Рубиновый маяк дракона - Урбанская Дарья

– Что это было?

– Барьер, – отозвался Ярро. – Иногда память дроу срабатывает удивительно четко. Что ж, Сибель, добро пожаловать в свободные морские просторы.

– У меня все готово. – Я жестом показала на расстеленную на полу холстину. – Но сначала выпей это.

В руки Ярро я сунула деревянную кружку с мутной жидкостью. Он вопросительно приподнял бровь.

– В судовом сундуке нашла кое-какие травы. Ты пей, пей. Да, дурно пахнет, я знаю. Но против боли очень эффективно. И… – Я замялась. – Я… мне очень жаль, что так вышло. Что тебя побили. Из-за меня. Но я все исправлю!

– Ты здесь ни при чем. Мы оба. Дело в дроу. Настоящем дроу, понимаешь? Я иногда осознаю какие-то обрывки чужой жизни. – Ярро, стараясь не вдыхать неприятный запах зелья, выпил его большими глотками. – Они привели меня к толстухе Мо. Знаю точно, что Ноар мутил с ней мутные замуты.

– Что?

– Дела незаконные вместе проворачивали. И, похоже, не только дела. Хотя здесь я ничего не понял. Будто она играла. Я бы никогда на нее… вернее не я, а настоящий дроу. Нет, и я тоже, конечно…

– Прости, Ярро, я ничего не понимаю.

– Да, забей. – Передав мне опустевшую кружку, он стянул с себя рубашку, обнажая смуглую кожу, по которой расползались последствия кулаков Гвидо.

Я скользнула взглядом по торсу Ярро, задержавшись на нем чуть дольше, чем следовало бы. Засмущалась и сосредоточилась на следах, что оставил на стенках кружки лекарственный напиток. Словно это нехитрое занятие было сейчас самым важным.

Ярро расположился на подстилке и вольготно заложил руку под голову. А я почувствовала, как опалило жаром щеки. Он заметил мой румянец и громко хмыкнул.

«Швахх!»

– Скажи, что меня ждет дальняя дорога, прогрессивный мир и собственное тело, – попросил он.

– Э-э. Зачем?

– Затем, что мне так хочется. И от несметных богатств тоже не откажусь. Так что? Есть в некофейной гуще хоть что-то из моего списка?

Я уткнулась в размазанные по стенкам разводы.

– Вижу только рыбу.

– Золотую?

– Нет. Просто большую. Думаю, это подходит под твое определение дальней дороги. Морское путешествие, потому и рыба.

– А там не видно, рыба живая или уже того, с душком?

– С чего такие вопросы? Тут все ясно: рыба-море-плаванье. Я до сих пор не могу поверить, что у нас все получилось. Два дня назад у меня была одна жизнь – ложь, подлоги, академия. Сейчас же я пересекаю свободные морские просторы. Западные земли решат все наши проблемы.

– Сибель, – позвал Ярро, – я когда за кипятком на камбуз ходил, то разговорился с одним чуваком. Так вот… Скажи, ты знаешь, что такое Дохлый Кит?

19. Анарендил

– Эй, эльфяк, ты не сдох часом?

Я открыл глаза и успел заметить смазанное движение. В следующую секунду бок взорвался болью, и я захрипел.

– Ну-ну, не злись, белобрысый, – хохотнул пират. – Я ж тебя чуть-чуточку только приласкал. Ногой. А то воняешь, как будто протух уже.

Довольный своей незамысловатой шуткой, ублюдок двинулся дальше на палубе, а я только и мог, что с ненавистью смотреть ему вслед. Я был истощен, как физически, так и магически. Последние оставшиеся силы уходили на то, чтобы не стонать в голос.

«Не доставлю им такого удовольствия!»

Кошмар, стискивающий разум, не отпускал даже в беспамятстве, снова и снова возвращая в миг, когда громыхнули пиратские пушки, и лишили «Рассветный луч» маневренности. Один-единственный залп – и битва была проиграна, даже не начавшись.

После долгой погони по безветрию мы были обессилены. Вплетали в песнь свои чары, но горизонт темнел и надвигался на нас, неся вперед пиратский корабль. Неумолимо, неотступно. Само небо подгоняло его, наполняя ветром черные паруса, само море вздымалось горбом и позволяло захватчикам скользить вниз по своей спине. Яркими рубиновыми всполохами в сгустившейся тьме сверкал на его бушприте грозовой артефакт.

Я видел однажды такой, на заре своей молодости. В те времена, когда мир еще не был расколот Барьерами, южные земли процветали, а ведьминские души не осы́пались проклятым туманом. Магическая сила рубиновой грозы несла благо и свет, но никогда – смерть. Клан грозовых драконов стоял выше раздоров, жажды власти и наживы; обладал великой мощью, хоть и был немногочислен; чтил понятие чести и достоинства…

Не думал я, что доведется мне хоть раз еще увидеть алую молнию, созданную не столкновением туч. Считалось, что дар тот утерян, похоронен под слоем ядовитых туманов вместе с останками благородных драконов прошлого. Мы, эльфы – могущественный народ, живущий дыханием природы, – сколько ни бились, так и не смогли постичь сложное искусство грозовой магии. И теперь я не мог взять в толк, кто и как сумел подчинить себе молнию. Это точно были не грозовые драконы – никогда бы они не встали под черные знамена. Но все мы сидели на палубе, из последних сил шептали слова великой песни и видели, как шторм на своих крыльях безжалостно нес нам алую погибель.

Адепты, сосланные в свои каюты, словно стадо овец, были связаны артефактом, подавляющим их магию. Нестабильность потоков напуганных человеческих юношей и дев могла привести к ужасным последствиям. Но не ужаснее того, что могли сотворить с ними пираты. Когда грянул залп пушек, капитан Лаирасул первым осознал, что это конец.

– Анарендил! Люди, артефакт!

Я понял его с полуслова, как-то нашел в себе силы и, держась за борт, встал с палубы. Потрескавшимися губами шептал заклинание, выжигая последние остатки своей магии, пытаясь запечатать артефакт, чтобы адепты хоть как-то смогли защитить себя. Но… Я едва успел выставить щит, когда в нас влетел искрящийся багровый разряд. Первый из тех разрядов, что обрушились на «Рассветный луч», вгрызаясь, жаля прекрасное тело нашего корабля, словно рой рассвирепевших насекомых. В воздухе резко запахло озоном. Крики раненых смешались со звуками нападения. Я поднялся с колен и снова зашептал слова печати. Что я еще мог сделать для адептов, что вверили мне свои жизни?

– Лив! – к рухнувшему навзничь Ливемсиру бросилась Элиниэль, схватила его за руки, пытаясь определить повреждения.

Со свистом рассек воздух первый пират, что перелетел на нашу палубу на канате. Яркая повязка на голове, собравшая в хвост длинные волосы, и горящий предвкушением взгляд настоящего убийцы. За ним тотчас последовали другие – коренастые, крепкие, ухмыляющиеся в ожидании легкой поживы.

– Чур бабенка мне первому! – воскликнул патлатый и, выхватив кутласс, двинулся на Элиниэль.

Не знаю, откуда взялись силы – я просто врезался в него сбоку, подпитывая свой удар остатками магии. Нас протащило по палубе до самого борта. Я помню его удивленный взгляд перед тем, как с криком «Бездна!» он проломил своей тушей перила и сорвался в воду. В ту же секунду снова затрещал грозовой артефакт на бушприте пиратского судна, и все вокруг померкло в алой вспышке. Меня пронзило такой болью, какой еще в жизни мне не приходилось испытывать. Все мои внутренности одновременно воспламенились и взорвались тысячей мелких осколков. Я рухнул на пол, кашляя кровью.

Что было дальше, я почти не осознавал. Впрочем, память время от времени подбрасывала отдельные образы. То Юэлинара, самого молодого эльфа в команде. Его искаженное болью лицо, рот, раскрытый в последнем крике. То разметанные белые косы Элиниэль, которую очередной пират закинул на плечо, словно мешок овса. Ее тонкие изящные руки безвольно свисали и покачивались в такт шагов захватчика. Я попытался подняться, но от боли меня выгнуло дугой, словно молния до сих пор искрила внутри, скользя разрядом по позвоночнику, выжигая дотла бедро.

– Эли… – прохрипел я, протягивая руки туда, где уже ее не было.