Однажды я вернусь! (СИ) - Донская Татьяна

— Что меня насквозь прошили острые каменные шипы, пригвоздив к земле, как бабочку в гербарии булавкой.

— Что такое гербу… гербы…ну, куда там тебя прицепили? Я ничего такого не вижу. Разлеглась ты, Дашка, как королева, только пальчиком в мою сторону тычешь.

Теперь начала злиться я: как он может шутить и издеваться надо мной, когда мне так плохо? Глаза мои определённо приготовились метать молнии, коих внутри накопилось предостаточно: на три полноценных дождя с грозой и со шквалистым ветром. Кстати, я как раз давно песочком не швырялась да ветряные завихрения не устраивала.

— Веля, внимательно посмотри на правый бок в районе талии, что ты там видишь?

— Ничего.

— А на левый…

— Тоже ничего нет.

— Как нет? Не может быть! Там большой острый шип.

— Да нет там ничего! — возмущённо запыхтел Велька и даже заводил надо мной лапками. Лапки проходили сквозь шип, как будто там его никогда и не было. Но глаза-то мои его видели, а бок немилосердно горел от боли. Стоп! Даша, сконцентрируйся и хорошенько подумай. Вспомни, что Трей говорил про иллюзию. Ага, вот что: «Если вдруг оступишься и угодишь в одну из иллюзий, не поддавайся, что бы ты там ни увидела. Это всё ложь!».

Если я вижу, а Велик, на которого иллюзия не действует, не видит, значит этого нет! А почему же мне тогда так больно? Стоп! О чём я подумала, когда начала падать? Да о том, что разобьюсь, ещё и в красках эту картину мысленно представила. И она ничем не отличалась от того, что я сейчас вижу своими глазами. Так вот в чём дело: эта реальность очень сильно откликается на мысли, представления, страхи и прочие внутренние заморочки.

Поверил — получи! Теперь всё срастается: борьба с иллюзией — это борьба с собой, со своими страхами и негативными мыслями. Интересно, а на позитив она так же охотно реагирует?

Я напряглась и заставила себя представить, что все торчащие из моего тела шипы бледнеют, светлеют, истончаются и исчезают без следа. Кожа на месте разрывов срастается, рубцы рассасываются и пропадают. Вдруг вспомнились земные горе-целители, лечившие народ по телевизору. Я сейчас, прямо как они, силой мысли и убеждения сращивала ткани, заглаживала рубцы — в общем, творила чудеса.

От этого мне стало смешно, я фыркнула, улыбнулась и с удвоенным рвением продолжила исцелять себя. И реальность медленно, со скрипом, как бы нехотя, начала подчиняться. На позитив она реагировала медленнее и труднее, но всё же реагировала. Прямо как мы, люди: в плохое верим охотнее и быстрее, чем в хорошее.

Велька ошарашенно смотрел со стороны на мои подёргивания, кривляния и шевеления губами и руками. Хорошо хоть пальчиком у виска не крутил. И за то спасибо! Один раз попытался вклиниться в лечебный процесс, озабоченно поинтересовавшись:

— Дашка, с тобой всё в порядке? Ты чего тут червяком вертишься?

Я шикнула на него и метнула в его сторону суровый взгляд, призывающий замереть и не вмешиваться. Кажется, Велька понял и проникся серьёзностью момента. И хоть методы мои не вызвали в нём горячего отклика, мешать мне выделывать на земле фортеля он не стал. И правильно: раз я сама должна победить иллюзию, разойдитесь в стороны — иду побеждать!

Глава 43

Сотворяю миры и распутываю тайны. Недорого

Побеждала я долго и нудно: материя никак не хотела прогибаться под мои мысли, желания и требования. Или это я ещё не умею ею управлять? Вот правду говорят: ломать — не строить. С трудом, со скрипом, медленно продвигаясь вперёд, я созидала. Разрушать было в разы проще, но это не наш вариант: мало ли чего я тут наразрушаю, собью экологический или, того хуже, магический баланс. Кто потом последствия разгребать будет? Ох, не погладят меня за это по головушке! Поэтому действовала я аккуратно и осторожно, можно сказать, дедовскими допотопными методами.

Изо всех сил пыжилась, чтобы сотворить хоть что-то, что могло мне помочь. Ну, во-первых, творить было не из чего: вокруг только пыль да каменные стены колодца, в который я угодила. А во-вторых, я понятия не имела, как это — из ничего сделать что-то. Подумала, подумала и решила: коль это моя иллюзия, то я имею право вытворять с ней всё, что пожелаю. А что, моя иллюзия — мои правила!

Итак, правило первое: я — творец, и эта реальность подчиняется мне. Сказала — надо сотворить лестницу, значит — лепим лестницу. А при помощи чего ещё можно выбраться из ямы? Не ракету же лепить: я не знаю её конструкции. Да и смешно это — из колодца на ракете! А вот из чего делать лестницу, это уже правило второе: уплотняем материю, лепим из воздуха. Придумала правила, ввела их в действие устным приказом по иллюзии и принялась лепить лестницу. На середине процесса подумала: а что это я в потёмках мастерю? Да будет свет! И отвлеклась от основного процесса на создание магического светильника. Ой, только не спрашивайте, как я его сделала, мне кажется, второй раз и не повторю. При свете творить стало как-то интереснее и веселее. Не то чтобы до этого я находилась в кромешной темноте, но та узенькая полоска неба, что виднелась в вышине, могла служить лишь ориентиром для выхода из колодца, но никак не источником света. Вот к ней-то я и строила лестницу.

И хоть вышла она какая-то кривобокая, я не сильно расстроилась: первый блин комом. Самое главное, что лестница получилась крепкой и устойчивой, а красота в её случае — дело последнее. Она же не претендует на звания Лестницы Мира или Мисс Очаровашки. Мне она нравилась и такой: моё же творение!

Велька всё это время сидел у стеночки с ошарашенным видом и молча наблюдал за мной, изредка нервно сглатывая. Я же, увлечённая процессом сотворения лестницы, даже на время забыла о его существовании. Когда дело подошло к концу, я настолько выбилась из сил, что рухнула прямо на землю и, растянувшись в позе звезды, застонала:

— Всё, никуда я отсюда не пойду! Сил моих больше нет.

— Ты что? Уже почти всё сделала, осталось только подняться по лестнице, — раздался возмущённый писк Вельки, и я устыдилась, что столько времени не обращала на него внимания и даже не интересовалась его самочувствием. Вот же безответственная! И как мне только двух фамильяров доверили? Может, как раз для того, чтобы они меня спасали? Так сегодня и получилось: если бы не Велька, мне ни за что не справиться бы с собой, сама бы сгубила себя чёрными мыслями. И тут до меня дошло. Даже не так! Тут меня окатило ледяной волной понимание, что именно этот малыш спас сегодня и себя, и меня. Всегда у меня так: реакция на стресс отсроченная. Сначала на автомате собралась и сделала, а потом, когда самое время отдохнуть и расслабиться, по полной накрыло осознание того, чего практически чудом удалось избежать.

— Ве-е-е-е-ель, — протянула я всё ещё лёжа без движения на земле. — Иди сюда, что-то скажу.

Гоняться за фамильяром не было сил, а добровольно обниматься он не дастся. Пришлось пойти на хитрость. Ничего не подозревающий Велигоний подобрался поближе к моей голове, покопался немного в волосах, выбирая попавший в них мусор, и, глядя в моё запрокинутое лицо со стороны макушки, важно произнёс:

— Ну, говори, я слушаю.

Я же молча схватила его в охапку, пока он не успел увернуться, прижала к себе и горячо зашептала, глядя куда-то в пустоту мгновенно повлажневшими от слёз глазами:

— Величка, солнышко, я тебя обожаю! Ты самый лучший из всех фамильяров на свете. Если бы не ты, то мы бы уже… Я люблю тебя! Сильно-сильно! Помни об этом всегда. — Слова застряли в горле горьким комком, а из глаз по вискам заструились слёзы. Я никак не могла остановиться и успокоиться, а в голове уже замелькали опасные картинки с речками, озёрами, водопадами. Так и до потопа недалеко.

Фамильяр закопошился в руках и протестующе запищал, спасая ситуацию:

— Нашла время! Тут выбираться надо, а она со своими нежностями лезет. Отпусти меня, а то…

— А то что?

— Закричу!

— Давай, может, кто-нибудь услышит и спасёт нас, — ухмыльнулась я, мгновенно придя в себя и прекратив лить слёзы. — А кстати, как мы вообще сюда попали? Не мог же Трей построить портал прямиком в иллюзию. Или мог? Что же тогда императрицы с нами нет? Куда она делась? И да, я, конечно же, сильно приложилась головой, когда свалилась сюда, но толчок в спину помню отчётливо. Ах она змеюка подлая! Уморить нас вздумала. Вернее, меня, о тебе-то она пока не знает.