Рожденный, чтобы жечь! (СИ) - Лим Дмитрий

Только вот, что я могу сделать? Покричать? Так нет же, в меня опять попытаются запихнуть бутылочку со смесью. Обкакаться? Я и так это делаю на регулярной основе.

Вот были бы у меня рабочие ножки. Я бы…

Выбрался бы из корзинки, походил бы туда-сюда и свалил бы с этого места.

Но сил в ножках не было. Пока что.

И приходилось страдать, вдыхая этот мерзкий запах химической промышленности в миниатюре. А ещё эти вечные чумазые лица!

То Боря подойдет, посмотрит своими выцветшими голубыми глазами, что-то промычит и уходит. То тётка какая-то, с вечно взъерошенными волосами, с краской на лице, подойдет, посмотрит, поцокает языком и убежит. Все как сговорились, никакой ласки, никакой нежности. Одно лишь потребительское отношение. Как к предмету интерьера, ей-богу.

А ведь я личность! Пусть и маленькая, но личность. Со своими желаниями, потребностями и, главное, правом на чистый воздух.

Да, я требую чистый воздух! И тишины! И чтобы перестали тыкать в меня этими дурацкими погремушками!

Мне не нужно это вот всё — пыль, шпаклевка и разговоры на повышенных тонах о том, где взять еще пару мешков цемента.

Дайте мне возможность качаться! Найдите мне нормальных родителей!

Ну… пожалуйста…

Эх, мечты, мечты…

А пока остается лишь лежать в этой плетеной тюрьме и строить коварные планы. Вот подрасту немного, научусь ползать, а потом и ходить…

Ох, они у меня попляшут! Буду мстить за каждый вдох испорченного воздуха, за каждую секунду, проведенную в этом месте…

Да я… да я…

Испортил воздух сам себе. Стало неприятно. Дышать стало ещё тяжелее.

— Опять навонял? — рядом появился Борис. Злой, как чёрт. — Ипать ты ядрёно пердишь. Надо было тебя не Гуглей назвать, а… — тут он задумался, пытаясь подобрать остроумное слово. — Зловонный газогенератор.

Да сам ты этот генератор!..

Но да. Воняло знатно.

Боря поморщился и открыл окно, впуская свежий воздух. Запах шпаклевки смешался с моим «ароматом», образовав гремучую смесь.

Мне это пришлось не по душе. Я недовольно засопел и принялся заворочался.

— Ну вот, началось, — проворчал Боря, подходя к корзинке. — Чего тебе, балбес? Опять голодный?

Вот, не трогай меня! Не надо мне никакой еды, просто убери подальше из этой комнаты!

Борю, впрочем, посетила другая, более замечательная идея — проветрить меня. Взяв корзинку и подойдя к подоконнику, он поставил меня туда и накрыл, посерьёзнее, якобы с заботой… чтобы не простудило.

А сам вернулся к своей работенке.

«Закутал, гад! — я вошкался. — Да теперь воняет ещё сильнее! Я сам копчусь в этом запахе! ТИРАН!»

Я забился в угол корзинки, пытаясь хоть как-то укрыться от этого ядовитого коктейля. Но тщетно. Запах проникал повсюду, вызывая тошноту и головокружение. Я отчаянно пытался дышать ртом, но это лишь усугубляло ситуацию.

Чувствовал себя, как в газовой камере, только вместо газа — строительная химия и мои собственные «ароматы».

Сквозь пелену тошноты я видел, как Боря, не обращая на мои страдания никакого внимания, продолжал шпаклевать стену. Его движения были отточенными и уверенными, словно он делал это всю жизнь. Время от времени он отрывался от работы, чтобы взглянуть на меня, но в его глазах не было ни капли сочувствия, лишь раздражение и усталость.

Я тихо скулил, пытаясь привлечь его внимание. Но Боря, казалось, оглох.

Он погрузился в свой мир, где не было места моим мучениям. В этот момент я почувствовал себя совершенно беспомощным.

И я не выдержал. Попытался встать. Сделать всё, чтобы скинуть с себя одеяло. Даже воспользовался магией, но кроме тараканов, которые ползали по оконной раме, никого никуда не скинул. Мне нужно было видеть это одеялко, чтобы наладить «контакт» и смахнуть его с себя.

Но я же, блин, закутан!

Я вертелся, крутился, пыхтел, пердел… чтобы распутаться.

В какой-то момент для меня это просто стало делом принципа. Я должен был побороть это одеяло! Перед глазами замелькали цветные пятна, а в ушах зазвенело. Я чувствовал, как силы покидают меня, и я уже готов был сдаться.

Но тут, словно по волшебству, одеяло ослабло.

Да! Враг почти повержен!

Маленькая щель, словно луч надежды, образовалась между складками.

Я собрал последние силы и извернулся, покачивая корзину, высвобождая сначала одну ручку, потом другую. Медленно, с трудом, я начал стягивать с себя ненавистную ткань.

Наконец-то! Я…

Корзинка сильно накренилась в сторону открытого окна из-за моих раскачиваний. Когда я высвободился из-под одеяла, вдруг осознал:

«Чёрт, я что, лечу?»

Перед глазами пронеслась оконная рама, затем пришло чувство свободного полёта, и после меня настигло понимание, что мой полёт заканчивается. И закончится он весьма плачевно — об асфальт.

Глава 13

Я не думал, что вот так закончится моё попаданство. Упасть в открытое окно, находясь в корзинке? Смешно!

Да к тому же, сделать это самостоятельно… хотя это слишком уж глупо звучит…

Умер, сражаясь за свободу!

Вот так.

Но, что интересно я не испытывал страха. Было обидно лишь за то, что я подвел свою маму. И именно из-за этого в моей груди начало разгораться что-то… словно пламя.

Я должен бороться! Нельзя сдаваться…

Я изо всех сил пожелал замедлиться… или оттолкнуться от приближающегося асфальта. Но тут… вдруг услышал…

— СРАНЫЙ КАРАПУЗ!

Крик донёсся где-то надо мной. Совсем близко. Через доли секунды меня обхватили крепкие руки. Что-то прижало к себе и начало медленно поворачиваться вместе со мной.

Голос я узнал. Голос принадлежал Боре.

В момент, когда мы коснулись земли, я уже смотрел на окно. Даже посчитал, сколько этажей мы пролетели.

Неужели он прыгнул за мной, чтобы спасти? Боря? Взял и прыгнул? Без каких-либо колебаний… там же времени на раздумья ни секунды не было.

Удар о землю был не таким, каким я его себе представлял. Он был жестковатым, но и одновременно мягким. Я не испытал всю ту боль, которую должен был. Зато мой живой матрас с непонятным хрипом выпустил воздух из лёгких.

Блин, а он в живых останется? Тут шесть этажей моего осознания пролетело. Мёртв?

Я зашевелился в руках Бори, пытаясь понять, что с ним. Он тяжело дышал. Когда я смог развернуться, то увидел его лицо, искажённое от боли.

Наверное, сломал что-нибудь. Или несколько чего-нибудь.

Если честно, несмотря на наши особые отношения, меня посетило чувство вины.

«Офигеть. Он прыгнул за мной, чтобы спасти… и чем ты думал?»

Его глаза были закрыты, а дыхание прерывистым. На его лице, помимо боли, читалось ещё какое-то… недоумение? Будто он не понимал, как здесь оказался.

Я попытался осторожно высвободиться из его объятий. Нужно было позвать на помощь.

Каким-то образом… я ж карапуз, мне тут пять месяцев от силы. Кого я, чёрт возьми, позову?

Но как только я пошевелился, Боря застонал.

— Говнюк, лежи… тихо… — прохрипел он, сжимая меня сильнее. Его хватка была на удивление крепкой, учитывая его состояние. — Дай, сволочь, продышаться…

В этот момент я заметил, что моя рука в крови. Присмотрелся — кровь не моя. Она текла по груди Бори, пропитывая его кофту. Чёрт, да он серьёзно ранен!

«Эй, спасатель. Тебе бы к лекарю. А то кони двинешь, — я задёргался. — Надо позвать кого-то.»

Вместо моих слов вырвалось типичное: АГУ.

Он поморщился:

— Заткнись… — прошептал он. — Дай в себя прийти. Потом жопу тебе надеру!

Боря прикрыл глаза, пытаясь, видимо, унять боль. Я чувствовал, как его тело дрожит от напряжения.

Нужно было что-то делать. Вдруг его дыхание стало ещё более прерывистым, а хватка ослабла.

«Нет, только не это! Не сейчас!»

Инстинктивно я начал тыкаться головой ему в грудь, пытаясь хоть как-то его расшевелить.

Боря закашлялся. Сквозь кашель прорвалось хриплое:

— Подкидыш, сказал же тебе, не дёргаться!

Он чуть приоткрыл глаза и сфокусировал взгляд на мне. В его взгляде читалась не только боль, но и какая-то усталость, обречённость. Словно он проваливался в сон.