Наследник огня и пепла. Том IХ (СИ) - Добрый Владислав

А ещё — побитые слуги, совращённые служанки, изломанные заборы, мебель и прочие прелести содержания рыцарей.

— Я, как представитель самого древнего рода… — начал было высокомерный толстяк в чёрно-серебряной накидке с гербом дома Торреа (чёрная башня на серебряном поле).

Но его сразу одёрнули двое других.

И хоть спор их был облечён в велеречивые обороты, интонации были более чем красноречивы: «Эээ, ты чо, сцука⁈»

Кивнув Дйеву, велев ему позже подойти к ставке, я величественно развернулся и удалился.

Надо было позвать Адель обратно. И, к тому же, у меня был перед ней должок.

И сейчас — самое время его реализовать.

Позже я сократил срок службы до двух недель — стандартное, в общем-то, феодальное обязательство. Служить лично мне они бы не стали, но формально это считалось службой Караэну.

Мы с Дйевом составили «ордонанс», согласно которому при каждом латнике должен быть слуга, чтобы присматривать за конями, и конный арбалетчик-оруженосец. Это был необходимый, но достаточный минимум.

Мои требования о латных нагрудниках Дйев вежливо, но настойчиво отклонил: «латнику» достаточно было иметь «броню, защищающую от стрел лука и слабых магических ударов» — что открывало простор для весьма вольных трактовок. В Караэне под луком подразумевался охотничий боевой. Те длинные и толстые, что в свое время принесли с собой лучники с Туманных островов так и остались диковинкой. А охотничий лук… В умелых руках это оружие. Как столовый нож. На практике им тяжело убить человека, надо как-то умело в него попасть, лучше бы неожиданно, со спины. Да и любая броня резко роняет эффективность. Даже на обычных волков и оленей тут предпочитают ходить с арбалетами. Так что лук это практическим самое слабое, что только можно придумать, как критерий для брони. Но щит, меч и шлем были обязательны. В нагрузку требовалось иметь не менее трёх копий для конной сшибки и, естественно, арбалет.

С такими требованиями, уверял Дйев, под мои стяги смогут встать не меньше двух сотен мелких «благородных юношей» с контадо. Прелесть их заключалась в том, что они были относительно независимы от Великих Семей — зачастую это были просто младшие сыновья авторитетных горожан из мелких и неавторитетных городков или зажиточные крестьяне, купившие лошадь скорее для разведения, но и для статуса. И все они мечтали повоевать. Или, как вариант, две недели столоваться, тренироваться и просто весело проводить время вдали от родительского надзора. Даже это было не так уж плохо.

Конечно, Великие Семьи, как я сам видел, могли выставить вдвое большее и куда лучше снаряжённое конное войско из личных дружин. Скорее всего, я наблюдал хорошо если только половину их сил — остальные остались при них, не считая ещё и пеших стражников.

Но даже так — это уже было немало. Полурегулярные две сотни хоть в какой-то степени боеспособности благодаря регулярным военным сборам — да отец Магна бы за такое еще раз брата зарезал.

Тем более что Дйев пару раз намекнул о тысячах «благородных, но недостаточно умелых и вооружённых людей» в ближайших окрестностях Долины Караэна.

Вообще, я совершенно зря откладывал встречу с Дйевом. Было видно: этот человек из другой эпохи.

Он мог бы стать великим патриотом, будь тут настоящие государства. Или стать вождём, будь сейчас времена, когда из Диких Земель перли чудовища сплошным потоком. Вокруг него люди сплотились. Чего уж там, даже я проникся его откровенностью и очевидного желания сделать добро людям, без попыток выискать пользу для себя.

Отчасти мне повезло: он проникся ко мне глубоким уважением. Ведь в глазах общественности я отправился на бой с «Ужасом Непостижимым» — как теперь называли Хтонь — лишь с одним оруженосцем. Смертельно ранил чудовище, получил ранения, но чудовище к утру издохло. Немного обидно, что Гвене даже в легендах места не досталось. Женщина, что с неё взять. Такой уж тут культурный код. Впрочем эта легкая горечь сожаления и о том, что её не досталось мнимого или реально заслуженного места в истории, с лихвой перекрывалось моим сладким как патока удовольствием от криков на улицах:

— Да здравствует Магн Второй, убийца Ужаса Непостижимого!

Я прижал Фанго к стенке и буквально тряс его, выясняя, не он ли это организовал. Крысёныш держался твердо и все отрицал. Если это и в самом глас народа, то почаще бы он так.

Мне оставалось только осторожно выбирать слова, чтобы не разочаровать караэнцов и Дйева. Люди легко верят в то, во что хотят верить.

И я искренне проникся его печалью: многие люди селились почти в Диких Землях из-за бедности, и некому было их защищать. Да и сами Дикие Земли неплохо бы периодически чистить рейдами.

Но моя настоящая цель была проста: заиметь управляемый, достаточно крупный отряд тяжёлой кавалерии — и при этом не разориться на его содержании.

Это всё будет потом. А пока я отправился к Воющему Камню.

Благо, он был недалеко.

Эглантайн сбежала, оставив записку. Сам Воющий Камень оказался расколот. Только корни древнего дерева удерживали скалу от полного обрушения. Рядом зиял широкий провал.

Бросив в темноту факел, я обнаружил не отвесный тоннель, какой видел во сне, а переплетение полуразрушенных ходов.

Оставив стражу снаружи, я направился в Горящий Пик.

Остаток дня я провёл с Адель.

А к вечеру, взяв одного барана и Сперата, спустился в Лабиринт под замком.

Перед залом скованной богини я остановился, сел на камень и долго молчал. Потом заставил Сперата выдать мне листок — у него был блокнот для записи песен — и нацарапал на бумаге несколько вопросов. Только после этого я вошёл внутрь.

— Привет, Лилия. Давай я сначала задам вопросы, а потом уже поболтаем…

Ответом мне был скрип, странно похожий на рычание.

Хорошо, что я не стал подходить близко.

Лилия заметно разрослась. Хлестнувшие в мою сторону ветки не достали — спасибо полным доспехам. Я мысленно поблагодарил себя за предусмотрительность.

Отнял у Сперата связанного барана и метнул его в сторону Ивы.

Следовало, конечно, сначала убить бедное животное.

Следующие несколько десятков секунд мы провели, слушая душераздирающее блеяние, наполненное болью. А потом ещё минут десять слушали, как Лилия хлюпает кровью и хрустит костями.

И только тогда она заговорила сравнительно нормальным голосом:

— Сеньор Магн, простите, я была очень голодна, — я кивнул. Она заранее меня предупреждала об этом, поэтому я и подготовился. — Теперь я могу говорить. Но всё же, прошу вас: не подходите ближе.

Я снова кивнул.

И зыркнул на Сперата, который уже открыл рот, чтобы, наверное, утешить «бедную девушку». Это… плотоядное дерево. Безнадёжный ты романтик, Сперат.

Впрочем, учитывая, что он завалил демоницу, я не сильно удивлюсь, если он и Лилию трахнет.

Я поймал себя на лёгком замешательстве от происходящего, снова мысленно похвалил себя за предусмотрительность — и зачитал с бумажки первый вопрос:

— Что такое Красный Волок?

Глава 10

Это меняет все

— Ну⁈ Говори! Чуешь что⁈ — суровый бас Сперата вывел меня из коварно подкравшейся дремоты. Отчаянный визг и причитания очередной соискательницы, умоляющей больше её не бить, окончательно развеяли сон. Жаль. Дремалось у Дуба просто прекрасно.

Я приоткрыл глаза. В корнях дуба, который выглядел так, будто ему уже лет пятьдесят, сидела потенциальная жрица Великой Матери — одна из тех, кто утверждал, что «слышит» её голос. Рядом стоял Сперат с гибким прутком и жестоко хлестал её по ляжкам, прикрытым толстым зимним платьем. Должно быть, не больно, но очень страшно.

Я лежал в одной рубахе на мягкой, даже я бы сказал — нежной — траве луга. Насколько я понимал, это клевер. Причём он цвёл. Маленькими белыми цветами, зато буйно, сплошь — как на ковре. Тепло. Я лениво перевернулся на другой бок, открыл лежащий рядом свиток и пробежал глазами: