Эволюционер из трущоб. Том 8 (СИ) - Панарин Антон

— Тридцать человек? — удивился я, услышав его слова.

Среди детей явно нет ни одного абсолюта, да даже магистра, в лучшем случае там найдётся парочка витязей и один адепт. О какой помощи он говорит? Что могут сделать тридцать человек?

— Почему тридцать? — опешил Титов. — На попечении у меня находится две тысячи шестьдесят пять человек.

Ого! Больше двух тысяч человек! Выходит, что все россказни о том, что мой отец подрабатывал быком-осеменителем на полставки оказались брехнёй? Он не озабоченный тиран, а альтруист, дававший шанс на жизнь таким, как Серый и Макар? Занятно. Старик мне нравится всё больше и больше. Надеюсь, он жив. Хотя шансы этого и не так уж высоки.

— Вижу, вы удивлены что настолько много ваших родственников выжило? — улыбнулся Титов и откинулся на спинку кресла. — Сейчас они в военном лагере. Юрий проводит подготовку ребят. Как только она завершится, ваш род выполнит свой долг перед Титовыми и выступит на защиту границы.

— Вы сказали, что Уфа не тюрьма для моих братьев и сестёр. Выходит, если они захотят уйти, то никто не будет их останавливать?

— Михаил Константинович, боец по принуждению — это плохой боец. При первой же возможности он оставит позиции и сбежит. Зачем мне такие на границе? Я готов принять помощь лишь от тех, для кого слово «честь» — не пустой звук.

Глаза Титова блеснули, и я понял, что он тот ещё хитрый лис. Пытается вызвать у меня чувство вины, мол, я поступаю бесчестно, нарушая слово отца, так ещё и желаю всех Архаровых забрать отсюда. Что ж, могу понять. Его земли в критическом положении. Без должного усиления, ему конец. Тем не менее, сейчас я понимаю что мой импульсивный поступок в отношении Юсупова может сыграть мне на руку. Если этот аристократишка пожалуется гвардейцам, то барону придётся проводить моих родичей на выход. А там их буду ждать я и с радостью пригрею в Ленске.

— Дмитрий Антонович, я всё ещё питаю надежду забрать с собой хотя бы пару человек. Могу ли я увидеться с родственниками и предложить им перейти под моё начало?

— Пару человек? — переспросил Титов так, будто пробовал эти слова на вкус. — Да. Думаю, это возможно. — Его взгляд скользнул на мой перстень и остановился на нём. — Михаил Константинович, а что это у вас за перстень такой?

— Так уж вышло, что я наследник не только рода Архаровых, но и Багратионовых, — улыбнулся я.

— Нелёгкая у вас судьба. Возрождать два рода, канувших в лету…

— Не хороните нас раньше времени, — усмехнулся я.

— Даже и не думал этого делать. Род Архаровых всегда умел удивлять. — Титов постучал по столу, снова бросил беглый взгляд на перстень и сказал — Я был уверен, что все члены рода Багратионовых погибли.

— Моя мама сумела выжить. Она же передала мне перстень, который признал во мне главу рода.

— Да, да. Слышал, что у Багратионовых наследие передаётся таким странным способом. — Барон замолчал на секунду и, прищурившись, сказал. — Раз вы наследник рода Багратионовых, то к роду Архаровых больше не имеете никакого отношения, верно?

На его губах появилась лёгкая усмешка, от которой у меня по коже пошли мурашки, а в груди заклокотала ярость. Вот же, лис! Зацепился за мои слова и теперь скажет, что никого со мной не отпустит? Но злился я преждевременно. Барон, по своему обыкновению, захохотал.

— А-ха-ха-ха! Воистину, сын своего отца! В ваших глазах я видел, что ещё немного и вы броситесь бить мне морду. Не зря говорят, яблоко от яблони недалеко падает. Что ж. Довольно шуток. Идёмте, я провожу вас к Юрию и ребятам.

Глава 12

Поместье Титовых осталось позади. Мы ехали в скромной машинёнке с потёртыми сиденьями. Управлял машиной сам Дмитрий Антонович! Рядом с ним сидел Гав, мы же с Серым разместились на заднем сидении. Краем глаза я наблюдал за Титовым в зеркало заднего вида. У барона было такое выражение лица, будто он без памяти влюблён в колымагу, за рулём которой сидел.

Всю дорогу до острова я смотрел в окно, любуясь прекрасным парком, который сейчас был укрыт толщей снега. Но когда наступит лето, уверен, здесь будет невероятно красиво.

— А Кирюха сейчас в Уфе? — спросил капитан, без умолку болтающий с бароном.

— Кирилл Александрович… — барон тяжело вздохнул. — Умер прошлой весной. На южной границе пятёрка открылась, вот там он и погиб… Хороший был боец. Мог и абсолютом стать. Но не судьба.

— Жаль, — расстроенным голосом сказал Гаврилов и тут же добавил, уже веселее. — Он мне десять тысяч должен. Видать, решил помереть, чтобы не возвращать долг.

После этого барон и капитан расхохотались, а когда смех затих, они замолчали до конца пути. Очевидно, смех — это защитная реакция на потерю близкого друга. А таких друзей они потеряли безумно много, вот психика и нашла способ, чтобы барон и капитан не сошли с ума.

Автомобиль добрался до моста, у въезда на который разместился КПП. Часовые, заметив начальство, тут же вытянулись по струнке, отдали честь и открыли шлагбаум.

— Знатно у вас выучены бойцы, — оценил Гаврилов.

— Да брось ты. Знатно, — отмахнулся Титов. — Приходится в городе держать оруженосцев, все остальные давно на границе. Станислав Карлович, мы потихоньку сдаём позиции, и это мне категорически не нравится. Вот только поделать с этим я ничего не могу. Видать, на мне род Титовых и закончится, как закончился род Богдановых.

— Да бросьте вы. Всё будет хорошо, — успокоил его я.

— Откуда такая уверенность? — спросил Титов, посмотрев в зеркало заднего вида.

— Если я смогу забрать с собой всех Архаровых, то мы восстановим наш род в течение пары лет. А потом поможем и вам. Глядишь, аномалию и вовсе отбросим назад километров на сто. Сможете спокойно жить и развивать собственные земли, а не отправлять людей на убой.

— Михаил Константинович, ваши слова да богу в уши. Увы, в этом захолустье он нас не слышит.

Убеждать барона в обратном я не собирался. Да и смысл? Каждый верит во что хочет. В его картине мира всё безнадёжно, и смерть близка. Я же вижу, что всё можно изменить к лучшему. Было бы желание, а ещё толковые доминанты. Предстоит много работы. Но это не повод вешать нос.

Миновав мост, мы въехали в шестиметровые ворота. Ворота открылись со скрипом, от которого барон сморщился.

— Говорил же петли смазать… — прошептал барон Титов, но все услышали.

— Оруженосцы они такие. Бестолковые и забывчивые, — сочувственно сказал Гаврилов.

— Я тоже оруженосец и на память не жалуюсь, — впервые за всё время подал голос Серый.

— Во-во. Ещё и гонору через край, — усмехнулся Гаврилов, заставив Серого надуться.

Остров Козарез представлял из себя подобие военной базы, совмещённой со спортивным лагерем. Казармы, футбольные и баскетбольные площадки, огромный плац для строевой подготовки и спаррингов, стрельбище, из которого доносились приглушенные хлопки, и много чего ещё. Десятки зданий, соединённых идеально вычищенными дорожками из серого камня.

На плацу шла тренировка. Высокий брюнет, заросший бородой, стоял, ссутулившись, и покрикивал на мальчишек, демонстрирующих свои навыки фехтования.

— А вот и ваш брат Юрий, — сказал Титов, начиная сбавлять ход. — Поразительный человек. Слово «отдых» ему не знакомо. Трудится до тех пор, пока ноги не начинают подкашиваться. Всё своё время тратит на подготовку ребят, — барон замялся на мгновение, будто сомневался, стоит ли говорить следующие слова или нет? Но всё же решился. — Переживаю за Юрия Константиновича. Он старший в вашем роду, поэтому чувствует непомерную ответственность за будущее рода. Спит по паре часов в сутки, сильно похудел. Боюсь, так и помрёт от истощения.

Машина остановилась рядом с Юрием. Барон приоткрыл окно и улыбнулся.

— Юрий Константинович! К вам гости.

Юрий отвлёкся от тренировки и повернулся к нам. Всё как сказал Титов. Лицо осунулось, чёрные синяки под глазами. Но при этом он широко и добродушно улыбается. Волосы до плеч развеваются на ветру, на поясе в ножнах болтается рапира. На вид Юрию около тридцати, хотя из-за истощения можно дать и все пятьдесят. Утончённые черты лица, два шрама на лбу. А ещё он хромает…