Лорд блуждающих земель (СИ) - Дубов Дмитрий

Одним словом, среди текучки мои мысли обращались немного вперёд. Я делал выводы из того, что мне уже было известно об этом месте. Потому что, конечно, неплохо своевременно реагировать на изменение обстановки, но гораздо лучше её предвидеть.

К вечеру меня нашёл Кузьмич и позвал к одному из костров. Вокруг него собрались охотники, маги и простые люди. Таких по всему лагерю зажигалось несколько десятков. Народ сидел семьями и общался.

«Да, — думал я, глядя на это, — как в первобытной общине».

— Лорд, присаживайтесь, пожалуйста! Располагайтесь, — говорил тем временем Кузьмич, показывая мне на кресло, в которое я с удовольствием и уселся. — Чарочку?

— Что? — я совсем не понял последнего слова, но уловил, что это было предложено весьма уважительно. — Что ты говоришь?

— Ну чарочку же! — Кузьмич даже растерялся немного. — Вы же завсегда любили перед сном выпить пару-тройку, — тут он достал металлическую вещицу, похожую на кубок, и наполнил её масляной мутноватой жидкостью.

— А это что такое? — я с брезгливостью смотрел внутрь.

— Ну как же… — охотник растерялся ещё больше. — Самогон, разумеется, — он недоумённо почесал себе лоб.

А у меня постепенно всё вставало на свои места. Итак, в лагере водился алкоголь. Он становился причиной многих нехороших ситуаций, и с этим явно надо было что-то делать. Вот только я смотрел на отдыхающих людей и не хотел лишать их хоть какой-то радости.

— И часто я так пару-тройку выпивал? — поинтересовался я, осторожно принюхиваясь к жидкости, которая к моему удивлению не пахла чем-то противным. — Я просто хочу узнать, как со стороны это казалось.

— Ну перед сном пару-тройку, — говорил сбитый с толку Кузьмич. — А потом ещё в кровати во время, так сказать, сна… пяток. Вас и еда иногда не интересовала, был бы самогон.

— Понятно, — я пригубил жидкость.

Спирта почти не чувствовалось, а вот вкус был странным. Не неприятным, но терпким и с тягучим послевкусием. Я сделал глоток. Тут же на меня накатила лень и апатия. Не хотелось думать, не хотелось ничего делать. И это с одного-единственного глотка!

Зато эмоции стали гипертрофированными и сдержать их стало сложно. Мне реально хотелось орать на Кузьмича, почему они мне не запретили пить эту гадость? И в этот момент я как-то не очень соображал, что они вообще такого не могут себе позволить.

— И кто это делает? — я указал на кубок, понимая, что меня буквально тянет сделать второй глоток, и я ничего не могу с этим поделать. — Хотелось бы понимать.

— Дык, Горитрубов, — ответил Кузьмич, всё больше убеждаясь, что его лорд сошёл с ума. — Он в своём внедорожнике куб перегонный поставил, и от крисла автомобильного запитал. Да гонит на весь лагерь.

Мне хотелось реально орать. Стало трудно себя сдерживать. Перед глазами стоял образ Степана, который пытался зарубить топором меня и Алину с Соней.

И при этом я даже не заметил, как сделал второй глоток. В голове зашумело ещё больше. Зато немного улеглась злость.

— Горитрубов, говоришь? — произнёс я совсем чужим голосом, который звучал как будто издалека. — Расскажи.

Охотник явно растерялся. Он совсем не понимал, о чём должен рассказывать. Или не подозревал, что я чего-то могу не знать о Горитрубове.

— Ну это маг наш, — начал он осторожно, но затем увидел, что я одобрительно киваю и уже значительно бойчее продолжил. — Маг воды — Горитрубов. Из смешанной семьи. Мама — маг воды, а папа — маг огня. Так вот он получился маг огненной воды, — вокруг костра послышались смешки, которые меня почему-то раздражали. — Ею он и обеспечивает весь лагерь.

— А из чего же он гонит, если припасов-то нет? — строго спросил я.

— Так он туда сок жомалистового дерева добавляет вместо сахара и дрожжей, поэтому немного побочный эффект имеется. Но это дело привычки. Зато пьётся легко и последствий почти никаких.

Никаких последствий⁈ Я снова вспомнил Степана с топором, его разъярённые, покрасневшие глаза, раздувающиеся от ярости ноздри. И в этот момент понял, что снова тянусь губами к кубку. Сделав над собой чудовищное усилие, я отставил кубок прочь. Нет, с этой дрянью надо что-то делать.

А тем временем у костра продолжали наливать и выпивать. Я видел, как мутнеют глаза людей, как они потихоньку начинают огрызаться друг на друга, хотя совсем недавно они улыбались и выказывали полную симпатию. Да это же угроза всему поселению!

— А вы нас всё-таки угробите, да? — захмелевшим голосом спросил маг воды Карасёв, которого я заметил совсем недавно, даже не увидел, как он тут появился. — Лорд.

И в тоне его я услышал презрение и чуть ли не угрозу. Те самые эмоции, которые он не посмел бы высказать при свете дня. И трезвым.

— В каком смысле? — вопросом на вопрос ответил я, изо всех магических сил стараясь изгнать шум из головы и агрессию, которая, казалось, идёт откуда-то из груди. — Я обещал всех защитить.

— Да, последние дни вы взялись за ум, — у меня складывалось впечатление, что собеседник меня вообще не слушал, а разговаривал с кем-то другим, хотя и обращался ко мне. — Но надолго ли вас хватит? Сорвётесь, полетите в бездну и нас всех утащите за собой! Бедные мы, бедные! И как только послушали вас?

— Я взялся за ум надолго, — прорычал я и вскочил с кресла, видя перед собой только наглеца, который посмел меня подозревать меня в чём-то плохом. — И ты это увидишь.

Я двинулся к нему, но снова какая-то часть разума позволила удержаться от драки. Тогда другая решила рассказать магу правду, что я вовсе не их лорд, а очень могущественный маг, великий архитектор, авторству которого принадлежит один из вечных городов. Я тот, кто одним повелением руки…

Даже не заметив, как кубок снова оказался в моей руке, я потянулся к нему губами.

Стоп! Хватит! Я буквально отшвырнул кубок в костёр, и пламя приобрело неестественный цвет, зашипев при этом, словно злобная змея.

— Или просто глаза открылись, когда на пару дней пить бросили? — с нарочитой небрежностью продолжал Карасёв, словно не заметив моей ярости.

Но я уже успокоился и старался контролем за дыханием добавить себе спокойствия. Как ни странно, мне это удалось.

— Возможно, что и так, — ответил я, развернулся и быстро пошагал в медицинский шатёр.

Спор продолжать не было смысла. А согласиться с придуманной Карасёвым легендой было лучшим решением.

Мне повезло. Сергей Васильевич сидел в своём шатре и что-то писал за рабочим столом. Я подошёл к нему, понимая, что от меня сейчас идёт сильный запах, несмотря на то, что я выпил всего пару глотков. По крайней мере, я хотел на это надеяться.

Обрадованный взгляд целителя сменился разочарованным, как только он унюхал амбре, исходящее от меня. Но сейчас это не играло особой роли. Я не собирался больше пить эту гадость.

— Наша община находится на грани катастрофы, — проговорил я, чувствуя, что язык мой заплетается. — Все пьют самогон Горитрубова и постепенно теряют человеческий вид.

— Вы тоже, как я вижу, в стороне не остались, — проговорил на это врач с горечью в голосе. — Я давно знаю эту проблему.

— Надо как-то прекратить варить это пойло и запретить его на корню, — сказал я, чувствуя, как что-то внутри меня противится тому, чтобы я говорил эти слова.

В голове возникла картинка, как мне хорошо, как я нахожусь в полной эйфории. А для этого всего-то и надо — выпить глоточек-другой.

— А как же его запретить-то? — Сергей Васильевич посмотрел на меня с искренним удивлением. — По вашему приказу и гонят.

Тут я стал потихоньку понимать, что происходило до того, как я попал в тело молодого лорда. Пьянки, оргии, разброд и шатание.

— А из чего хоть делают, что так на сознание влияет? — спросил я, чтобы понять, как можно эффективнее бороться. — Я два глотка сделал, а голова у меня до сих пор ватная, и мысли будто с эхом думаются.

— Интересный эффект, — теперь целитель выглядел заинтересовано. — А что до рецепта. Вместо дефицитных сахара и дрожжей используется древесина жомалистового дерева. Оно чем-то похоже по составу на сахарный тростник, и из него получается очень качественный и вкусный дистиллят. Но проблема в том, что любая часть этого дерева является очень сильным алкалоидом… — он понял, что надо объяснить чуть проще. — На человека это действует, как сильнейший дурман. Начинает отказывать критическое мышление. Появляется агрессия, иногда галлюцинации.