Кодекс Суперзлодея (СИ) - Шилов Сергей Евгеньевич

Но, поскольку это уже была не аномальная зона, эти окраины не считались Нью-Токио. Но и к законопослушной Японии они не относились. Чиновники в Киото видели в них опасность не меньше, а то и больше, чем в Зомби-апокалипсисе. И именно из-за них, они и построили стену вокруг своей бывшей столицы, а вовсе не из опасения нашествия зомби, как объясняли своим избирателям. Ходячие мертвецы-то вне аномальной зоны утрачивали всякую способность к передвижению, но это никого в демократической империи не интересовало.

После конца глобальной стройки большинство гастарбайтеров осталось без работы. На оставшиеся работы администрация Нью-Токио предпочитала нанимать японцев, а остальным оставалось три пути. Получать пособие по безработице, вступить в банду или работать на кладбищах. Интересно, что большинство из них предпочитало совмещать все три эти возможности.

Что касается кладбищ, то это был самый прибыльный, гораздо прибыльнее торговли наркотиками, бизнес. Ведь в Нью-Токио никого хоронить нельзя. Даже в виде пепла. Хочешь остаться после смерти в аномальной зоне, завещай своё тело на переработку в удобрение для деревьев. Другого пути нет. Даже хранение урны с пеплом рано или поздно создаст призрака или полтергейст. А уж развеивание пепла в городской черте, вообще, считалось тяжким преступлением. Хочешь похорон, покупай место на кладбище за пределами аномальной зоны.

Естественно, что большинство кладбищ сорокамиллионного города ничем не напоминали классические места вечного упокоения в нормальном мире. Современные кладбища представляли собой переделанные высотные дома, напоминающими внутри лабиринт со множеством стен с закрытыми нишами для урн. Но для очень богатых клиентов самые сильные банды окраин содержали настоящие кладбища, где любой человек за несколько сотен тысяч криптодолларов мог арендовать себе могилу на девяносто девять лет с возможностью продления по желанию родственников.

Моя знакомая, бодрым шагом идущая к вымиранию, семейка мафиози владела целым сектором одного суперпрестижного кладбища в западных окраинах. Не думаю, что они что-то платили владеющим кладбищем Арийскому братству, банде американских чернорабочих, считающих себя высшими существами из-за цвета кожи и плохого знания истории. Но мне их взаимоотношения были пока не интересны.

Правда, из-за этой криминогенной обстановки, сюда не ходил никакой транспорт и приходилось топать пешком, попутно прощупывая аурой все подозрительные места улицы… А они все были подозрительны, для меня, после толп города, пустая улица с трёх — пятиэтажными домами вызывала ощущения прошедшего Апокалипсиса. Что довольно сатирично, ибо там, где он прошёл, люди сидели друг у друга на головах, а там, куда он не дотянулся, царила разруха, запустение и опасность получить пулю в затылок просто потому, что после смерти ты не встанешь и не доставишь никому проблем.

Конечно, улица была безлюдной, потому что стояла глубокая ночь, а ночью здесь передвигались исключительно в составе банд или хотя бы малых боевых групп. Все, кто любил гулять в одиночестве под луной, давно отправились на ближайшее кладбище, заняв бюджетную нишу в шести сантиметрах над полом.

До нужного кладбища оставалась ещё половина пути, а мои преследователи уже пошли на сближение. Я не могу точно быть уверенным, что их не больше пяти, сенсорные способности моей ауры не превышали двадцать — двадцать пять метров. Может, за ними кто-то ещё следует. Зато моё предположение, что они выставят засаду впереди, не оправдалось. Не думаю, что у них есть проблемы со связью, никто тут не будет опасаться прослушки телефонов, так что предупредить подельников время у них было. Скорее всего, они просто не захотели делиться. Даже сквозь разреженную ауру я считал их повышенный интерес к моему чемодану. А вот опасений насчёт того, что тот, кто не боится гулять по их району, может за себя постоять, в их эмоциональном фоне вообще не заметил. Думаю, это связано с интеллектуальной ограниченностью мозга, работающего в полсилы из-за недостатка, или наоборот, избытка наркотиков.

Трое остались сзади, а двое обогнали по соседней улице и готовы встречать на следующем перекрёстке. У них явно есть огнестрельное оружие, но раз никто даже не целится в мою сторону, значит, сначала будут говорить. Отличная возможность поэкспериментировать с новой способностью.

Сворачиваю ауру и тут же выпускаю пять тонких, как дождевые черви, щупальца. Кстати, вот и первая опасность такого применения способности. Пока я управляю аурой в виде тентаклей, я не могу использовать её для контроля окружающего пространства. Нужно будет потом что-то придумать, а пока, две аурные нити протянулись за угол и прикрепились к головам бандитов. Никакого сопротивления. Хотя нет, чувствую, что оно есть, точнее, должно было быть, но у этих индивидуумов защита к подобному воздействию оказалась подавлена. Интересно. Три оставшихся нити растягиваются длиннее и находят своих клиентов метрах в десяти сзади. Они медленно приближаются. Да. У них защита тоже отсутствует. И теперь, когда я чувствую энергетику всех пятерых, понимаю, что у них общего. Все под дурью. Лёгкий, по сравнению с героином и к тому же довольно дешёвый наркотик, поставляемый на окраины триадами. Им даже никто не мешает этим заниматься.

Я много раз видел по телевизору репортажи о конфискации крупных партий разного вида наркотиков из-за границы. Но к дури у полиции было какое-то наплевательское отношение. Может, оттого что её производили алхимики, пусть и нелегальные, из грибов, добываемых в подземельях. То есть дурь, была собственного производства, и её дилеры не выводили деньги обитателей Нью-Токио за пределы свободной экономической зоны. А может, оттого что дурь способствовала снижению интеллекта у самых малообеспеченных слоёв населения? Ведь все, у кого водились деньги предпочитали развивать реальные, пусть и невеликие способности, а не проваливаться в даруемую дурью иллюзию всемогущества.

Те же, кому наркотики требовались по работе, всяким там шаманам, вудуистам и межзвёздным навигаторам, использовали Дурман. Более дорогой и качественный препарат из тех же грибов, позволяющий выйти в Астрал, не выходя из дома, или даже рассчитать координаты гиперпрыжка до ближайшей звёздной системы. Правда, из-за появления доступа к Астралу на Земле свернули все космические программы исследований, так что рассчитывать, что в этой реальности кто-то будет заниматься изобретением сверхсветовых перелётов, не стоило. Что касается подобных расчётов под дурманом, то к ним относились, как к занятию чистой математикой, не имеющей никакого практического применения.

Но местным бандитам до межзвёздной математики было как до чёрной дыры в центре галактики. Они все были под дешёвой дурью и, как оказалось, она не просто позволяла не задумываться о смысле жизни и других сложных вопросах, но и оставляла наркоманов совершенно беззащитными для ментального воздействия.

Может мне собрать из них армию и показать всем, как нужно строить светлое будущее? Задумавшись, я остановился. Непривычно ощущать себя как шестерых человек, пусть даже пять пока ещё могут двигаться самостоятельно.

— Эй, чувак! — из-за угла выходят двое, поигрывая битами, чья прочность безвозвратно утеряна из-за торчащих из них, под самыми бессмысленными с точки зрения поражающей способности углами, больших гвоздей. — Ты знаешь, в какое опасное место ты забрёл?

— Вы считаете, — презрительно отвечаю им с искусственным русским акцентом, — этот район опасным?

И сразу посылаю им в мозги образ моего лица из прошлой жизни с ощущением, которое оно обычно вызывало у окружающих. Чистый концентрированный ужас. К несчастью для них, я слишком хорошо знаю, как выглядит его энергетическая сущность, и мне несложно отправить им эту информацию, вызвав иллюзию, что они сами испугались меня.

Упс. Кажется, я перестарался. Вместо того чтобы разбежаться в ужасе или хотя бы упасть в обморок, эти пятеро застыли, как бандероли при виде Каа.

А я ведь могу им не только ужас транслировать, но и кое-что поинтереснее. Ну что ж, я хотел потренироваться, и моё желание исполнилось. Главное — не растратить всю энергию перед предстоящим боем. Но и уйти, не доведя сцену до логического конца, мне совесть не позволит. Из памяти приходят соответствующие ситуации стихи. Не полностью, скорее, как идея, но я легко могу их приспособить для импровизации. Правда, там было о десяти покойниках, а тут пятеро. Ну, возьму только последнюю часть, — решил я, опуская чемодан на асфальт.