Саламандра (СИ) - "полевка"

— Дай! — Ламиль махнул ложкой на Пушана, но коварный наследник стоял далеко.

— Правильно, Ламиль, нечего здесь зудеть под ухом, а ты, братец, не тупи! Тебе что жених сказал?

— Я для своей Звезды ничего не пожалею! — Чаречаши снял с пальца крупный перстень и положил на протянутую ладошку.

Ламиль обрадовался новой игрушке и сразу потянул ее в рот, но Лекс перехватил перстень и, выхватив ложку, нанизал перстень на ручку и сразу вложил ее обратно. Ламиль только нахмурился, пытаясь понять, что произошло. Любимая ложка, непонятная блестяшка, вроде забрали, но вот опять все у него… Ламиль сжал на всякий случай ручку ложки и сурово посмотрел на всех присутствующих, желая понять, кто пробует у него чего отобрать, и не следует ли на них за это поорать… Но Лекс отвлек ребенка, показав, что кольцо на ложке, которая так и зажата у него в руке. Ламиль посмотрел внимательно на штучку, которая вдруг появилась на его игрушке, и попытался ее снять. Но на удивление, перстень сквозь ложку не проходил, и Ламиль задумался, как же так получилось…

— Давайте уже начинать! — Кирель с интересом наблюдал за ребенком, который крутил перстень на ручке ложки и пытался исследовать новую вещь, облизывая и крутя пальчиками, время от времени дергая в попытках снять.

Шарп со своего кресла дал отмашку горнистам и те, выступив вперед, перекрыли гомон толпы мелодичными руладами. В ложе все заторопились занять свои места, а Шарп, выйдя вперед, толкнул речь во славу предков и боевой истории своего народа. На стадионе зрители поддержали императора свистом и воплями! Как Лекс понял из отрывков информации от говорящих афишек и торжественной речи императора, сейчас на арене будут разыграны сцены из боевого прошлого имперцев.

Лекс посмотрел на Сканда, а тот раздулся от гордости и посматривал «со значением» на него. Лекс усадил озадаченного Ламиля к себе на колени и приготовился смотреть выступления. На удивление, на стадион с разных сторон прибежали воины и, построившись в колонны, начали ходить туда-сюда, время от времени перестраиваясь. А потом набросились друг на друга с воплями и стали рубиться не на шутку!

— Это битва при Сасу-с-сишуни, — пояснил Сканд, — первая победа нашего основателя рода! Тогда еще был основан Старый город!

Лекс с замиранием сердца смотрел, как взрослые воины уничтожают друг друга. А потом заметил, как «убитые» тихо отползают в стороны, чтобы по ним не топтались живые. Потом присмотрелся и понял, что крови на арене стадиона нет! На душе полегчало. Это было просто представление! Одни воины «победили» других и заорали, размахивая в воздухе мечами и щитами.

— Мой? — Ламиль разобрался с ложкой и кольцом и, взяв ложку за черпак, снял перстень и теперь демонстрировал рыжику.

— Какой умный мальчик! — Лекс толкнул ногой Сканда и показал успехи малыша, — он соображает быстрее многих взрослых! Он вырастет умницей, а не тупым ящером!

— А сейчас будет битва при (Сканд просвистел какое-то название местности), тогда впервые использовали приручённых ящеров!

— Ну, мои предки в то время уже давно приучили ящеров… — Чаречаши надменно вздернул брови.

— А толку? — Сканд ухмыльнулся, — вы как сидели в своих песках, так и сидите! У вас там ничего же не растет!

— Мы живем за счет процветания торговли! — Чаречаши надулся, — мы не полагаемся на милость меча, и наш народ путешествует по миру, наживая несметные богатства. А наша пустыня хранит нас от жадности соседей, наказывая тех, кто появляется без спроса на наших землях!

Сканд хмыкнул и промолчал, похоже, эти разговоры были привычны между ними. И тот, и другой, похоже повторяли одно и то же, уже без надежды что-либо доказать, скорее совершая положенный ритуал.

Ламиль тем временем сосредоточенно продевал кольцо обратно на ложку, у него не получалось, но он упрямо сопел над этой нелегкой задачей. У ног Лекса присела Ма с тарелкой, в которой лежали синие ягоды. Лекс протянул руку, чтобы попробовать. Ягоды были, как ежевика, а на вкус, как сахарный арбуз — сладкие, мелкозернистые и очень сочные.

— Мой! — у Ламиля получилось нанизать кольцо и он с гордостью показал это Лексу, — Дай! Ламиль потребовал то, что кушает Лекс, и протянул ложку.

Лекс засунул ребенку в рот ягоду. Тот пошамкал и проглотил угощение, а вот следующую выплюнул и размазал ее по себе и по руке Лекса, наслаждаясь синими разводами на коже.

Ма и слуги засуетились, пытаясь отмыть Лекса и спасти от синего сока одежду господ. За всей этой суетой Лекс пропустил, когда на арену стадиона выпустили всадников, которые перепрыгивали на полном ходу через пехотинцев и грудью врезались в стройные ряды построения. Лекс, перемигнувшись с Ма, велел убрать тарелку с ягодами, и вместо этого предложить ребенку грудь. Ламиль заинтересовался и вскоре согласился пойти на руки к кормилице. Он, даже присосавшись к соску, не выпускал свой трофей, в виде ложки с кольцом, и так и заснул под ласковым взглядом Киреля. Тот, похоже, от всей этой суеты получал удовольствие, но даже и не думал участвовать в этом веселье.

Ламиль незаметно для себя уснул на руках Ма, а Лекс съел половину ягод, а потом, будто опомнившись, предложил угощение Кирелю. Тот вначале хотел отказаться, но потом заметил необычную роспись тарелки и буквально выхватил ее из рук слуги. Он лакомился ягодами и внимательно рассматривал роспись, время от времени водя по рисунку пальцем.

— Красиво, — одобрил Кирель, — так ты говоришь, это сделал мальчик из тех, что выставили на арену?

— Да, его выставили именно потому, что он рисовал, — Лекс наклонился, чтобы разговаривать с первосвященником через мужа, — очень талантливый ребенок!

— О чем вы говорите? — Шарп оторвался от представления на стадионе.

— Мы говорим о ягодах! — Кирель кивнул монаху, чтобы он спрятал тарелку с остатками ягод, — хочу еще таких!

— Любовь моя, для тебя что угодно! — Шарп улыбнулся и притянул к себе мужа для поцелуя, тот только недовольно фыркнул и уперся, не желая двигаться с места. — Ладно, я подожду до дома, — пообещал император.

— Сейчас будет самое интересное! — Сканд махнул рукой, указывая на арену

Лекс посмотрел, там всадники запрыгивали на пехотинцев, которые укрылись щитами в «черепаху». Ящеры крутились сверху, пытаясь прорваться внутрь, но в щели между щитов прорывались заточенные палки, которые изображали копья.

— Почему ящеры не кусаются? — Лекс всматривался в постановку.

— Старые ящеры приучены не трогать своих, а на молодых перед выступлением надевают намордники, — пояснил Сканд, — мы не в Колизее! Тут, конечно, могут выбить глаз или сломать руку, но не надо клювом щелкать! В настоящем бою мечи будут настоящие, а не деревянные!

Лекс согласился с доводами и дальше с интересом смотрел за всем происходящим. Потом были и другие постановочные бои, и даже гонки двух команд наездников по полосе препятствий в виде вооруженных воинов. Зрители с восторгом орали и визжали. Ламиль, выспавшись на руках Ма, проснулся и спросонья потребовал от Лекса объятий и поцелуев. Когда Чаречаши опять приблизился к Лексу, пытаясь заигрывать, то получил еще одно требование от Ламиля и, расставшись с еще одним перстнем, отодвинулся на безопасное расстояние под довольное хихиканье Пушана.

Потом был перерыв на обед, когда всем зрителям раздавали лепешки хлеба, куски мяса и рыбы и какие-то фрукты. В это время манипула Тургула гордо маршировала по стадиону со своим штандартом и барабанщиком. Грузовые ящеры везли доски и балки для двух требушетов. Зрители даже притихли, не желая пропустить такого зрелища. Под барабанный бой два требушета стремительно собрали, веревки натянули, а в корзины вместо груза залезли воины.

На другом конце стадиона установили бочки, поставив их друг на друга. Они, по замыслу устроителя, должны были изображать башню. Стадион замер, и в полной тишине в пращи уложили камни. Под тревожную дробь барабана все приготовления были закончены, и когда барабан замолк, в полной тишине у требушетов выбили собачки и корзины ухнули вниз, веревки скрипнули, рычаги метнули камни, которые снесли бочки!