Тьма. Том 7 (СИ) - Сухов Лео

А в этом году, когда пришли новости из зоны, ближней к Ишиму, он узнал признаки.

Слишком много изменённого зверья. Слишком непоседливое поведение. Слишком частые удары по людским поселениям.

Поэтому Бархан снял свой отряд из лагеря раньше, чем другие разведчики. И не побоявшись лютых морозов, поспешил на север в надежде успеть. Надо было найти гнездо, если оно успело проснуться, и как можно быстрее сообщить о нём в Ишим.

— … И другие этой зимой приходили! — со вздохом ответил проводник. — Лисы, лось, кабаны, волки, совы… Всякие твари были. Прямо необычно… Ну дак ты помнишь, я же тебе отправлял письмо!..

— Я получил, — кивнул Бархан. — Надо будет пройти дальше.

— Проведу, конечно… Бывал я и там… — опять вздохнул проводник.

Он-то никуда в такую погоду идти не хотел. В его возрасте куда приятнее было греть кости на печи. Однако плата, предложенная разведчиками, заставляла слезть с насиженного места. И даже наплевать на риск, связанный с такой опасной работёнкой.

— Всё, отмучился Топтыгин! — наконец, заявил проводник, глядя на медведя, который перестал дёргаться и теперь без движения лежал на земле.

— Не торопись!.. — посоветовал ему Бархан и придержал за плечо, когда тот начал подниматься.

— Да помер же! — удивился проводник.

— Не торопись! — с нажимом повторил глава разведчиков.

Проводник начал тихо бурчать себе под нос. Ворчал он и про то, что надо бы дела быстрее делать, и про то, что ему давно домой пора. Но Бархан его не слушал. За свою жизнь он перебил столько изменённого зверья, что почти никогда не ошибался. Практически всегда знал наперёд, будет ли зверь с сюрпризом или спокойно сдохнет.

Вот и в этот раз не ошибся. Не успел проводник закончить бубнёж, как туша медведя вдруг испустила неприличный звук. И он был настолько громким, что с ветвей окрестных деревьев аж шапки снега посыпались.

— Оценка! — отдал Бархан приказ своим.

Один из разведчиков, щуплый, но бодрый мужчина, осторожно выступил из-за дерева. И, вытащив странного вида ружьё, похожее на духовое, выстрелил в труп медведя.

Ударив о шкуру, пуля застряла в меху. Впрочем, её задачей было не убить, а исследовать. Длинный цилиндрик представлял собой сложное техномагическое устройство.

Называлось оно «оценщик».

Стоила такая штука очень дорого, но, к счастью, была многоразовой. Если, конечно, не забывать её забрать после использования.

Сейчас на цилиндре вспыхивали руны, один за другим активируя механизмы для оценки окружающей среды. А уже от них на техномагическую церу разведчика, выпустившего «оценщика», приходила информация.

Впрочем, к моменту, когда были готовы результаты, Бархан и так знал, с чем имеет дело. Лёгкий привкус миндаля возник во рту вместе с очередным порывом ветра. И этот привкус заставил его отвести отряд подальше от медвежьего трупа ещё до того, как на церу пришла информация.

— Циан, — наконец, раздалось в рации то, что Бархан уже знал.

— Сжигайте! — приказал он, покосившись на бледного, как мел, проводника.

Один из бойцов, высунувшись из-за ствола, выстрелил в ядовитое облако из ракетницы. И в тот же миг среди деревьев вспух огненный цветок.

— Да что же это⁈ — дрогнувшим голосом уточнил проводник, которому резко стало плевать и на печь, и на старые кости. — Что это за твари такие, а?

— Это не обычные изменённые твари, а из гнездовища, — пояснил Бархан. — Оно меняет зверьё сильнее, делает из них настоящих солдат. Что на севере?

— Да болота там! — горестно сплюнув в снег, отозвался пожилой мужчина.

— Значит, пойдём по болотам. Хорошо, что ещё холодно, и они замёрзшие, — вздохнул глава разведчиков. — Если там гнездовище, о нём надо сообщить. А вот если настоящее гнездо…

Об этом думать не хотелось. Гнездовище — ещё полбеды. А вот проснувшееся гнездо, или как их здесь называли, Дикое гнездо — уже беда. И эта беда грозила затронуть не только земли Руси, но и все Серые земли.

И пусть отсюда нельзя было отправить сигнал на Большую землю, пусть сложные устройства начинали здесь сбоить, однако способы имелись. И этим способом разведчик собирался воспользоваться, если найдёт в глубине таёжных болот что-то реально опасное.

Он знал одно: Ишим должен получить информацию любой ценой. И тогда, если потребуется, Ишим придёт на помощь.

А вот если отряд Бархана не справится… Тогда лучшие бойцы княжества, те, кто собирался чистить Серые земли, сами окажутся под ударом.

Кафаров ворвался в кабинет Перемыкова, бешено вращая глазами. Обычно опрятный, одетый с иголочки, сейчас Руслан выглядел плачевно. Кожа бледная, под глазами набухли мешки, а белки глаз — в красных прожилках.

Не дожидаясь приглашения, он плюхнулся в гостевое кресло. И, схватив дрожащими руками со стола кувшинчик, принялся наливать воду в стакан.

Хозяин кабинета, Перемыков, заметил, что капли падают мимо стакана. И, не удержавшись, поморщился, представив, во что превратятся брюки сослуживца после такого.

— Руслан Алиевич, ты вообще в порядке? — уточнил он, чуть выгнув бровь.

— Он всех нас уничтожит, всех!.. Точно тебе говорю!.. — выпалил Кафаров и присосался к стакану.

Что характерно, выпив воду, он принялся наливать ещё. При этом косил красным глазом на Перемыкова и трясся, как осенний лист на ветру.

— Мы с тобой это уже обсуждали… — устало вытерев лоб, напомнил Перемыков, которому всё ещё нелегко давались эмоциональные встряски. — Я попал в лекарню не по его вине. И никакого зла он мне во время встречи не делал.

— Да не Седов-Покровский! — рявкнул Кафаров, отвлёкшись от стакана, отчего вода долилась до краёв, а затем потекла на стол. — Голова! Этот сучий потрох уничтожит нас!

— В худшем случае, попросит уйти в отставку, — пожал плечами Перемыков и проследил взглядом за водой, капающей со столешницы куда-то вниз, на Кафарова.

«Должно быть, у него штаны уже насквозь мокрые… — подумал он. — А наш Руслан часом не свихнулся ли?».

Мысль была здравая и своевременная. Если Кафаров на почве своих страхов всё-таки двинулся, значит, сейчас напротив Перемыкова сидел опасный сумасшедший. И Матвею Соломоновичу стоило бы позаботиться о безопасности.

— Голова сегодня поехал в особняк этих дворян! — постукивая зубами об стакан, между тем, тихо произнёс Кафаров. — Туда же поехал сиятельный князь. Что им всем там нужно? Что, а? Скажи мне!..

Подняв взгляд, он волком посмотрел на Перемыкова, и тому вдруг стало страшно. Матвей Соломонович даже чуть отодвинулся от стола, чтобы незаметно потянуться к пистолету, спрятанному в одном из ящиков. Так, просто игрушка. Тонкий дамский пистолет на три патрона.

Беда в том, что у Перемыкова не было разрешения на оружие.

Однако сейчас это казалось меньшим из зол. Его сослуживец выглядел так, как не каждый псих в дурке. Перемыков лишь сейчас начал подмечать детали, которые ранее Кафаров успешно ото всех скрывал. Мешки под глазами? Это ещё мелочи. Щетина Руслана Алиевича говорила о куда больших проблемах.

Видно было, что он пытался бриться. Но каждый раз, когда бритва ползла по коже, срезая волосы, Кафаров начинал, видимо, отвлекаться. А затем и вовсе бросал это занятие на полдороги. И так из раза в раз, пока щетина не приобрела разную длину на разных участках кожи.

Да и порезы на коже лица были красноречивыми. Что уж говорить об отросших ногтях, под которыми — о ужас! — виднелись кое-где тёмные участки. А это вообще считалось недопустимым для чиновника подобного ранга.

Складки на манжетах рубашки… Слегка помятый служебный кафтан, на котором заметны были волосы и пыль… Значит, Кафаров и за одеждой перестал следить.

А ещё тонкая полоска на нижней губе, красная от регулярного покусывания. Общая худоба и слегка обвисшая кожа — видимо, из-за недоедания. Зато, будто в компенсацию, покрасневший, как у матёрых алкоголиков, нос.

— Послушай, Руслан Алиевич… Возьми недельку отгула! — оттянув ставший вдруг узким воротник рубашки, осторожно предложил Перемыков. — Вот вернётся голова, ты иди сразу к нему и спрашивай себе отгул. Съездишь за Урал-камень, нервы подлечишь, отдохнёшь… Ну что ты, в самом деле…