Око дракона (СИ) - Северная Елена

– Это проявление стазиса,– пояснил Мефодий.

– А как мы зайдем? И ворота закрыты, – я слегка опешила. Спустившись с повозки, не решалась даже подойти к призрачному барьеру.

– Дак у нас же пропуска есть – драконьи чешуйки,– продолжал пояснять домовой,– они ж зачарованы на этот случай. Господин Юстас и мне такую дал! – Он с гордостью продемонстрировал черную пластину на животе, задрав полы кафтана.

Мефодий привязал лошадь к дереву, дал ей зерна и потянул меня ко входу.

Глава 20.

Иду. Иду, а ноги переставляются сами по себе. Не от страха, нет. От дикого любопытства. Туда, за барьер стазиса, уже много столетий никто не заходил. Мы – первые. От осознания этого внутри все сжималось и разжималось, как пружина. Вот подошли к самому краю… Протянула руку – как на воздушный шарик уперлась. И боюсь, что ещё немного и весь этот пузырь-колпак лопнет, и кто его знает, что мы отгребем. Но Мефодий, – или сыграла непосредственность домового, или его любопытство было ещё более сильным, чем мое, – но он просто перешагнул через порог и меня протянул. Уши заложило от потрясающей тишины. Кто был в самшитовом лесу, тот меня поймет. Вообще никаких звуков. Мы замерли, но всего лишь на мгновение – привыкали к тишине. Действительно – замогильная. Здесь все, как похоронено.

Мефодий вытащил листок с планом города, на котором указано было место расположения библиотечного хранилища. Нам ведь не сама библиотека нужна. И уверенно повел за собой.

Идем. Идем, странно слышать приглушенный звук собственных шагов. Пока шли, вертела головой на 180 градусов. Интересно же, как жили драконы в людской ипостаси. Большие богатые дома, в основном 3 этажа, попадались и 4-5, даже не дома, а особняки, и совсем не мрачные, из приятного глазу природного камня. Застывшая зелень, цветы на окнах, величественные кованные изгороди, даже небольшие фонтанчики с замершей водой. Создалось впечатление, что попала в сказку о спящей красавице.

Шли долго. Оказалось, хранилище почти в самом центре. Ну да, этого следовало ожидать, располагалось в деловой части города. Тут и здание местной администрации, и здание делового центра, рядом ресторанчик и кафешки, почта – да, даже у драконов есть почта! – дальше магазины. С грустью прошла мимо кондитерской и кофейни, где на вывесках изображены чашечки с дымящимся напитком и пирожные. Свернув с центральной площади, вышли в парк. Парк шикарный, столько цветов и зелени самой необычной формы! Аллея, по которой мы шагали упиралась в храм. Величественный, со многими остроконечными башенками – я успела насчитать двенадцать, – из перламутрового камня с розовыми прожилками. Окна забраны кованным кружевом. К входным двустворчатым дверям высотой около трёх метров вели с десяток ступеней из такого же камня, но потемнее. Черепица на крышах башенок имела такой же цвет. Очень красиво!

А двери открыты настежь… Нас тут ждали или мне кажется? И хранилище расположено в храме? Хотя чему я удивляюсь, если драконы помешаны на знаниях, то книги для них одно из сокровищ.

Подошли к дверям, оглянулась на Мефодия.

– Иди, дальше сама,– он вздохнул. – Мне туда нельзя.

Мягко подтолкнул в спину, придав мне небольшое ускорение.

Я вошла. Чувство, как будто домой. Странно, еще нигде в этом мире у меня не было такого ощущения. Да, в замке Юстаса было комфортно, на постоялом дворе – удобно, но нигде не было так…спокойно, что ли. Вот когда возвращаешься в отчий дом после многих лет, вот такое чувство: меня здесь всегда ждут и любят любой – бедной, богатой, здоровой, больной, счастливой, несчастной, любят и ждут. Вот такое было у меня чувство, когда я небольшими шажками пробиралась внутрь. После маленького зала вошла в следующий. Огромный, с высокими колоннами между рядами кресел, как в католических храмах, очень удобно, в самом конце на возвышении располагался алтарь из белоснежного мрамора. Слева притаилась небольшая дверка. Туда я и направилась, не найдя больше никакого другого выхода. За дверью вилась узкая лестница наверх. Я сразу вспомнила свой первый день в замке мага – там лестницы пошире. Надеюсь, тут блуждать так не буду, больше же дверей не видела. И впрямь, ступени закончились около входа в помещение с книгами. Привычно поискала скрижаль, с помощью которой можно активировать духа-смотрителя. Не нашла. Ну и ладно, попробую сама. Сообразив, что пророчества и всякие предсказания на входе не хранятся, пошла в самый конец зала. Там располагалось всего 3 стеллажа со свитками и большими, скорее всего, рукописными книгами, так как бумага отличалась своей толщиной от других книг. Ну-с, начнем. Сюда бы ещё чайку с булочкой и было бы вообще всё отлично.

Через некоторое время нашла закладку на стеллаже: «Зрячие». То, что нужно. По-хорошему, нужно бы все прочитать, но нас интересовала информация о фениксах. И я её нашла. Сначала общую, а затем и то самое пророчество…

ПРОРОЧЕСТВО

Когда над миром тень зависнет,

И сон охватит часть вторую,

Тогда к спасенью ваших жизней,

Я дам вам птицу огневую.

И крылья белые раскинет

Она и Око зреть заставит ясно.

Сольются песни воедино,

И кровь прольется не напрасно.

В огне закончится проклятье,

Сгорая, сгинет чудо-птица,

С последним яростным объятьем,

Чтоб в вечность снова возвратиться.

Спускалась я медленно, как пыльным мешком по голове стукнутая. Слова, написанные алыми чернилами на древнем пергаменте, прочно засели в мозгу. Я не совсем все поняла, вернее, вообще ничего не поняла, кроме одного: Священное Око разбудить может только белый феникс, пронести его через коридор огня, –– это понятно, огонь фениксам не вредит. В момент, когда песни сольются, Око проснется и вернет драконам магию. Тарабарщина какая-то. Но я была уверена, что герцогиня и Юстас со всем разберутся. Только меня очень смущала фраза: «Сгорая, сгинет чудо-птица». Если я этот самый феникс, – крылья-то у меня были белые, – я, что, умру? Сгорю в конце? Этот мир уже не казался мне таким волшебным и притягательным. А с другой стороны, – в своем мире я погибла, здесь у меня нет близких и любимых, если не считать Юстаса, Рагнара и Рояла с семьей, которым очень нужно это Око. Лестница была длинной, шла я медленно, поэтому на последнюю ступень я опустилась уже с решением: даже, если не смогу выжить в этом мифическом охранном огне, то я все равно сделаю все, что от меня зависит, чтобы вернуть реликвию драконам. Значит, это мое предназначение в этом мире. И очень хорошо, что я об этом узнала. Жизнь, повторно дарованная богами, проживу не зря.

Удовлетворенно тряхнув головой, открыла дверь в алтарный зал и обомлела. По всему пространству клубился бело-розовый туман, доставая мне до колен, воздух пах грозой, а за алтарем стоял высокий мужчина в белых одеждах. Меня сразу полоснуло мыслью – это самый высший Бог. И он пришел поговорить со мной.

В это мгновение мужчина посмотрел прямо мне в глаза. Да нет, не в глаза – в душу. Аж дыхание перехватило.

Бог улыбнулся, – меня немного отпустило, – и поманил рукой.

Страха не было, нет. После осмысления слов пророчества у меня внутри как будто все выгорело.

– А Вы кто? – честное слово, само вырвалось.

– Давай знакомиться,– улыбнулся собеседник.– Я – Создатель, как меня здесь называют.

– А я…

– А ты – шанс для драконов на счастливую жизнь и лакомый кусочек для всех остальных.

– Про шанс это я поняла. Опустим. А вот «лакомый кусочек»?

– Ты, наверное, слышала, про фениксов.

Я кивнула. Создатель мечтательно улыбнулся.

– Это прекрасные птицы. Много столетий они жили в этом мире, принося гармонию, помогая местным исцеляться от болезней и увечий. Слезы и перья фениксов поистине творят чудеса. Но злоба и алчность, жажда наживы постепенно делали свое черное дело. Фениксов отлавливали, заключая в клетки. В неволе птицы эти не живут. А их заставляли страдать, чтобы получить слезы для изготовления чудодейственных снадобий, выдирали перья для амулетов и артефактов. Я забрал фениксов из этого мира, иначе их бы уничтожили совсем. Но я создал этот мир, и все жители мои дети. Как родитель, я прощал им многое, по просьбам богов, посылал им птиц во время эпидемий и войн, думал, что образумятся и будут бережно обращаться с даром. Но ничего не менялось. Птицы погибали от неволи, от мук, которым подвергались. Но переполнило чашу терпения жертвоприношение.