?
Сражённая вопросом, Генриетта не сразу нашлась что ответить. Помолчав, скомкала ответ:
— У меня мои осведомители.
Генрих поднял руку, заставив её замолчать. Повернулся к двери, кивнул Мэллоу:
— Немедленно приведи сюда всех участников. Всех фрейлин, служанок, вельмож — всех, кто что либо знает о той розе!
Мэллоу направился к двери, Генрих остановил его:
— Постой!
Сам повернулся к матери:
— Кто ваш осведомитель?
Генриетта испугалась, пожевала губами, через силу еле проговорила:
— У меня их много, я точно не помню. Мои осведомители приходят ко мне ночью, в полутьме я не смотрю на лица, а чаще слушаю их через ширму.
— Кто ваш осведомитель, — чеканя каждую букву переспросил Генрих:
— Иначе я сниму шкуру живьём с каждого, кто заходил к вам в последнюю неделю. У меня тоже есть свои глаза и уши, мадам.
— Вы следите за покоями своей матери?! — возмутилась Генриетта.
— А вы как думали. И за вами тоже.
— Кажется, о цветке мне сообщила служанка из будуара фрейлин.
Королева задрала подбородок, отвернулась к окну, оглушённая словами сына.
— С неё и начнём. Мэллоу, веди служанку сюда.
Стелла сидела сжавшись в комок. В висках у неё пульсировало. Сегодня был такой чудесный день и вот во что он превратился. Она никогда прежде не участвовала в ссорах. Сейчас разворачивалась картина гораздо страшнее.
В тишине время тянулось бесконечно. Королева смотрела в окно, Генрих напряжённо стоял в центре зала, Стелла сидела на краешке стула, мечтая только об одном, чтоб всё это скорее закончилось.
Дверь открылась. Мэллоу втащил за плечо девушку-служанку, оставил её на пороге, прикрыв дверь, встал позади неё.
— Подойдите. — Генрих строго смотрел на несчастную.
Девушка приблизилась на два шага, стояла опустив голову, стараясь спрятать её в поднятых плечиках. Она нервно теребила подол фартука, вся дрожала от страха.
— Расскажите нам всё, что вы рассказали ранее королеве о белой розе.
Девушка шевелила губами, кидала взгляды на Генриетту, никак не могла вымолвить ни слова.
— Говорите, иначе палач это сделает за вас.
— Одним вечером господин Леонардо прибыл вслед за фрейлиной Стеллой. Он хотел спеть, она не разрешила, он отдал ей цветок.
— Спеть? Без музыки? Подробнее.
Генрих сверлил глазами трясущуюся девушку, она продолжала мять фартук, поминутно вскидывая глаза на Генриетту.
— С господином Леонардо были музыканты.
Девушка замолчала, уставившись в пол.
— Тот цветок, что приняла фрейлина, куда она его дела?
Генрих не спускал глаз с говорившей. Та хотела ответить, но посмотрела на королеву и осеклась.
— Ты боишься говорить? Тебя научили сказать неправду, судя по глазам. Спасёт тебя только правда и не заставляй меня её перепроверить, иначе я сожгу тебя за ложь.
Девушка рухнула на колени:
— Мой господин, мои родители погибнут, если я продолжу. Пожалуйста, отпустите меня.
— Скажи правду и я смогу защитить вот эту женщину и корону.
Девушка рыдая, глотая слёзы смотрела на Генриетту.
— Фрейлина Стелла сразу отдала розу мне, сама ушла в будуар. Я розу выбросила, потому, что белым цветам не место в девичьей комнате.
— Иди.
Генрих кивнул Мэллоу, сделав знак глазами. Телохранитель положил руку на плечо служанки, увёл её за собой.
Генрих повернулся к матери:
— Если бы не мои чувства к Стелле, она бы уже была мертва. Вы на это рассчитывали, мадам?
— Моя забота честь сына. Это единственное, что заставило меня проявить осторожность. Возможно, излишнюю.
Генриетта гордо распрямила плечи, чёрным лебедем проплыла мимо Генриха, направляясь к выходу.
— Мадам, сядьте, я не отпускал вас. Ваш спектакль не закончен.
Генриетта возмущённо остановилось:
— Не забывайтесь, Генрих, я ваша мать. Вы не смеете так вести себя на глазах простолюдинки.
— Именно потому что вы моя мать вы живы. То, что служанка пыталась скрыть правду, это было по вашему наущению. Это вы, мадам, забыли, что плести интригу направленную на короля недопустимо.
— Интригу? Я поставила на место вашу простолюдинку.
— Надеюсь, я получу согласие от этой простолюдинки стать моей невестой и быть матерью моего сына. С этой секунды будьте повежливее, чтоб и я не забыл о приличиях.
Генриетта резко повернулась к Стелле, глотала воздух. Её грудь вздымалось, лицо стало малиновым, казалось, её вот-вот хватит удар от такой новости.
Генрих хлопнул в ладоши. Мгновенно перед ним вырос лакей:
— Принесите нам чаю. Мы утомились.
— Дамы, присядьте к столу.
Генрих сделал приглашающий жест. Все расселись в тягостном молчании. В тишине тихо позвякивали приборы, жемчужная молочность драгоценного фарфора наполнялась ароматным чаем.
