Ройхо Ваирский - Сахаров Василий Иванович

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81

Солнце клонится к закату. Я покидаю замок и обещаю жене, что ночью вернусь и до утра мы будем вместе. Со мной, как обычно, Верек и десяток Амата, а помимо них – Хайде и Эхарт. Мы направляемся к святилищу богини, и тут на дороге перед нами возникает столб пыли. На нас несётся около трёх десятков конных воинов в полном вооружении и броне, и я, по запарке, совсем забыв, что ожидается прибытие братьев Дайирин, которых сам же и вызвал, хотел отдать команду приготовиться к бою. Однако вовремя опомнился и встретил двух запылённых мужиков в броне и на уставших лошадях, которые, оставив своих бойцов сзади, приблизились ко мне вполне по-свойски, поднял вверх раскрытую правую ладонь:

– Привет, Ресс! Привет, Дэго! Куда это вы так несётесь?

Дайирины обнажили голову и одновременным движением, по армейской привычке, положили остроконечные шлемы на сгиб левого локтя. Глядя на их пропотевшие, но чистые короткие ёжики светлых волос, которые вступали в резкий контраст с загорелыми, грязными и потными лицами, я чуть не рассмеялся. Однако сдержался и только улыбнулся. А братья переглянулись, тоже заулыбались, и Ресс сказал:

– Мы на битву торопились. Думали, сейчас спасём графа Ройхо, а он нам на своей земле богатое владение выделит. Нам, как баронам, полагается.

– Опоздали вы. Враг разбит. Победа наша.

– Значит, и награды не будет? Жаль. А мы надеялись на хороший кусочек землицы и сотню-другую сервов.

– Будет вам землица, господа бароны, и сервы найдутся. Но не здесь.

Старший Дайирин, более серьёзный, чем младший Дэго, моментально заинтересовался:

– И где же всё это нас ждёт?

– Там, – не оглядываясь, большим пальцем правой руки я ткнул себе за плечо, в сторону Ваирского моря.

– Не понял. Где это «там»?

– За морем, на острове Данце.

– Шутишь?

– И в мыслях не было. – Дёрнув поводья жеребца, я шагом послал его дальше по дороге и кивнул Дайиринам: – Пристраивайтесь рядом, родственники, по дороге всё объясню.

Глава 7

Для закрепившихся в бухте Тором пиратов из эскадры грозного капитана Барчи Одноглазого, которые не отправились вместе с основным войском на восток, день начинался как обычно. Солнце показало свой огненно-жёлтый диск над горизонтом, с моря подул свежий ветерок, и началась суета. Кому по жребию было положено отправляться караулить стоящую на высоком взгорке имперскую крепость Иркат, тот завтракал, надевал на себя доспехи, если они у него были, и в составе своего экипажа двигался на смену блокирующего остверскую твердыню отряда. Другие собирались заступить в боевой дозор на ведущей в глубь материка дороге. Третьи оставались на охране галер и каракк. А четвёртые отдыхали. В общем, все были при деле. Своим чередом шла спокойная лагерная жизнь, которая была расписана по часам, и каждый пират чётко знал, где его место и что он должен делать.

Большинство людей в лагере это устраивало. Тихо. Спокойно. Трусливые имперские собаки сидят в своей крепости и не высовываются. Земли рядом с бухтой безлюдные, это окраина герцогства Куэхо-Кавейр, и нападения партизан или диверсантов опасаться не стоит. Жизнью рисковать не надо, а доля от добычи и республиканского гонорара всем морякам капнет, как и положено, ибо гарантом этого выступал Совет капитанов с острова Данце. Авторитетные старики, как известно каждому рядовому пирату, своих слов на ветер не бросают. Сказано, что расчёт произойдёт без обмана и кровопускания, значит, так и будет. И потому беспокоиться нечего. День прошёл, жив и здоров, есть чего поесть и выпить, вот и ладно. Правда, не хватало женщин, но это терпимо.

Однако, как это случается в любом коллективе, в лагере имелись недовольные. И среди них основным был капитан галеры «Амалия» Мишо Цинк по прозвищу Гундос, кличка которого многое объясняла. Нет, с голосом у него всё было в порядке. Кличка касалась того, что он всю жизнь гундел, то есть постоянно на что-то жаловался: то на несправедливость судьбы, то на обман со стороны компаньонов, то на интриги завистников и недоброжелателей. Это не очень хорошая черта характера. Да чего там? Поганая это черта. И обычно другие капитаны пиратской вольницы предпочитали не работать с Гундосом, который стал капитаном четыре года назад, убив прежнего вожака своей галеры. Но случай был особый: против имперцев намечался большой поход, и заказчик, республиканцы, требовал массовости. А у Мишо Цинка была и галера, и экипаж, и надо сказать, что и то и другое далеко не самого лучшего качества, но они были. Поэтому Гундос вошёл в состав эскадры капитана Одноглазого как равноправный владелец корабля и командир своего собственного отряда.

По большому счёту Мишо следовало бы тихо радоваться, что его взяли в поход, после которого он гарантированно получит мешочек золотых монет, ибо вожак и его экипаж уже давно были на мели. Но природа и внутренняя суть этого человека были таковы, что он не мог быть доволен своим положением. И даже то, что его оставили в бухте, где все обязанности экипажа «Амалии» ограничивались несением охранной службы, вызывало в нём постоянные приступы недовольства.

Вот и сегодня, когда этот крепкий кряжистый тридцатипятилетний усатый брюнет в потёртом кожаном камзоле неопределённого цвета и с превосходным, остро заточенным стальным топором, который покоился у него на боку, проснулся и ранним утром вышел на палубу своей старой галеры, в его душе царила злоба на весь белый свет. Вчера он в пух и прах проигрался в кости молодому и удачливому капитану Георгу Крэ, которому продул три четверти положенного его экипажу от Совета капитанов золота. А это значило, что его ждут большие неприятности. Ибо, когда об этом узнает экипаж, в котором были сплошь пьяницы, наркоманы, неудачники, кабацкая рвань и неопытная молодёжь, вполне возможно, его просто вздёрнут на мачте «Амалии» или, того проще, накинут на голову конопляный мешок, привяжут к ногам тяжёлый камень и выкинут за борт. А потом эти неблагодарные твари наверняка изберут нового вожака, который никому и ничего не будет должен.

«Ну почему жизнь так несправедлива? – стоя у борта корабля и разглядывая вытащенные на берег справные добротные боевые галеры других капитанов и стоящие на якоре каракки, сетовал Мишо, поглаживая свой верный топор, которым он убил нескольких человек. – У других вожаков, посмотришь, и корабли хорошие, и в экипаже вояки справные, и маги отличные, и галерные гребцы здоровые, и связи есть, и уважение, и золотишко водится. А у меня всё как-то не складывается. Почему? Да понятно всё. Вокруг одни мошенники и предатели, нечистоплотный народец, мелкий, тупой, агрессивный, хамоватый и жадный, и на фоне всего этого быдла я – честный и справедливый по жизни человек, которого постоянно обманывают. Вот и вчера. Что, неужели этот щенок Крэ выиграл честно? Конечно же нет. Наверняка он мухлевал, а я поддался азарту, и теперь, не далее как уже этой ночью, мне предстоит разбор с командой. Но до этого ещё целый день, в который мы будем охранять ведущую в глубь герцогства дорогу. Так что я ещё успею придумать, как мне из этой ситуации выкрутиться. Может, вызвать Крэ, который явно слабее меня, на дуэль и убить его? Нет. Нельзя. Капитан Мангуст, которого Одноглазый в лагере за старшего оставил, прирежет меня и по всем понятиям будет прав. Тогда, возможно, стоит напоить своих шакалов дармовой выпивкой и стравить в драке? Вот это да, идея, не раз опробованная и надёжная. В ночь – резня, после которой матросам будет не до меня, тем более что именно я выступлю в роли третейского судьи, который всех примирит. Да, подобный манёвр меня не раз выручал, глядишь, и сегодня всё выйдет как надо».

– Эй! – Приняв решение, капитан Цинк посмотрел на своих матросов, которые вповалку спали прямо на палубе. – Подъём! Через десять минут покидаем лагерь! Боцман! Старпом! Маг! Ко мне! Живо!

Матросы, вполголоса ругаясь и недобрым словом поминая своего капитана, вставали, скатывали брезент и парусину, на которых спали, разбирали оружие и готовились к выдвижению на дорогу. А старшие офицеры «Амалии», которая, кстати, была ровесницей своего нынешнего владельца, подошли к Гундосу. Капитан посмотрел на них, почуял исходящий от боцмана и старшего помощника густой перегар и заметил, что глаза мага, старого и давно опустившегося человека, блестят, как если бы он с утра пораньше принял внутрь креплёного пива с молотыми наркотическими орешками нинч. После чего вздохнул и подумал: «Отребье!» Однако вслух это слово Мишо Цинк своим помощникам, которые являлись его опорой в экипаже, естественно, не сказал. Впрочем, как обычно. Ограничился кратким инструктажем и, оставив на корабле два десятка матросов и боцмана, по хлипкой сходне спустился на берег.

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81