Бытовик (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Вам тоже не спится? — Вера мотнула головой в сторону ворот, где, особенно громко, завелась Акулина: — Два часа уже слушаю, как старается Борис и…

— Надеюсь, девочек это безобразие не разбудило? — улыбнулся я.

— Слава богам, у девочек крепкий сон, до них и утром, очень трудно, добудится, а вот ко мне сон не идет, нахлынуло, знаете ли…

— Тогда, раз вам не спится, я хотел бы пригласить вас в свою комнату, посмотреть альбом с марками…- я протянул руку, ладонью вверх.

— Вы разве собираете марки? — удивилась Вера, накрывая мою ладонь своей ладошкой.

— Нет, не собираю, но пригласить посмотреть вас я могу. — я галантно распахнул дверь кухни перед дамой, Вера благодарно кивнула и пошла вперёд — дорогу она знала, я же, почтительно шел на шаг позади, любуясь изгибами ткани ночной рубашки, которая особо, ничего не скрывала.

Люди за века не меняются. Несмотря на отсутствие в этом мире сексуальной революции, коротких спортивных топиков и мини юбок, Вера в постели оказалась не менее страстная, отзывчивая и требовательная, чем женщины из двадцать первого века. Не буду рассказывать, что совершал постельные подвиги до самого утра, но, через два часа, довольная вдова, вновь облачившись в ночную рубашку и накинув на плечи тёплую шаль, не знаю, откуда она взялась в моей комнате, пошатываясь, ушла к себе, а я, со счастливой улыбкой уткнулся лицом в, набитую пером, подушку.

Разбудили меня через два часа. За окном, в предрассветной серой полутьме, раздавались крики и многоголосый лай собак. Подойдя к окну я увидел у ворот группу людей, собак и свет фонарей. Судя по звукам, Борис и псы мужественно защищали ворота моих владений.

Я посчитал, что это вряд ли ответное нападение Фриксенов, не настолько тупые местные вояки, чтобы столько времени безуспешно атаковать одинокого дворника, поэтому оделся, взял один револьвер и трофейную трость, после чего вышел к воротам.

— Могу я узнать, господа, что это за вакханалия? — я остановился у запертых ворот, рассматривая стоящий за воротами десяток вооружённых солдат и офицеров и несколько экипажей.

— Вы Булатов? — вплотную к воротам шагнул солидных лет военный, судя по погонам, штабс-капитан.

— Князь Булатов Олег Александрович, студент Магической Академии. С кем имею?

— Капитан Осадчий Светозар Богданович, начальник отдела дознания столичной контрразведки.

— Какая честь! А корнет Насонов Михаил Александрович у вас служит?

— Никакого корнета Насонова я не знаю, если только, за ночь, его Их Императорское величество не разжаловал, а вот поручик Насонов в моем отделе есть, но зовут его совершенно по-другому…

— Прошу прощения, Светозар Богданович за маленькую проверку. Прошу прощения, что не могу запустить всю вашу делегацию в дом, так как там спят женщина и дети, которых вооруженные люди могут испугать.

— Солдаты и прапорщик будут нести службу у ворот до утра, а вас я прошу проехать с нами.

— Могу я узнать, что случилось, господин капитан? Видите ли, с некоторых пор, у меня, с частью военных, возникли неразрешимые разногласия.

— Вот, по этому поводу я вынужден доставить вас на беседу. Дело в том, что, несколько часов назад, на дом известного вам полковника фон Фриксена, произошло нападение. Были убиты охранявшие дом командира полка, нижние чины, а самое главное, погиб один из сыновей полковника, поручик гвардии Густав фон Фриксен, а его старший его брат, Отто, штабс-капитан гвардии, прибыв в полк, поднял по тревоге и вооружил свою роту, чтобы вести ее в ваше имение, дабы арестовать вас за подлое и разбойное нападение. Его роту товарищ командира полка, подполковник Суздальцев, сумел перехватить и вернуть в казарму всего в одной версте от вашего дома, князь. Вы должны понимать, что случай вопиющий, завтра, вернее сегодня, всего через пару часов, государь затребует доклад, и я обязан сообщить объективную картину происшествия.

Пока капитан, быстрой скороговоркой проговаривал мне эти слова, я, кажется, забыл, как нужно дышать.

Пока Вера скакала на мне в позе наездницы, сюда шагали две сотни вооруженных, жаждущих мести, людей, которые, безусловно, оставили бы от поместья, если бы успели дойти, только дымящиеся угли, заявив, что я сопротивлялся при аресте. Как известно, прав тот, кто остался жив, а я, даже не удосужился все свое оружие вычистить и перезарядить. Да и, что смогут сделать четыре, ну пять, если считать с Вериным, револьверов, против залпов двух сотен винтовок.

— Я надеюсь, ваша охрана надежна? — я прямо посмотрел в глаза капитана.

— Они продержаться, пока сюда подойдет подмога. — усмехнулся капитан: — У нас есть некоторые средства усиления.

— Я арестован?

— Пока нет, князь.

— Тогда, чтобы вам было спокойнее, я готов. — я протянул, молчащему все это время, Борису свой револьвер и трость, и дворник отомкнул калитку, выпуская меня.

Разговаривать во время быстрой езды по булыжникам мостовой было невозможно, поэтому по делу мы заговорили, уже войдя в, знакомое мне здание контрразведки.

Усаженный в мягкое кресло в кабинете начальника отделения, и даже получив стакан паршивого чая в тяжелом, серебристого цвета, подстаканнике, я коротко рассказал о дуэли с младшим братом, о своем требовании, доставить в поместье трофеи с поверженного противника, о солдатах, доставивших один мешок с доспехами, саблей и прочей «ювелиркой», к воротам поместья, их настойчивым желанием занести мешок в дом и, наконец, о тугом узле, спасшим жизни обитателям моего дома.

— Вам что-то известно об этом, так как мешок с инженерным зарядом я передал представителям имперского Банка, которые твердо уверили меня, что они передадут бомбу кому надо и уже утром в полку под командованием полковника Фриксена начнется проверка и инвентаризация.

— Мне ничего никто не передавал. — заверил меня капитан: — Но, Имперский банк уважаемая и многогранная организация, которая имеет полномочия во многих государственных вопросах и пользуется полным доверием Его Императорского Величества, если они сказали, что передадут улику КУДА НАДО, значит улика уже там, где надо. Но, фон Фриксены, все, как один, обвиняют вас в нападении с использованием адских машин на их дом, вследствие которого погибли гвардейцы Его Величества, а это, поверьте, очень тяжелые обвинения. Лет сто назад, вы, молодой человек, уже бы были в руках палачей… Тем более, не далее, чем позавчера, вас доставляли в нашу службу по подозрении в организации нападения на дворянку и армейского офицера, с использованием…

Капитан театрально поднял вверх палец, после чего, на драматической нотке, закончил: — Адской машины, а это о многом говорящее совпадение, мне ли, с моим опытом не знать.

Я, несмотря на тревогу, глубоко засевшую в душе, не выдержал и рассмеялся.

— Вам это кажется смешным? — капитан, кипя от негодования, вскочил со стула: — Погибли люди, верные воины его императорского величества, а вам угодно забавляться?

— Я, господин капитан, горько оплакиваю каждого верного слугу Его Императорского Величества, но меня разбирает смех, когда вы нелепо изображаете здесь проведение расследования…

— Да я… я, между прочим, под Одессой в две штыковые атаки ходил, кровь проливал, меня, Его Величество, лично знает…

— Да при чем тут ваше личное мужество и ваши награды? Я в вашем героизме на поле боя, нисколько не сомневаюсь, но, то, что вы не там ищете — об этом я готов биться об заклад.

— И что же я делаю неправильно, господин любитель копеечных детективчиков о агенте Нате Пинкертоне и статском советнике Эрасте Фандорине? Расскажите, поделитесь житейским опытом.

— Господин капитан, всё, что вы мне пока рассказали это пустые фантазии, ваши и ваших сотрудников, не подкрепленные никакими доказательствами. Относительно ограбления барышни и убийства офицера — мой дворник Борис, в последний момент успел закрыть ворота перед носом грабителей, они пытались его убить, требуя, чтобы дворник пропустил их во двор, где за домом раскинулся большой сад, и преступники вполне могли скрыться. Дворник же, под стволом револьвера, отказался открывать ворота, и напротив, выкинул ключи в заросли травы. Он чуть не погиб, его спасла только близкая полицейская погоня.