Наследник пепла. Книга VII (СИ) - Дубов Дмитрий

Народ зааплодировал. Это был второй шок, с которым сегодня столкнулись присутствующие на прощании люди.

Но мне всё это казалось каким-то неправильным. Да, всё было красиво, торжественно, везде обилие белых цветов. Никаких погибших — потому что в случае с теми, кто погиб в Академии, их давно уже предали огню, прошло уже около десяти дней. И прах этих ребят занял своё место в родовых усыпальницах.

А от тех, кто погиб на дирижабле, судя по всему, не осталось и следа. Они сгорели при аварии. Именно поэтому всё кругом заменили символизмом. Белые цветы обозначали тела покойных, да и сам по себе траур.

Везде торжественная обстановка, строгие наряды, в основном, в тёмных или светлых тонах. Когда императрица только начала говорить о всех, в честь кого устроено данное прощание, Вихревы создавали небольшие, мягкие смерчи, которые поднимали в воздух цветки лилий и уносили их в небо, символизируя перерождение душ. Причём, как погибших в Академии, так и тех, кто погиб в Альпах.

Всё это красиво, символично, неторопливо. И рядом вдруг на фоне всего этого императрица заявляет о своей беременности. Мне абсолютно не было понятно, зачем это было сделано вообще.

Здесь и сейчас возобладало лишь одно настроение, которое можно охарактеризовать для некоторых как светлую грусть, а кто-то действительно ещё не смирился со своим горем. Но при чём тут беременность? Тем более объявление о наследнике — вроде бы радостное событие — слишком конфликтует с тем, что испытывали люди до этого.

И я почувствовал некую дисгармонию, какую-то какофонию среди слов императрицы. И в то же время беременность — это ещё не живой наследник. Объявлять об этом сейчас, вот так, во всеуслышание… Зачем? Императрица немолода. А вдруг что-то случится? Тогда всё прахом.

Я стоял и не понимал всего этого. И вероятнее всего, всё это отразилось на моём лице, потому что мать, заметив его выражение, обратилась ко мне:

— Витя, — спросила она, — с тобой что-то случилось?

Я объяснил ей про то, что прочувствовал. Про то, что не понимаю, зачем смешивать в одну бочку и траур, и радость. Зачем нужна вот вся эта эклектика про танцы жизни и смерти? Смерть есть смерть. Мы собрались почтить покойных. Нам ни к чему сейчас информация про возможного наследника. Это в любом случае должно было объявиться на разных мероприятиях.

— Эх, сынок, — с тяжёлым вздохом проговорила мать. — Ничего ты в этом пока не понимаешь. Просто посмотри, сколько потрясений в последнее время в империи, сколько проблем и прочего. Людям нужен хотя бы маленький повод порадоваться. Всего лишь один, небольшой повод. А императрица у нас женщина в возрасте, сама боится потерять этого ребёнка до дрожи в коленях. И это становится очевидным, если взглянуть на штат лекарей. С одной стороны, ты прав. Но она на фоне всего этого дала своим подданным возможность почувствовать облегчение.

Мать горестно усмехнулась, и я почувствовал сочувствие в её голосе.

— Ты что думаешь, если бы была на то её воля, она бы сказала о наследнике? Нет. Она бы молчала до тех самых пор, пока бы не родила. Я больше чем уверена в этом. Но сейчас, когда всё плохо, людям нужен повод для радости. И посмотри на то, что она сделала. С одной стороны, она приравняла себя к другим, заявив о потере официального мужа. Ты посмотри, у неё на запястье даже есть браслет.

— Видел я браслет, — ответил я. — И что с того?

— Это родовой браслет Вихревых. То есть они во время продолжающихся военных действий провели обряд тайно, что, в общем-то, по большому счёту, позволительно. Но о наследнике она объявила именно для того, чтобы люди поняли, что она с ними близка, что она точно так же, как они, теряет своих близких, но точно так же, как и все остальные, она даёт надежду на то, что всё будет хорошо. И что дано начало, и что родится новая жизнь, которая вырастет и будет дальше защищать империю, защищать граждан этой империи, вести наше государство к величию.

Я буквально заслушался, потому что не смотрел на происходящее под таким углом.

— Поэтому в данном вопросе, — произнесла моя мать, кажется, даже с некоторым укором, — я очень хорошо понимаю императрицу и представляю, насколько сложно ей было принять это решение, чтобы сообщить о своём состоянии всем, всей империи. Это же теперь разлетится в каждый уголок нашей страны.

«Мать моя женщина, это же надо, — подумал я про себя. — Дожил до того, что сначала мою мать назначают руководить институтом благородных девиц, а потом она защищает императрицу. Что-то, кажется, в этом мире перевернулось с ног на голову».

Однако же объяснение, которое мне дала мать, я принял к сведению и понял, что действительно так и есть. Поэтому и общий тон прощания сменился. Да, была грусть, но она была светлой, с каким-то оттенком надежды на будущее.

После панихиды, мы отправились обратно в резиденцию Рароговых. Дед собирался куда-то ехать, но я его ещё не спрашивал, что он собирается делать дальше. Ко мне же прямо туда приехал отец Кости — Игорь Вениаминович — и передал мне баночки со странной бурой мазью.

Я посмотрел на него с некоторым удивлением, затем открыл одну баночку, понюхал и поморщился.

— Ты сам сказал, — проговорил Игорь Вениаминович, — чтобы расход был поменьше, но при этом сохранились качества. Пришлось же сжижать, добавлять некоторые ингредиенты, не совсем хорошо пахнущие. Что делать? Ну и прикладывать максимальные усилия за минимальное время. Это, знаешь ли, тоже отражается на конечном результате.

— И как этим пользоваться? — спросил я.

— Особых рекомендаций не жди, — ответил Жердев-старший. — Намазаться, и ладно. Причём, кроме всего прочего, эта штука ещё и укрепляет верхний слой кожи. Но на случай атаки немагических существ. Не сказать, чтобы это сильная защита, но обычные царапины уже на коже не проявляются. Обычными демоническими когтями кожный покров практически не взять. Сам понимаешь, крутился, как мог, вот заодно получились некоторые побочные бонусные свойства.

— Понятно, — кивнул я. — Ну что же, я всё понимаю, конечно, но эксперименты, вероятно, как-то будем проводить на месте.

— Обижаешь, — ответил мне Игорь Вениаминович. — Эксперименты я уже провёл. Да, при нанесении этой мази на кожу демоны становятся уже не столь агрессивными. Удалось пробыть внутри клетки с ними порядка двух минут. На меня они практически не реагировали.

— Так, стоп, а где вы в столице нашли низших демонов? — удивился я.

— А! Ох, — Игорь Вениаминович махнул рукой. — Это такая интересная история, на самом деле. Оказывается, бывший глава гильдии алхимиков в свободное время проводил эксперименты. У него была некая, так сказать, камера диковинок. Вот кто-то у нас, знаешь, любит собирать скелеты, как ваша преподавательница медицины и лекарского дела Аграфена Петровна.

И тут я вспомнил, что у целительницы действительно лежали скелеты всяких тварей, но я думал, что это просто макеты, а тут оказалось, что это скелеты каких-то реальных тварей.

— Ну так вот, а кто-то, — продолжал Жердев-старший, — предпочитает коллекционировать живых тварей. И вот оказалось, что у Эммануэля Фламеля в подвалах была целая подборка демонов разного вида. Он их выкупал за большие деньги и пытался проводить на них некий эксперимент. Однако, когда Фламеля арестовали и забрали куда-то «в прекрасное далёко» подвалов Тайного Сыска, демоны вдруг поняли, что им холодно и голодно.

Игорь Вениаминович усмехнулся, но было видно, что он немного злорадствует.

— Им такое положение вещей, естественно, не понравилось, и они попытались выбраться наружу. Слуги подняли тревогу, забаррикадировались, вызвали Тайный сыск и прочие службы. Те, надо сказать, знатно удивились, если не сказать другими словами. Когда из-под дома главы гильдии алхимиков полезли демоны, решили, что вообще портал не там открылся, и теперь вот организовался новый прорыв. Но, как оказалось, это были просто образцы.

Я вообще представил себе это действие, особенно на фоне прощания, с которого только вернулся. И отдал должное столичному Тайному сыску во главе с Салтыковым, ведь об этом случае особо никто и не знал.