Обет (СИ) - Гросов Виктор

Ян сидела у моей постели, её тёмные волосы ниспадали на плечи, словно шёлковый водопад. В глазах, обычно таких живых и лучистых, читалась.

— Прости… — прошептала она, заметив мое пробуждение, её пальцы легонько коснулись моей руки. Прикосновение было таким лёгким, нежным, что я невольно вздрогнул. — Это всё я виновата… Не справилась…

— Не говори глупостей. — Я попытался улыбнуться, но вышло, скорее всего, жалко. В памяти всплыл образ Зверя, кружащего вокруг с охапкой разноцветных искр. Вот уж кто бы не стал церемониться с соплями! — Ты тут ни при чём. Это всё Танзин…

— Да, Танзин… — эхом отозвалась Ян. — Мой брат… Чудовище. Кто бы мог подумать…

— А он… сильно изменился? — спросил я, с трудом фокусируя взгляд на её лице.

Мне было интересно услышать ответ. Не мог же он быть классическим злодеем?

Ян на мгновение задумалась, нервно теребя край одеяла.

— Не знаю… — прошептала она наконец. — Раньше он был другим. Добрым, заботливым… Мы были не разлей вода, понимали друг друга без слов. А потом… — Она замолчала, отводя взгляд. — Последние несколько лет всё было… иначе. Он стал каким-то… одержимым.

— Одержимым? — я нахмурился. — В каком смысле? Чем?

— Не знаю, — Ян горько усмехнулась. — Сначала я не придавала этому значения. Думала, просто взрослеет, интересы меняются… Он много времени проводил в библиотеке, изучал старинные свитки, покупал их у купцов, даже заказывал у мастеров копии из императорского хранилища. История нашей династии, древние легенды, предания о магии… Он был буквально поглощён этим.

— Кольцо Дракона? — догадался я.

Ян кивнула, и её лицо омрачилось.

— Теперь я понимаю, что — да. Кажется, именно тогда он всерьёз увлёкся легендами, в том числе и о Кольце. В нашей семье оно всегда передавалось по наследству, но скорее как… драгоценность, реликвия. Никто по-настоящему не верил, что это не просто красивая сказка.

— А Танзин поверил… — прошептал я, вспоминая громадного чёрного дракона, закрывающего собой небо. — И сумел пробудить его силу. И как захватил власть?

— Всё произошло на семейном ужине, — продолжила Ян, и её голос, обычно звонкий и мелодичный, задрожал, словно тонкая струна под напором холодного ветра. — Обычный вечер, ничто не предвещало беды… Мы собрались за столом, как и сотни раз до этого — отец, с его неизменной мудрой улыбкой, мать, её глаза лучились теплом и любовью, Танзин, всегда такой вежливый и учтивый, Акио… мой старший брат, наследник, правая рука отца, смелый и сильный… Всё было как всегда, царила атмосфера радости и беззаботности… мы шутили, смеялись, отец рассказывал о последних новостях из столицы, делился планами на будущее…

Ян запнулась, её нежные пальцы сжались в кулаки, словно она пыталась удержать внутри себя, не выпустить наружу болезненные воспоминания, грозившие захлестнуть с головой.

— А потом… — продолжила она, с трудом проталкивая слова сквозь ком в горле. — Потом Танзин предложил выпить чая. Он сам настоял на том, чтобы провести чайную церемонию… Сказал, что нашел в старинных манускриптах описание необычного обычая, какой-то древней церемонии… Он рассказывал о целебных свойствах трав, о том, как этот чай очищает разум и тело, наполняет энергией… И все выпили, доверившись его знаниям. Кроме меня. У меня сильно болела голова, и я тогда отказалась. Танзин настаивал, говорил, что этот чай — особенный, что он мне поможет, снимет головную боль…, но я упрямилась, сказала, что мне лучше…

Она замолчала, опустив глаза. В наступившей тишине, нарушаемой лишь потрескиванием свечей, я отчётливо услышал, как застучало моё собственное сердце, отбивая тяжелый, тревожный ритм.

— А потом… — продолжила Ян, и её голос превратился в шепот, полный невысказанной боли. — Потом они… начали задыхаться. Хвататься за горло, царапать его ногтями, словно пытаясь вырвать что-то изнутри… Я не поняла сначала, что происходит… думала, им что-то попало в горло… Отец посинел, его глаза закатились, мать упала со стула, она пыталась что-то сказать, но не могла… Акио… мой брат… он просто замер, уставившись в одну точку, и закатил глаза… Яд… В чае был яд. Они умерли у меня на глазах…

— Да уж… — только и смог выдохнуть я, чувствуя, как внутри всё сжимается от ужаса, а кровь леденеет в жилах. — А Танзин? Что делал Танзин?

— Он… — Ян сглотнула, её лицо было бледным, словно полотно. — Он стоял надо мной и… улыбался. Сказал, что теперь он — император, а я должна присягнуть ему на верность. Я была шокирована. Он… он набросился на меня… хотел убить…

В её голосе вдруг зазвучали нотки стали, и я поразился той силе духа, что скрывалась за хрупкой внешностью этой девушки. Она продолжала, и каждое её слово было наполнено горечью и болью:

— Я не знаю, откуда у меня взялись силы, но я отбилась. Мне удалось вырваться из дворца… А потом… я пробилась к наставнице. Тинг спасла меня и вывела за пределы дворца. Потом мы добрались до гарнизона, который предан лично мне и мы вызвали…тебя.

Она замолчала, кусая губы, и я видел, как её бьёт дрожь. В этот момент я ненавидел Танзина как никогда. Но, с другой стороны — если бы не все эти несчастья в императорской семье, то меня бы не вытащили с моего мира и не смогли бы спасти мою Алису.

— Ян… — прошептал я, невольно подавшись к ней, забыв о боли, пульсирующей в плече. Её ладонь оказалась в моих руках — ледяная, словно я коснулся осколка вечного льда. — Мне… мне очень жаль. Не нахожу слов, чтобы выразить, как…

— Это не твоя вина, — Ян подняла на меня глаза, затуманенные болью, но такие живые и выразительные, и я увидел в них немой вопрос, мольбу о поддержке, о капле человеческого тепла в этом холодном мире, полном боли и предательства. — Я… просто… мне нужно было кому-то рассказать… выговориться…

Неожиданно для себя я почувствовал, как к горлу подкатывает тугой, болезненный ком, мешая дышать. Мне захотелось прижать её к себе, укрыть от всей жестокости этого мира, от боли, которая плескалась в её глазах, словно корабль во время шторма… Что это было? Отголоски любви к моей собственной дочери, которую я потерял не так давно? Или что-то другое, не поддающееся объяснению?

В этот миг, глядя в её глаза, я понял, что Ян значит для меня гораздо больше, чем просто союзница, чем напарница по несчастью. Она стала для меня чем-то важным, ценным, тем, что нужно было оберегать.

Дверь со скрипом распахнулась, вторгаясь в нашу атмосферу неловкого молчания. На пороге стояла Тинг, её усы были нервно прижаты к морде, а в ярко-голубом взгляде светилась тревога.

— Вот вы где! — проворчала она, заметив наши руки, но я заметил, как дрожат кончики её усов. — Не время для телячьих нежностей! Войска Танзина у ворот. И, кажется, у них новое оружие.

— Что ты имеешь в виду? — Ян резко выпрямилась, её лицо стало сосредоточенным, и вся её слабость как будто испарилась.

— Лазурный нефрит, — ответила Тинг, и её голос прозвучал необычно глухо. — Наши разведчики докладывают, что Танзин захватил шахту и раздобыл огромное количество этого камня. А это значит…

— Это значит, что у нас серьёзные проблемы, — закончила за неё Ян, и её голос не дрожал — он звенел, как сталь.

— Видимо, узурпатору помогают не только наёмники, — согласно процедила Тинг, нервно подёргивая хвостом. — Нефрит усиливает Ци, особенно у молодых магов. Если Танзин даст своим солдатам такое преимущество…

— Хайган не продержится и дня, — закончила за неё Ян, и её лицо стало совсем бледным. — Нужно что-то делать…

— Нужно дать нашему воину отдохнуть, — вздохнула кошка и вышла, виляя хвостом.

Ян успокаивающе прикоснулась еще раз к моей руке и последовала за своей наставницей.

Ночь опустилась на Хайган тревожной тенью. Ожидание атаки висело в воздухе гуще дыма от костров, на которых воины точили клинки и готовили скудный ужин.

Я не сомкнул глаз до самого рассвета. Мысли, как испуганные птицы, метались в клетке сознания. Танзин… нефрит… неужели у Хайгана нет шансов?

К моему удивлению, рассвет наступил без боя. Войска Танзина словно бы затаились, выжидая, готовя что-то зловещее в своей тишине. Ян, проведя всю ночь за составлением боевых планов, побледнела и осунулась, но в её глазах горел стальной огонёк.