Паладин. Свет и Скверна II (СИ) - Романов Илья Николаевич

Я настолько ушёл в работу, что полностью абстрагировался от звуков в убежище, только за расселиной следил и бдел.

На сорок четвертом узле почувствовал, что меня начало накрывать. Пот струился по лицу, весь поддоспешник хоть выжимай, корка крови тварей на мне снова увлажнилась и воняла сильнее. Температура тела росла столь стремительно, что от меня валил пар. Даже не нужно было открывать глаза, чтобы понять это.

Но это дало плоды. Сорок четыре узла встали, как влитые. Я замкнул внешний контур, потратил просто немыслимое количество энергии из запасов, которые сохранила Скверна, но работу сделал.

Открыв глаза, опустил их на ладонь и не сдержал улыбки. Печать Внутреннего Огня не готова даже наполовину, но по моей воле на пальцах появились очень слабые белые огоньки.

Именно в этом заключалось усиление печати Света с помощью Внутреннего Огня. Их синергии и высоком коэффициенте совместной работы. Если говорить проще, то печать Света стала сильнее где-то на процентов тридцать. Когда я закончу все сто тридцать четыре узла, то проценты вырастут до ста. Не без гордости скажу, что отчасти во многом благодаря этой печати я и был одним из сильнейших Паладинов. Проблема только была в том, что передать или поставить эту печать кому-то другому я банально не смог. С чем это связано не смогли ответить ни библиарии, ни великий командор Ордена.

«Вселенная даровала её тебе, Август. За заслуги или в наказание, но это теперь твоя и только твоя печать. Секрет её умрёт вместе с тобой, но оно к лучшему. Даже мне, твоему командору, не понять всех тех переплетений, из которых она создана. И, похоже, сам Свет благословил своего капеллана, сделав тебя сильнее!»

Именно так сказал он в тот день, когда мне не удалось поставить ему эту печать. Сейчас же, я в очередной раз убедился, что Скверна разумна в какой-то мере. Сила Врага в моей душе на усиление соседа отреагировала, но без агрессии. Пламя всколыхнулось, попробовало залезть на чужую территорию и огребло по самые уши. Поверх частичек Света вспыхнул белый огонь и Скверны откатилась на свою позицию, будто заняв глухую оборону. То-то же, значит, цепи уже работают. И это очень хорошо.

Закончив свои эксперименты, отпустил силу Света и посмотрел через плечо на людей. И тут мне пришло осознание — мы тут больше часа. И больше двух. Раненых перевязали и те отдыхали, Осокин и те, кто мог стоять на ногах, расселись кружком и принимали пищу.

Старуха заметила мой взгляд и, взяв две разогретые на горящих таблетках банки с, судя по запаху, рагу, подошла ко мне.

— Держи, Потёмкин, а то выглядишь так, словно подыхать собрался, — хмыкнул она, устраиваясь рядом.

— Ты не лучше, Урусова, — коротко кивнул я ей, принимая еду и алюминиевую ложку. — Спасибо.

— Пустое, — отмахнулась она. — Это я тебя благодарить должна, ты опять наши задницы спас, как в тот раз. Ещё и воздух в этой дыре нагрел, — старуха обвела рукой убежище и на мой наигранно недоумевающий взгляд, брошенный на неё, пояснила. — Слушай, Виктор, ты можешь этим олухам мозги пудрить, но я уже старая, мудрая женщина. Я многое знаю и многое видела. Давай ты просто примешь мои слова благодарности и обойдёмся без тупых вопросов, хорошо?

Я нахмурился, но кивнул, за обе щеки уплетая разогретое рагу. По вкусу — как подошва немытого резинового сапога, которую изгваздали в дерьме тролля, а затем её ещё пожевал гоблин. В целом — съедобно, приходилось жрать гораздо хуже пищу. Как качество, так и видом.

— Скажи мне, старая и мудрая женщина, — дёрнулась щека Урусовой от моего тона. — Ты знаешь, где мы оказались?

— Как неудивительно, но да, знаю, — взяла она себя в руки и ответила с улыбкой. — Но тебе не скажу.

— Вот как, — покивал я. — Возможно, я ошибся насчёт твоей мудрости, но не старости.

— Знаешь, Потёмкин, — ковырялась старуха в своей банке ложкой. Её эмоциональный фон после моих слов подпрыгнул, но быстро утих. — Обычно за такие слова я бы уже объявила войну и прикончила бы наглеца, который сказал подобное. Но…

— Кто? — смог выбить я её из колеи, а когда та непонимающе посмотрела на меня, продолжил: — Отец или дед? Кого из них ты знала?

Брови старухи медленно приподнялись, в бордовых глазах отразилось смятение. Она не ожидала этого вопроса. Хотела сама построить линию разговора, но к этому готова не была. А вот мне её фон эмоций и душа всё сказали. Старая дева банально любила ругаться, была колкой на язык и столь же воспламеняемая, как и её стихия огня. Но при взгляде на меня она будто терялась.

— Дед, — глухо ответила Урусова, отвернулась от меня и стала смотреть в потолок. — Валера он был… Ты похож на него, Виктор. Даже сильнее, чем думаешь. Но ладно, не будем об этом, — покачала она головой. — Ты спрашивал, где мы оказались? Это бывший рудник Тимирдяевых. Сам род из Якутска, был когда-то. Сейчас никого в живых уже не осталось, уничтожили их. Занимались они добычей руды и алмазов.

— И как ты это поняла? — не стал я заострять момент, что она знала деда прежнего Виктора. Не хочет женщина об этом говорить, так и пусть.

— В том зале, где ты нас нашёл, на ящиках были их гербы. Я приблизительно понимаю, где мы сейчас находимся и пусть Вельяминов знатно обосрался, но забросил нас всё же не так далеко от конечной точки.

Это хорошо. По своему опыту, один из примеров которого я вспоминал перед работой над печатью Внутреннего Огня, могу сказать одно — порталы непредсказуемы. А дестабилизированные порталы ещё более непредсказуемы. И раз нас закинуло относительно рядом, то тварь не смогла сбить настройку в полной мере. Иначе мы бы могли очутиться где-нибудь на ином континенте, или же посреди океана, которых в этом мире пять штук.

Вот только слова о руднике меня очень заинтересовали, а потому я спросил:

— Что здесь добывали?

— Заряженную кобальтовую руду, — с усмешкой ответила старуха, прекрасно уловив нотки любопытства в моем голосе. — Тимирдяевы, по слухам, всю жилу опустошили, но то, что я видела здесь — говорит об обратном. Похоже, работы они свернули гораздо раньше и не достигли даже условного дна.

— Железная дорога обрывалась, — понял я её мысли, на что Урусова кивнула. — Фиолетовые кристаллы на стенах, это оно?

— Первичный призрак, что руда рядом, — был мне ответ. — Что, Потёмкин, хочешь себе рудник?

Я не ответил и задумался. Ещё в поместье, просиживая определенные часы в интернете, мне довелось искать аналоги руд, которые могли бы пойти на моё будущее снаряжение. Солнечного Железа в этом мире нет, Акартового олова тоже, как и Лагоравой меди. Но здесь существовал некий титан, алюминий и прочее. Заряженный кобальт тоже был в их числе, пусть и не самый первый по списку. И приставка заряженный не просто так. Подобные руды находилась в Зоне и пропитывались энергией, а значит идеально подходили для работы с артефактами и в кузнице.

Одним словом — надо. И много надо.

— Хочу, — кивнул я, всё для себя решив. — Надо теперь зачистить весь рудник от пауков, а затем требовать у Кутузова…

— Возможно, требовать и не придётся, — пожала Урусова плечами, а её глаза алчно загорелись огнём. Причём в буквальном смысле. — Я сама возьму этот вопрос на контроль. Как и буду вести добычу, мой род как раз владеет несколькими медными рудниками, а также одним серебряным. У тебя же здесь, в Хабаровске, ничего нет. Как ты собрался вести работы?

— Логично, — вынужденно признал я. Урал относительно далеко, дела у рода не так прекрасны, чтобы уделять силы, но руда нужна. — Что предлагаешь?

— Шестьдесят процентов, — рубанула старуха с плеча.

Я посмотрел на неё, наши глаза столкнулись.

— Побойся Света, старая перечница, — холодно произнёс я. — Сорок, и ни процентом больше.

— Как сказала бы моя подруга: Вы, молодой человек, беспардонный хам и таки вынуждаете старую женщину с вами спорить, — хмыкнул Урусова, забавляясь. — Пятьдесять пять процентов.

— Сорок пять. Это моё последнее слово. Иначе сама пойдёшь нечисть убивать, а я посижу и посмотрю на твои потуги. Тем более, что мы делим шкуру ещё неубитого зверя.