Черный Маг Императора 5 (СИ) - Герда Александр

Я лишь в последний момент увернулся, чтобы он не прошел сквозь меня. Судя по тому, что я видел, когда некротики касались людей, у тех были не самые приятные ощущения.

— Александр Григорьевич, а если я дотронусь до рунной ловушки в некрослое, она сработает или нет? — спросил я, проводив Терлецкого взглядом.

— Обязательно сработает, — ответил он, поджидая меня у двери нашего с ним рабочего кабинета. — Это одна из причин, по которой я отдал тебе кольцо, Максим.

— Но заклинания же здесь не работают?

— Если ты захочешь поставить рунную ловушку находясь в некрослое, то у тебя ничего не выйдет. Но если руну поставили в нашем мире, то она сработает обычным образом, хотя урон от нее будет намного меньше.

— А если я захочу кого-нибудь сюда взять с собой, у меня получится? — в моей голове начали появляться кое-какие идеи.

— Не у всех, — ответил старик. — Что-то слишком много вопросов, Темников. Ты что, не устал совсем? Ты как себя чувствуешь вообще?

— Спать очень хочется, — честно ответил я. — Глаза как будто сами по себе закрываются.

— О! Вот это другое дело! Так и должно быть, — сказал Чертков. — Я уж думал ты и в самом деле какой-то пришелец из космоса. Ладно, потопали домой, пока тебя здесь не вырубило.

Московское княжество.

Большой Кремлевский дворец.

Рабочий кабинет Императора.

Василий Юрьевич Голицын знал, что Романов имеет привычку работать до позднего времени даже в субботу. Поэтому не удивился, когда тот позвонил ему днем и сказал, что ждет его к семи часам. Обычная история. Хорошо хоть так, мог и вообще к десяти вечера вызвать.

Перед поездкой начальник тайной канцелярии перебрал несколько десятков вариантов вопросов, которые могли бы стать предметом обсуждения. Поэтому захватил с собой папку, которая распухла от большого количества сложенных в нее бумаг и была похожа на кожаную подушку.

Разговор пошел о его поездке в Белозерск и о Темникове. Александр Николаевич был отлично осведомлен о происшествиях, которые случились там, но ему было важно выяснить, что именно думает об этом Голицын. Такие моменты случалось часто. Император тогда вызывал его для беседы, чтобы обговорить это лично.

Вот и сейчас он внимательно выслушал Василия Юрьевича, все время глядя ему в глаза, а в конце задал лишь один вопрос:

— Скажите… Вы лично уверены, что мальчику ничего не угрожает? Насколько я знаю, в этом году у него появились новые враги.

— Ваше Императорское Величество, я бы сказал, что они появились скорее у Нарышкина. Если вы спрашиваете об этом…

— Об этом. Не мне вам объяснять какие отношения у Державиных с Юрасовыми, — сказал он. — Я думаю, они много чего отдали бы, чтобы избавиться и от Нарышкина, и от Темникова.

— Александр Николаевич, в «Китеже» учится много детей, отцы которых спят и видят такие же сны как Державин и Юрасов, — осторожно сказал Голицын. — Но я не думаю, что они сейчас готовы начать большую игру. Мне кажется, происшествие с Темниковым не было попыткой его убийства.

Романов немного помолчал, затем откинулся на спинку своего мягкого стула и потер переносицу.

— Да, наверное, вы правы. Они не столь сильны, чтобы начать действовать… Что там по делу Журавлева? Удалось что-нибудь выяснить?

— Пока нет, Ваше Императорское Величество. Местная полиция занимается этим вопросом, но мне еще нечего вам сказать. Рано или поздно найдем.

— Лучше рано, Василий Юрьевич. Что бы это ни было, нужно выяснить. Еще не хватало, чтобы у нас душеловы распоясались до такой степени, что по вечерам на Одаренных прямо в городе нападают.

— Александр Николаевич, душу ведь могли и для отвода глаз забрать, — вздохнул Голицын.

— Василий, это я не хуже тебя понимаю. Вот поэтому и говорю — разберись. Хоть Журавлевы и на моей стороне, я не думаю, что здесь политикой пахнет. Они никому особо не мешают и ни на что не претендуют. Но я хочу быть уверенным в этом наверняка, понимаешь? Особенно с учетом того, что в последний раз подобное давным-давно было.

Голицын молчал и все понимал. Вот только где взять этого убийцу, если и в самом деле никаких улик и свидетелей?

Головоломка какая-то…

Глава 15

— Это мой препод от твоего старика в шляпе этой дури нахватался, — недовольно бурчал Лешка, когда мы с ним сидели в школьном парке после завтрака. — Что за дичь по воскресеньям заниматься? Ну я еще могу понять в субботу, но в воскресенье?

Я, в отличие от него, наоборот, сегодня был просто в отличном настроении. Наши девчонки еще с самого утра укатили с подружками в Вологду, чтобы посетить местные магазины перед началом зимнего сезона. Там все-таки торговых центров побольше, чем в Белозерске, с утра до вечера можно ходить.

В результате я получил отличную возможность провести этот выходной день так, как мне того хочется, без оглядки на кого-либо. А планов я себе выстроил столько, что даже не знаю, получится ли все за один день успеть.

Вот в чем я был точно уверен, так это в необходимости выгулять сегодня мою «Вспышку», по которой я уже заскучал. Тем более, что погода сегодня для этого просто блеск!

Поэтому я развалился на лавочке и пока Нарышкин ругался на несправедливость жизни, наслаждался теплым осенним солнышком. До его занятий было еще полчаса, так что я сжалился над ним и решил не лишать его своей компании перед ответственным делом.

Между прочим, княжич занимался со своим преподавателем на чердаке. Том самом, который еще в прошлом году Орлов выделил мне для всяких секретных дел. Правда пока еще мы с Лешкой не нашли для него достойного применения, но всему свое время. Что-нибудь обязательно придумаем еще.

— Чем суббота от воскресенья отличается? — благодушно спросил я у Нарышкина, с улыбкой на лице слушая его ропот.

— Да всем отличается, Макс! Вообще разные вещи… В воскресенье даже некоторые магазины не работают, между прочим!

— Не знаю, в Мороке все до одного работают, — пожал я плечами.

— Это потому, что там половина «Китежа» толчется, а у нас суббота и воскресенье выходные! — ответил он.

— Не ной, особа, приближенная к Императору, ты же сам говоришь, что трудности делают настоящего дворянина только сильнее, — напомнил я ему его же слова, которые он говорил мне, когда я возмущался субботними занятиями с Чертковым.

— Я и не ною… — нахмурился он и вздохнул. — Просто говорю, что странные они у нас какие-то.

Вот это точно! Вчера перед тем как вернуться в нашу реальность, старик меня минут пять осматривал и заставил все карманы проверить, чтобы выяснить — вдруг я какую-то дрянь из некрослоя домой притащу.

— Не забывай каждый раз перед возвращением делать то же самое, — сказал он, после того как мы с ним закончили проверку. — Это также одно из очень важных правил.

— Что есть, то есть… Странные, это еще мягко сказано… — согласился я с княжичем и в этот момент увидел его преподавателя, Игоря Романовича Артамонова. Он как обычно был в теплой шапке и пальто. Из-за манеры постоянно надевать на себя кучу теплых вещей, в школе его прозвали — Холодный.

— Ну вот и посидели, — мрачно сообщил княжич.

— Слушай, Леха, и не жарко ему в пальто этом? Сейчас же градусов пятнадцать, не меньше?

— На солнце все двадцать, — согласился он и добавил чуть тише. — Но ему даже в его одежках холодно, если хочешь знать. Дрожит все время.

— Может быть, это у него болезнь какая-то? Ты смотри там осторожнее, — предупредил я Нарышкина. — Еще подцепишь от него заразу какую-нибудь… Тоже в меховой шапке летом загорать начнешь.

— Нет, это не болезнь, — серьезно ответил он и встал с лавочки. — Ладно, Макс, до вечера! Не испорть такой классный денек!

— Даже не сомневайся, — заверил я его.

Княжич с Артамоновым пошли к главному корпусу, а я проводил их взглядом, раздумывая над последними Лешкиными словами, что Холодный ничем не болен. Странно, конечно… Если это не болезнь, то что тогда?