Мачеха Золушки - попаданка (СИ) - Максонова Мария

— Да, кажется, у кого-то комплекс старшего брата.

— Что?!

— Ты, может, и женихов от них отгонять собрался? Укутаешь в паранджу, чтобы никто не заметил, что они симпатичные?

— Они еще слишком маленькие, чтобы думать о женихах и прочем, — нахмурился Кристофер.

— Они дебютантки, все их ровесницы в этом возрасте представляются ко двору.

— Но у Патрисии день рождения был всего месяц назад! Да, ей стукнуло восемнадцать, но ведь совсем недавно.

— Что?! — взвилась Трис.

— Ты хочешь ее запереть одну? — ехидно усмехнулась я.

— Нет, пусть Фло тоже подождет... — от такой перспективы и старшая девочка тоже возмущенно ахнула.

— Кристофер, твои слова совершенно нерациональны. Тебя бросает из крайности в крайность: то они дурнушки, то слишком привлекательны...

— Это из-за платьев и макияжа! Это ты сделала их слишком взрослыми и слишком!.. — он запнулся.

— Красивыми? — подсказала я язвительно. — Послушай, они взрослеют, это нормально. Неужели ты считаешь, что и Зоуи надо сидеть дома?

— Нет, она пусть ходит где хочет, но сестры... я же их сам в первый раз на пони сажал, кажется, совсем недавно, я...

— Они повзрослели, — грустно улыбнулась я. — Каждому родителю приходится с этим жить. Ты не сможешь остановить их развитие, если запретишь краситься или одеваться по-взрослому.

Флоренс, сидевшая к брату ближе всего, пододвинула свой стул ближе и обняла его под руку, положив голову ему на плечо:

— Как бы там ни было, ты все равно останешься нашим старшим братом, — с грустной улыбкой произнесла она.

Трис тоже вскочила с места, подошла и положила руку брату на второе плечо:

— Только не надо никому угрожать. Вчера ты так глянул на Мартина, что он едва не отказался со мной танцевать, а я очень хотела.

— Не дорос он еще, чтобы тебя в танце вести, — моментально напрягся Кристофер. — Еще и за талию держать и...

— Но все же происходило у тебя на глазах, лучше пусть среди людей танцуют, чем по углам прячутся, — закатила глаза я. — А что невысокий он — так, может, еще подрастет, кто знает. И вообще, он же ей не в любви признался, а просто на танец пригласил.

— Вы относитесь к этому слишком легкомысленно! — возмутился Кристофер.

— А ты слишком их опекаешь. Истина где-то посередине, так что постараемся ее найти, — подвела итог разговору я. — Но, если ты не хочешь, чтобы девочки до конца жизни остались одинокими, придержи свою гиперопеку, им уже не по десять лет.

Кристофер мрачно надулся, но Фло и Трис гладили его по плечам и что-то нашептывали в уши, пока он не кивнул, и тогда они обе синхронно чмокнули его в щеки и разулыбались.

— Мы сегодня поедем на прогулку в королевский парк, — объявила громко Флоренс.

— Пойду велю подготовить коляску, — вздохнув, Кристофер вышел из столовой.

— Я напишу записку Лидии, быть может, она говорила, что тоже любит кататься, — потерла руки Трис.

— И своего кузена Мартина возьмет с собой, — хихикнула Зоуи. — Так хочешь с ним увидеться снова? — поддела она сводную сестру.

— Ну тебя, — отмахнулась Трис и выскочила из гостиной.

В комнату зашла наша домоправительница и с поклоном протянула мне серебряный поднос, на котором лежал маленький конверт. Вскрыв его, я быстро пробежалась глазами по тексту и довольно улыбнулась. Кажется, вскоре еще одна наша проблема будет решена — вчера все же был очень удачный и продуктивный вечер.

Глава 34

Девочки разбежались по комнатам писать записки знакомым, а заодно переодеваться и прихорашиваться. Ехать в теплый солнечный день в открытой коляске по парку — это же тоже считай смотрины. Ну, а я решила, что для благородной вдовы и скромного черного платья и аккуратной укладки хватит и, проверив дочерей, поспешила в малую гостиную.

Посетительница кротко сидела на диване на самом краешке, будто готова в любой момент вскочить и убежать. На ней было очень скромное платье, юбка не по местной моде всего в один слой без подъюбников, но ткань очень качественная. Тонкий стан не был подчеркнут корсетом, платье было очень закрытым с воротником-стойкой и длинными рукавами, закрывающими ладони. Черные волосы тоже были очень гладко зачесаны и уложены в скромный плотный пучок, лицо девушки нельзя было назвать красивым: слишком близко и глубоко посаженные черные глаза, кустистые брови, выдающийся нос и узкие губы, почти по-лягушачьи широкий рот.

Услышав шаги, она подняла на меня взгляд, и это было словно выстрел. Я внутренне усмехнулась, потому что эта девушка вчера на званом вечере произвела настоящий фурор.

Она плавно поднялась с места и сделала изящный реверанс: присела и низко склонила голову, но сделала это с такой грацией, будто передо мной была настоящая королева. Если в неподвижности девушка выглядела объективно некрасивой, то в движении... о, в движении она совершенно менялась. Образ портила только перевязь, на которой лежала ее левая рука.

— Рада, что ты решила принять мое приглашение, — улыбнулась я, присаживаясь в кресло напротив.

— У меня не было особого выбора, ваше сиятельство, — с грустью и какой-то самоиронией ответила девушка, продолжая стоять передо мной, будто солдат перед генералом или строптивая рабыня на рынке перед покупателями.

— Присаживайся, пожалуйста, — попросила я. — Можешь звать меня просто по имени — Матильда. А я буду звать тебя Лилиана.

— Как пожелаете, леди Матильда, — все же добавила уважительное обращение она, но я не стала поправлять. Позже, когда она здесь обживется.

— Как твоя рука?

— Лекарь сказал, что в ближайшие несколько месяцев я не должна ею двигать, иначе кости могут сместиться, и будет еще хуже. Потом нужно будет восстановиться, возвращать форму... возможно, я больше никогда не смогу танцевать, — голос ее все же дрогнул.

Наклонившись вперед, я поймала ее здоровую руку с длинными трепетными пальцами:

— Уверена, тебе удастся восстановиться и не потерять форму окончательно.

Лилиана посмотрела на меня недоверчиво, но все же с надеждой.

У меня перед глазами будто встали воспоминания о вчерашнем вечере. Герцогиня Лаферин решила, что просто танцев и фуршета недостаточно, чтобы развлечь гостей, и пригласила на выступление труппу местных танцоров. У них не было даже сцены, только разложенная на полу шелковая лента очерчивала площадь, за которую нельзя было заходить гостям.

Это было похоже на балет: изящные движения, высоко поднимающиеся ноги, идеальная растяжка, только местные танцоры не имели пуант и не поднимались на пальцы, только на цыпочки, а вместо пачек у девушек них были платья с юбками-солнце, чтобы не мешали двигаться и поднимать ноги к голове.

Для меня это зрелище казалось довольно скучным, пока на сцене не появилась прима — Лилиана Райт, она выпрыгнула откуда-то из-за спин кордебалета и сразу заметалась, будто запертая в комнате птица, «билась» о границы импровизированной сцены, пугая зрителей, пока не упала в самом центре площади.

А потом... потом было медленное и завораживающее перерождение, птица обратилась в прекрасную девушку, балет без слов рассказывал историю влюбленности феи, способной летать, в простого человека. Желая быть с ним, она решила отбросить свои крылья. Но юноша ее не дождался и женился на простой человечке. Разгневанная фея из нежной и прекрасной девы превратилась в ужасную демоницу, она убила своего возлюбленного, чтобы вернуть себе крылья.

Потрясающая игра и танец Лилианы в красках рассказывали эту историю, она умудрялась одной пластикой показать все перипетии пути несчастной феи, совершенно затмевая всех остальных танцоров. Ее пластика, каждый жест, каждый поворот головы были идеально выверены. Сценический макияж, конечно, менял ее лицо, но даже не он создавал это поразительное впечатление, а пластика, мимика, танец. Само движение меняло внешность Лилианы до неузнаваемости. Ее осанка была лучше, чем у самых родовитых леди, а уж движение... гибкое, ловкое тело, не скованное корсетами, у которого корсетом служили сами мышцы, но растянутые и правильно натренированные, не забитые. На фоне зажатых, будто деревянных девушек в зале, она выглядела живым весенним ручейком.