Заклинатель 3 (СИ) - Каменев Алекс "Alex Kamenev"

Так он и умер, по примеру своей жертвы получив кинжал в горло. Только в отличие от клинков из обычной стали, этот переливался черным и фиолетовым. Колдовское оружие, призванное по воле хозяина — оно прервало цепь жизни главаря.

Войдя в заклинательный зал, всего через несколько секунд вся банда перестала существовать.

Нильс тяжело опустился на пол. Раны горели огнем, кинжалы торчали из плоти, любая попытка прикоснуться вызывала еще большую боль.

— Кретин, — над головой раздался голос Га-Хора.

— Согласен, — хрипло выдохнул следопыт. Закашлялся. На губах выступила кровь, внутренние повреждения оказались чересчур сильными. Странно даже, что еще не умер. Один клинок в боку, второй в центре груди. Такое зельями не вылечить.

— Ты умираешь, — в голосе заклинателя холодная констатация фактов, и лишь легкая тень сожаления.

— Надо было хватать сумки, — Нильс криво усмехнулся окровавленными губами. — Как вы и велели…

Он недоговорил, из-за спины Га-Хора послышался тоненький визг. Бургомистр опрокинулся на спину, левая рука вскинулась в защитном жесте, рукав идиотской ночнушки сполз, обнажая запястье. Тускло сверкнул металл широкого браслета. Стоящий над градоначальником с занесенным мечом телохранитель ударил, но клинок преодолел лишь половину пути.

Полыхнуло, и на пол осыпалась черная горстка зернистого праха — все что осталось от экипированного в хороший доспех воина.

— Проклятье, — потрясенно выдохнул Нильс.

Заклинатель остался спокоен.

— Я же говорил, что у него что-то есть на запястье. Похоже даже ближние охранники не знали об этом, — рассеяно буркнул он, словно о чем-то отвлеченном.

Жуэль Болсонар забарахтался, пытаясь подняться. Сейчас рыхлая туша напоминала огромную лягушку, перевернутую на спину. По лицу Нильса скользнула вялая усмешка, но сказать он ничего уже не мог, слабость стремительно растекалась по всему телу.

— Не успел я побыть магом… — тихо проронил он и медленно закрыл глаза.

Я смотрю на мертвого Нильса, испытывая смешанные чувства из сожаления и раздражения. Сожаления — потому что несмотря ни на что, мы провели долгое время вместе, став если не напарниками, то по крайней мере чем-то похожим. Раздражения — потому что ему не удалось дотянуть до конца. Глупая ошибка, сыграла свою роль, подведя черту под линией жизни следопыта. Достигнув желаемого, он расслабился и подставился под удар, забыв, что мир только того и ждет, чтобы наказать счастливчика.

— Дерьмо, — глухо ругнулся я, не зная, как еще выразить свои чувства.

Получилось паршиво. Ведь оставалось немного, чтобы спастись…

— Так мы уходим? — с боку раздается голос с тяжелой отдышкой.

Слегка поворачиваюсь. Бургомистр приподнимается с пола, все так же в нелепой ночнушке, с колпаком на голове. Он больше не выглядит смешным толстяком, скорее собранным и готовым драться боровом. Слегка необычное сравнение, но весьма подходящее для рыхлой фигуры.

Все это время я держал его боковым взглядом в поле зрения, подмечая, куда будет направленна левая рука. Черт, штука на запястье и правда оказалась убойной игрушкой, не зря от нее с такой силой фонило магией. Интересно, где он ее достал?

Из коридора все так же доносится лязг мечей, скрежет стали и крики. Сражение продолжается, стражники перегруппировались, сдерживая наплыв разозленной толпы.

Я вновь берусь за латную перчатку из темной стали, наклоняюсь, подбирая сумки и перебрасывая через плечо. Пора уходить. Прощальный салют над телом погибшего Нильса. Извини друг, что не получилось вместе уйти. Ты был близок, но не вовремя расслабился, потеряв сосредоточенность и за это был тотчас наказан. Такое бывает, когда думаешь, что весь мир у тебя в кармане, а он только и ждет, чтобы нанести внезапный удар.

Дерьмо…

Делаю шаг, переступая границы пентаграммы. Выложенный каменными плитами колдовской рисунок продолжает исходить призрачным пламенем. Столб белесого света в центре немного поблек, но все еще сохраняет силу. Переход открыт, надо лишь зайти внутрь.

Внезапно бургомистр что-то понимает. Может по моему отрешенному лицу, может наконец прорывается инстинкт, давно твердивший, что все не так просто и что заезжему колдуну нельзя доверять, но прогоняемый до сих пор в надежде, что все же удастся сбежать из обреченного на гибель города.

Жуэль Болсонар дико кричит:

— Нее-еет!!!

Он бросается на меня, позабыв о своей магической игрушке, в безумном отчаянии, поняв, что его собираются бросить в заклинательном зале на пороге разбушевавшейся толпы.

Ярость прибавляет бургомистру сил, он проявляет удивительное проворство, скакнув с места подобно перепуганному борову. Он даже умудряется меня зацепить, хотя до последнего казалось, что это невозможно. Искаженное бешенством лицо оказывается вплотную, в ноздри бьет запах настойки из можжевельника из разинутой пасти, откуда выплевываются яростные слова:

— Ты меня здесь не бросишь, проклятый колдун!!!

Я пытаюсь сбросить озверевшего хряка, но это оказывается не так просто. Он вцепился мертвой хваткой, повиснув на мне всей тушей.

Проклятья. Дергаюсь в сторону, но сам едва не теряю равновесие. От неосторожного движения лямки сумок скользят с плеча. Чтобы удержаться на ногах, вынужденно сбрасываю мешавший двигаться груз. С глухим стуком сумки падают на пол.

Ну жиртрес, ты у меня сейчас получишь. Собираюсь ударить резко и зло, чтобы избавиться от мешающей туши, но бургомистр вдруг неожиданно тянет вниз и вправо, заставляя неуклюже вскидывать руку, чтобы не рухнуть под тяжестью полутора сотни живого веса. Или сколько там этот хряк весит?

Мы оба оказываемся в неустойчивом положении. Колпак бургомистра съезжает на бок, сам он дергается, и я вдруг с изумлением понимаю, что толстяк до сих пор не отпустил кожаный саквояж, с которым зашел в заклинательный зал. Им он и пытается ударить, раз за разом увеличивая амплитуду.

Сейчас толстый бургомистр буквально висит на мне, а весит он немало. В конечном итоге это приводит к закономерному результату — я делаю неосторожный шаг и отступаюсь. Туша верещит, пухлые пальцы вцепляются в руку с латной перчаткой — пальцы той самой руки, на которых надет браслет.

Из коридора доносится особенно громкий рев. Громкий и торжествующий. Остатки заслона из стражников смяты, через секунду бунтовщики будут в заклинательном зале.

Не удержав равновесия, я падаю прямо в призрачный столб в центре пентаграммы. Верещание преобразуется в визг. Видя, что колдун уходит, бургомистр делает единственное, что ему остается — активирует свой артефакт, не обращая внимание, что тот касается черной латной перчатки.

Вспышка света — черного, как первородный мрак. Спрятанная внутри перчатки некротическая энергия высвобождается, провоцируя мощный взрыв. Это последнее, что я помню, перед тем как провалиться в столб белесого света.

Дальше наступает темнота.

Глава 14

14.

В старинных магических фолиантах времен эпохи Старой империи переход на дальние расстояния при помощи Меток Тонких Путей описывался, как плавное и спокойное путешествие, подобно полету через призрачный мир, когда ничего не мешает.

В моем случае, все было совершено не так. Переход напоминал езду по ухабистой дороге, когда то и дело швыряет в колдобинах, и в конце выбрасывает, прокатывая по камням, окончательно вышибая дух. Это не было воспоминание в чистом виде, скорее ощущение, но более реальное, чем что-либо и оттого намного мучительней.

Трудно сказать сколько продлилось беспамятство, это могло быть, как пара часов, так и пол дня. Очнулся резко, как от щелчка пальцев. Тело болело, будто мной играли в футбол великаны. Сухость в горле, болезненное давление в височных долях и нижней части затылка, перед глазами плавали темные круги.

Паршивое состояние, хуже вряд ли придумать.

Взгляд прояснился и сфокусировался, первое что увидел — мясистые пальцы человеческой руки.