Совок 14 (СИ) - Агарев Вадим

— Пшел! — коротко скомандовал ответственный за применение ко мне силы упырь и подтолкнул мои руки вперёд.

Чтобы не пропахать носом бетонный пол, я засеменил ногами. Злодей, как кормчий, направлял меня по известной ему траектории. А я послушно двигался, обходя сначала УАЗ, а потом газосварку с двумя баллонами на телеге. Пока мы оба не оказались в дальнем левом углу помещения.

— Смотри! — немного ослабил хватку мой конвоир, — Узнаёшь своего друга?

Теперь, когда руки не были задраны вверх, я смог выпрямиться. А когда выпрямился, увидел бывшего заместителя начальника ОБХСС городского УВД Бориса Евгеньевича Никитина. Руки которого, так же, как и у меня, были скованны наручниками. И тоже сзади. Он сидел на стуле боком ко мне.

Увидел это и невольно зажмурился. От неожиданности. Слишком уж нехорошо выглядел бывший «колбасник». Боюсь ошибиться, но судя по его виду, пытали его всерьёз и не менее часа. Никак не меньше часа! Или даже двух. И мне действительно, больше уже не хотелось улыбаться. Машинально примерил ситуацию бэха на себя и огорчился еще больше. Обнадёживало лишь то, что крепко прикрученный к стулу Никитин был мёртв.

Теперь я хотя бы знал, с какой стороны пришла ко мне беда и какие вопросы мне будут сейчас задавать эти нехорошие люди. Люди, доставившие меня к мёртвому майору Никитину на очную ставку.

— Ну? Чего ты не улыбаешься, Корнеев? — тихо задал мне вопрос старший тройки, — Хочешь на его место?

Прежде, чем ответить, я посмотрел на истерзанного бэха более внимательно. Натёкшая под ним лужа не была гемоглобиновой, Никитин просто обоссался. От боли или от страха, теперь уже не понять. Впрочем, вполне возможно, что и от боли, и от страха одновременно. Сильно кровь ему не пускали, работали с ним вдумчиво. Я заметил, что помимо разбитого лица, у него отрезаны оба уха и сломаны пальцы. Судя по тому, что он был обут, умер он рассказав всё, что от него хотели узнать. Значит, мне пришла жопа! И я из этого гаража живым уже не выйду!

Глава 12

— Скажи, старлей, а как у тебя дела обстоят с сердцем? — вроде бы насмешливо, но с явно непраздным интересом задал мне странный вопрос конвоировавший меня костолом, — Ты к врачам давно обращался? К кардиологам, например?

Ответить я не успел, вместо меня в ответ подельнику недовольно закашлялся старший военный, который, как оказалось, находился за моей спиной. Его кашель не показался мне следствием какой-либо лёгочной хвори. Похоже, что им он выразил своё неудовольствие подчинённому. Определённо, неудовольствие! Значит, не всё у них так безупречно обстоит с дисциплиной, как мне привиделось поначалу.

Военный, которого секунду назад заткнули раздраженным кашлем, виновато замолк и я счел возможным проигнорировать его бестактное любопытство. Интересно, а чего это он так озаботился моим здоровьем? Если он не терапевт поликлиники УВД, то на хера ему знать, как функционирует моя сердечная мышца? И почему старший по гаражу так недоволен его странной заинтересованностью?

Вопросы копились, а ответов на них мой разум пока еще не генерировал. Как бы я ни хорохорился, но стресс от присутствующего в двух шагах покоцанного жмура и вся сопутствующая тому обстановка к продуктивной аналитике никак не располагали. Беспокоило меня не наличие рядом трупа, к этим издержкам профессии я давно уже привык. Меня тревожило то, что мы с охладевающим бэхом были крепко повязаны. И не только общей тайной, но и деньгами. Деньгами не просто большими, а по нынешним временам баснословно большими.

— Знаешь его? –ровным голосом из-за спины поинтересовался старший военный.

Я подумал, что не признавать Никитина совсем и бесповоротно, было бы в данный момент неконструктивно и даже опасно. Ибо неизвестно, насколько хорошо информированы обо мне мои похитители. Поэтому своего знакомства с городским бэхом я отрицать не счел возможным.

— Бывший заместитель начальника городского отдела БХСС, — бодро отрапортовал я, — Майор Никитин. Кажется, Борис Евгеньевич, если не ошибаюсь.

— Вот и молодец, Корнеев! — снова вступил в разговор военный специалист по отключению сознательности и выкручиванию суставов, — Хорошо, что сразу во всём признался! Если и дальше врать не будешь, то, может, и выйдешь отсюда на своих ногах. И с ушами! — жизнерадостно хохотнул он, указав выразительным взглядом на безвременно почившего Бориса Евгеньевича безухова.

Ответно улыбаться ему я не стал. Мне было сейчас не до веселья. Вместо этого я отметил, что на сей раз старший напарник весёлого костолома не оборвал. Следовательно, своими произнесёнными фразами тот сейчас своевольства не проявил и за рамки предварительно оговорённого ими сценария не вышел.

В голове вроде бы забрезжили какие-то неясные мысли. Настолько неясные, что понять их логику, сколько я ни напрягался, мне никак не удавалось. Я даже не был уверен, что это мысли и, что логика в них присутствует.

— И это всё, что ты можешь сказать про него, и про ваши с ним деловые отношения? –подчеркивая недовольным тоном своё недоверие, прорычал второй военный. — Старлей, ты не финти, нам доподлинно известно, что у тебя с этим Никитиным были совместные дела! Давай, расскажи нам о них!

Не пропуская мимо ушей ничего из только что сказанного, я внимательно рассматривал мёртвого бэха. Помимо телесных повреждений и следов пыток, я разглядел синюшный оттенок его губ. Губы такого цвета бывают у пионеров, долго не вылезавших из речки. И еще у людей, умерших от ишемической болезни сердца. Сколько таких «холодных» сердечников мне пришлось оформлять, будучи участковым!

Неясный флер, высоко витающих мыслей начал обретать какие-то конкретные очертания. Похоже, что бывший замнач городского ОБХСС всё же сумел сбежать от этих упырей. Не умышленно и очень своеобразно, но зато кардинально, и безвозвратно. Не вывезла тонкая душевная организация бойца «колбасного» спецназа МВД столь грубого к себе отношения. Видимо, не рассчитана психика борцов с хищениями социалистической собственности на физические страдания. Особливо от пыток и грубого мордобоя.

Эти живодёры отнеслись к майору Никитину, так, будто он был их равноценным коллегой из вооруженных сил потенциального противника. А холёный Борис Евгеньевич, будучи утонченным сотрудником ОБХСС, подобных телесных переживаний, рассчитанных на непритязательных армейских плебеев, не перенёс. Он взял и самым безответственным образом помер раньше времени. Еще до того, как в отношении него были реализованы все последующие процедуры интенсивного дознания второй степени. Для рокового сердечного приступа ему хватило и самых безобидных методов устрашения. Можно сказать, что он убился, буквально поскользнувшись на арбузной корке. Я же не слепой и теперь хорошо вижу, что майору всего лишь отрезали уши и поломали пальцы. А туфли у него находятся на неповреждённых ногах и они аккуратно зашнурованы. И еще я вижу, что брюки с него злобные лиходеи не снимали! Эта частность убедительно свидетельствует о том, что ни его задница, ни гениталии термической обработки на себе не испытали. Кажется и со временем протяженности его допроса я тоже ошибся.

Стресс от захвата в плен и удара по мозгам даром для меня не прошли. Нет, не час пытали «колбасника» и уж, тем более, не два! Гораздо меньше. Стало быть, не так уж и много он успел поведать своим и моим похитителям. Очень надеюсь, что немного… Слишком уж быстро помер майор.

С другой стороны, по морально-волевым качествам Борису Евгеньевичу далеко до Зои Космодемьянской. Так и не раскрывшей своей военной тайны немецким фашистам. Не узнали враги, зачем это она поджигала крестьянские дома с детьми и бабами в лютый мороз. В деревне, в которой не было ни одного немца. А поскольку бэх ни разу не Зоя, то и расколоться мог до самой жопы еще задолго до того, как ему начали отрезать уши. Сразу после пальцев, которые всегда ломают в самом начале беседы.

Отсюда и ко мне их вопрос о моём сердечном здоровье! Второй военный, видимо, отвечающий в этой группе за производство интенсивного дознания, проявил с майором — «колбасником» непростительную беспечность. Угробив клиента еще до того момента, как от оного была получена вся необходимая информация. По всей видимости, военный мужик просто лоханулся! Расслабился, видя перед собой жирного и трусоватого карася, потому и проявил непростительный непрофессионализм. А самое главное, он угробил клиента до того, как его свели в этом гараже нос к носу со мной. Этот мудак угандошил майора Никитина до проведения очной ставки со старшим лейтенантом Корнеевым.