Лечить нельзя помиловать (СИ) - Логинова Александра

Глава 18

Передвижение по четырем мирам фактически доступно любому магу. Именно дар позволяет выдержать пространственно-временные нагрузки на организм, выступая опорой. Как крестовина у пугала, только вместо дерева – железный столб, не сминаемый давлением. Прыжки в пространстве-времени похожи на испытания центрифугой: позвоночник трещит от нагрузки, вены распирает давлением, а желудок выворачивает наизнанку. Кошмар любого карнолеварефоба, попавшего в парк аттракционов.

Помимо нелегальных индивидуальных порталов, осевших в карманах аристократии, Порт-о-Фердинанд имеет целых три общественные арки – по одному на каждый мир. К сожалению, портал на Землю еще не построили, и, признаться по секрету, я каждый год об этом сожалею. Понимаете масштаб задницы для отдельно взятого земного терапевта? Привезли меня сюда контрабандой, а депортировать обратно не могут – нет официальных порталов. А подпольные кроличьи норы власти отказываются признавать. «Да-да, нам очень жаль, что вас переместили против воли. Абсолютно бесчеловечное деяние, но… Вы готовы написать официальное заявление против богача-аристократа и потянуть все судебные издержки? Ах, у вас нет денег и знания местной письменности? Очень жаль, ничем не можем помочь».

– Алевтина, приложите ладонь, – в спину мягко ткнулась чужая рука. – Не стоит задерживать таможенный контроль.

– Простите, – вынырнув из воспоминаний, я с силой вдавила ладонь на панель считывания данных.

Грандиозным затыком с порталом на Землю стало отсутствие магии. Здесь межмировой транспорт работает на причудливой диффузии магической и электрической энергии. Привычный нам ток оплетает ядра магического напряжения, позволяя разрывать полотно пространства. Следующим шагом станет изобретение машины времени – маги-хронологи до сих пор ломают головы, – и к тому времени мне бы хотелось вернуться домой.

– Эрла Пономарёва, – таможенная стражница считала вслух персональные данные. – С какой целью направляетесь в Дагер-Хедж?

– Срочный вызов. Рабочая поездка.

Это только кажется, что мы с маркизом застряли здесь, как в аэропорту. На деле между получением письма и прохождением таможни прошло едва ли пятнадцать минут. Пока я сгребала в фельдшерскую укладку половину своих лекарств для оборотней, капитан поймал карету и оплатил экспресс-поездку, доступную его социальному положению. Возница включает сирену, и люди-лошади-кареты разбегаются в разные стороны, как перед спецмашиной – еще одна привилегия военных аристократов.

– А ваш спутник?...

– Капитан королевской гвардии, маркиз Алеон Клод, – отрывисто бросил мужчина.

Невзирая на мое сопротивление, капитан решительно настоял на сопровождении и отказался уходить по своим делам. «Нельзя ехать к каменным перевертышам одной!», – непоколебимо отрезал он, закидывая в карету сначала чемодан, а потом меня. Я его не винила. У человека психологическая травма, полученная в Дагер-Хедже, можно понять и простить. На мой же взгляд, горный хребет виверн – самый спокойный из трех миров оборотней. И ящерицы довольно дружелюбны и неопасны, пусть и хитры. Из-за небольших размеров и отсутствия «дальних атак» виверны много думают и правильно оценивают ситуацию, в отличие от агрессивных волколаков и экспрессивных фениксов. Наверное, по этой причине тщательно спланированный бунт вспыхнул именно в Дагер-Хедже.

– Ваше благородие, – вспыхнула любезностью дама-таможенница. – Запросить для вас спецрейс?

Разгоняя праздно шатающихся магов и пугая занятых рабочих, сотрудники портальных арок забегали с удвоенной скоростью. Внешне «аэропорт» напоминал здание вокзала, где вместо касс и выходов три больших арочных прохода, внутри которых натягивается разноцветная мыльная пленка. Радужные всполохи, возникающие от поглощения и преломления света, на мгновение ослепляют путешественников, что помогает соблюсти технику безопасности: зажмуриться, прижать руки по швам и подтянуть колени к груди.

– Держитесь, – посоветовал Алеон, вопреки инструкции обнимая меня за талию и прижимая мою голову к груди.

В нос ударил аромат мужского парфюма. Приятный, с нотками нероли и мускатного дерева. И будто усмиряет тошноту. Точно, усмиряет! Вместо неприятно подкатившего к горлу комка, вестибулярный аппарат слегка пошатнулся, но тут же передумал возмущаться. Вдох-выдох, вдо-о-о-ох…

– Приятно знать, что вы дышите мной, – мягко усмехнулись в макушку. – Откройте глаза, Алевтина, мы прибыли.

– Я медитировала, – смущенно отпрянув, я быстро пригладила волосы.

Обычно перемещения занимают больше времени. Свойство совместных путешествий или плюшка спецрейса? Если второе, я готова признать полезность маркиза.

Школа-интернат для юных оборотней располагалась недалеко от портала. У подножья горного хребта начиналась агломерация виверн с одноименным городом-столицей. Сюда же свозили маленьких и подросших магов-перевертышей, обучая их колдовству.

Здравствуй-здравствуй, бывшее место трудоустройства. Странно, что они до сих пор не нашли целителя. Впрочем…

– Я сожру ваше сердце, – выл маленький волколак, брыкаясь, как жеребенок. – Откушу вам лицо и покусаю уши!

– Сначала сожри лекарство, – упиралась я, не давая спуску. Первый месяц работы был особенно сложным.

– Я загрызу вас…

– Знаю, мама все детство угрожала моим бокам тобою, – лекарство было горьким, я – упрямой.

А работа была не только нервной, но и опасной. Мелкие и безголовые перевертыши не знали границ, стремясь защититься от внутренней боли посредством внешней агрессии. Болит живот, а целитель заставляет пить суспензию? Нужно сожрать целителя, очевидно же, что болит из-за нее. Сначала я списывала логику на детско-подростковый возраст. Ну кто из нас, маленьких, не ругал скамейку, об которую запнулся? Однако позже оказалось, что нелюди и мыслят не по-человечески, с трудом вырабатывая у себя рефлексию и объективную оценку окружающей среды.

У ворот интерната нас встретил привратник.

– Эрла Алевтина? – новый охранник сверился с документами. – Проходите, вас ждут.

– В медпункте? – для порядка уточнила я, но ошиблась. Оказалось, ждут в спортивном зале корпуса фениксов.

Три гигантских здания в семь этажей, большая спортивная площадка, личный стадион и парк охватывали огромнейшую территорию. Не паши я здесь, как проклятая, – ни за что бы не нашла путь сама. Шагающий позади Алеон глядел вокруг равнодушно, зачем-то держа руки в карманах. Но по напряженным плечам и упругой походке ясно, что капитан сосредоточен. Неужели ждет неприятностей в школе? Смешно.

Каково же было мое удивление, когда на скамейке запасных обнаружился не феникс, а виверëнок нежного возраста. Отрок пятнадцати лет судорожно зажимал ладонью обожженный бок и болезненно кривился в пол, думая, что его никто не видит. Серо-сиреневая чешуя, покрывшая ноги ниже пояса, уберегла ребенка от огня, но от тазобедренного сустава до шеи вполне человеческая кожа покрылась волдырями.

– Вот, полюбуйтесь! – обвинительно всплеснула руками эрла-смотрительница. Женщина встретила нас в коридоре, нервно притопывая туфлей. – Вот он, герой-любовник. Стыдоба натуральная, а еще примерный ученик!

– Рассказывай.

Руки выхватили чемоданчик у эрла Клода, вытаскивая на божий свет перевязочный материал. Испуганный оборотень попытался перекинуться в ящерицу, скрываясь от свидетелей, но болезненно взвыл.

– Что рассказывать? – хлюпнул носом пострадавший. – Я случайно. Плита... Заклинание... Вот.

– Не лги! – воззвала к совести эрла. – Этот неслух пробрался в женский корпус к фениксам ради свиданки.

– Пенни тут ни при чем! – с жаром возразил виверёнок, мгновенно забыв о боли. – Мы с ней даже не виделись, она не знала, что я приду!

Межрасовые романы – дело нечастое. Все-таки специфическая анатомия второй ипостаси серьезно конфликтует в генах будущего ребенка, вызывая частые выкидыши. Даже если женщина-оборотень сможет забеременеть в человеческом обличье, резус-конфликт не позволит выносить дитя. Но закрытая школа-интернат – это серьезное искушение для подростков всех рас. Как не увлечься симпатичной волчицей, если на нее встают все перья разом?