Провернул он пару интриг, сколотил небольшой начальный капитал, купил корабль, потом еще один, торговать у него получалось плохо, не умел он этого, а вот охранять корабли купцов – это пожалуйста. Поди, не каждому своя-то охрана по карману, а вот если несколько мелких купцов соберутся, да и наймут Марка, чтобы тот их провел по опасным водам, он и возьмется. И сам он с удовольствием уходил в плавания, дрался с пиратами, и ранен бывал, и на берегу отлеживался… и не скажешь, что больше двадцати лет уж пролетело с той поры, как двое парней решили выбираться из нищеты и отправились в столицу.
Сейчас у Марка шесть кораблей, легких, парусных, опасных, словно барракуды. Так он свою флотилию и назвал. И купцы с охотой нанимают его для охраны, точно зная, что Марк Стоун скорее сам трупом ляжет, но их отстоит.
А Димас Бустон стал канцлером. Невероятная карьера для безземельного эрра. Хотя сейчас уже вполне себе состоятельного.
Нет-нет, к роскоши Димас не тянулся, и семья его жила хоть и достойно, но не слишком богато. Дочери вышли замуж, сына Димас воспитывал как мог и держал при себе, на должности секретаря, жена Димаса гостила по очереди у каждой из дочек и всласть возилась с внуками… Чего еще надо?
Димас был доволен и счастлив. И не понимал, что королевская благосклонность – штука такая, сложная…
Марк понимал и пытался предостеречь кузена, но Димас только отмахивался. Он верил своему королю, знал, что ни в чем не виноват, а если так… завистники есть всегда. Судьба у них такая. И у него тоже. Если человек делает настолько прекрасную карьеру, враги и ненавистники у него появляются автоматически.
Сам Марк не оказался так счастлив в семейной жизни и вот уже лет восемь носил развесистые рога. Тоже понять можно.
Женился-то он по любви, на милой эрре, и первые шесть лет делал ей по ребенку в год. Два выкидыша, четыре ребенка, из них выжили сын и дочь. Сыну уже двенадцать, и Марк собирался взять его с собой. Пусть попробует ходить юнгой на корабле, узнает, каково это.
Дочери уже исполнилось четырнадцать, и именно о ней Марк и хотел поговорить с Димасом.
Девочку надо было уже знакомить с мужчинами, выводить в свет, а доверять ее матери-шлюхе? Увольте!
Ладно, Марк не ругался на жену, понимая, что сам тоже виноват. Да и смысл? Ее лупить? Бить женщину недостойно и гадко. Приезжать и убивать ее любовников?
Столица обезлюдеет.
Оставалось только открыто поговорить с супругой, но сначала Марк хотел заручиться помощью кузена. Вернулся из плавания, а тут такое…
– Димас, Иоанн, что бы ты ни говорил, та еще дрянь. Он король, безусловно, и правит неплохо, но к людям он относится, как к вещам. Надо? Носим. Не надо – сожжем в камине. И ты сгоришь, как только утратишь свою полезность. Вспомни, с чего ты начал свою карьеру?
– С королевской свадьбы.
– Вот. А сейчас король хочет развода. И он своего добьется, так или иначе, а тебя при этом закопают. Так, побочно.
– Я полезен Иоанну. Он не станет от меня избавляться. Возможно, позднее, но не сейчас…
Марк тихо застонал.
– Димас, как мне до тебя докричаться?
– Марк, давай лучше выпьем. Ты о чем хотел со мной поговорить?
– Вот именно об этом.
– Считай, что поговорил. Попробуй вино, мне его привезли с шагренских виноградников. Оно не такое сладкое, как делают у нас, но что-то в нем есть… интересное.
Марк молча взял бокал.
– Имеющий уши, да услышит…
– Марк, не морочь мне голову!
Стоит ли говорить, что за этот вечер кузены еще несколько раз возвращались к сложной теме. Но Марк, увы, ничего не достиг. Димас был непрошибаемо глух и слеп.
Этого не может быть, потому что я в это не верю.
Точка.
И что ты с ним будешь делать? Только напиться и осталось.
* * *
Поздно ночью, когда все, кроме караульных, уснули, а Мария с Анной уже лежали в карете, на удобных разложенных сиденьях, девочка подкатилась к матери.
– Мам, а вот бы здорово было найти эти рубины!
Мария погладила Анну по светлым волосам.
– Зачем, детка?
– Тогда я бы могла надеть кулон, обрести вторую ипостась и стать королевой. И тебя никто бы не посмел обидеть!
Маша прикусила щеку изнутри. Господи, да что ж такое! Как мало надо этой малышке, чтобы потянуться к человеку! Обычное тепло, то, что она отдавала в свое время детям и внукам… Не считала Маша себя такой уж ласковой и доброй, не было у нее на это и сил, и времени. Обыкновенная, как все.
А для Анны это уже чудо, она от Марии не отходит. И впитывает самые ничтожные крохи тепла от матери. От родной матери!
По голове ее погладили, улыбнулись, сказали, что она умничка, одеялом укрыли, вот, как сейчас, к маме под бочок подгребли… Мария, твою налево в загробном мире! Чтоб тебя там налоговым кодексом разразило сорок раз! Ты вообще ребенку внимания не уделяла?! Никакого?
Мужа пасла и на церемониях красовалась?! А малышня на няньках? На чужих людях, которым на детей по большому счету наплевать?
Зараза ты, твое величество! [14]
– Анечка, зайка моя маленькая, а что тебе даст эта вторая ипостась?
– Ну…
– Вот полетишь ты комариком, а тебя раз – и ладошкой шлеп? Вот так!
Мария ловко прибила мимолетного комара.
– А если я буду драконом?
– А тогда есть копьеметы, – разочаровала дочку Мария. – В мире есть один самый страшный зверь, зайка. Он сильнее дракона, коварнее змеи, ядовитее скорпиона, злее бешеного волка… не догадываешься, о ком я говорю?
– Химера?
– Нет, Анечка. Просто – человек.
– Ну, мам…
– Честное слово. Учись, развивайся и без второй ипостаси кого угодно скушаешь на завтрак.
Дочка уснула достаточно быстро, а Мария лежала и смотрела на звезды.
Второй облик.
Да, ей бы он сейчас оказался кстати. И в то же время… а на кой он нужен? Вот что такого может животное, чего не может человек? Куда-то проползти? Подслушать, подсмотреть?
Ну-ну.
Любой добавочный облик ей ничем не поможет, разве что помешает, потому что неизвестно, что к нему прилагается. Какие проблемы и трудности.
А они точно есть, халявы ни в одном из миров не предусмотрено. Рубль получишь, восемь отдашь. По этому принципу и банки работают, и наша веселая жизнь. Что бы ты ни получил, отработать придется втрое. Так что Мария даже думать о глупостях не собиралась.
Идите вы все, граждане мира. Строем, но в… мир.
А у нее задачи попроще. Выжить. Удрать. И в идеале – утащить с собой дочь. Не бросит же она здесь Анну, которая только-только начала оттаивать и доверять людям? На произвол судьбы, на папашу-кобеля и невесть какую мачеху?
Конечно, нет!
И между нами говоря, плевать ей на судьбы стран. Ей этот мир не родной, даже если Картен или Фардания сожрут Эрланд, ей будет глубоко наплевать.
Приятного аппетита, граждане, абы меня не трогали.
Позиция «премудрого пескаря»? [15]
Отнюдь. Пескарь вообще ничего и ни для кого не делал. А Маша в стороне от жизни оставаться не намерена, она уже и за Анну готова побороться. И не надо путать нору, в которой скорчился дрожащий от каждого проплывающего мимо рыб, с уютной и комфортной жизнью для себя и своих родных.
Просто Мария понимает, что пескарь не сожрет щуку. Удрать может, хвост унести может, удобно устроиться подальше от хищницы – это со всем нашим удовольствием. А ситуации, при которой пескарь бы щуку слопал, в нашей природе не предусмотрено. Вот из этого и будем исходить.
Для начала – монастырь.
Там она поживет несколько недель, осмотрится, почитает умные книги – ох, хорошо хоть, что читать-писать она может, и моторика сохранилась. Подпись ее величества Маша воспроизводит легко и радостно, стоит только закрыть глаза и расслабиться. А потом будет решать, что делать и куда идти.
* * *
Сказителя на следующий день в лагере уже не оказалось. Ушел поутру.
