Рыжее братство. Трилогия (СИ) - Фирсанова Юлия Алексеевна

Хотя о чем это я. Хм… не сойти. Один-то точно за грань безумия скатился, а вторая уже балансировала на краю, цепляясь за маску здравомыслия, как за последнюю соломинку. Успела, удержалась, исправила собственную катастрофическую ошибку и даже его с той стороны вытянула.

Феа, все еще держа мужа за руку, выступила на полшага вперед и… Бог ты мой, или, как говорят здесь все, о Творец! Она нам поклонилась в пояс. Косы мазнули по россыпи соцветий, подняв облачко разноцветной пыльцы.

Богиня заговорила. Голос был другой, не тот, чуть хрипловатый и жесткий, как вчерашний хлеб, а звонкий и мелодичный, как песня ручейка, птичья трель и флейта. А в васильковых глазах, где охотно утонул бы любой мужчина, стояли бриллианты слез, искрившиеся в солнечном свете. Я только сейчас обратила внимание — тучек над плато больше не было ни единой, лишь пронзительно синее небо, какое бывает под горячим южным солнцем.

— Благодарю, Служительница!

Сколько стоит счастье? Оно бесценно — конечно, так ответит любой. Достичь желаемого, заполучить вожделенное, случается, можно и за деньги, ведь у каждого из нас желания очень различны. У кого-то вполне-вполне материальны. Согласна, но будет ли вожделенная покупка, поездка или услуга счастьем? Не-а, счастье вот оно, в васильковых глазах светится, плещется, искрит и бьет через край. И забываются наши мытарства, те самые, что спустя какой-то срок станут именоваться увлекательнейшими приключениями и войдут в искаженном (а когда хроникеры точно придерживались истины?) виде в анналы истории Артаксара. Счастье не богини, а влюбленной и любимой женщины, рассудок достойного мужчины, пусть даже бога, на одной чаше весов, прочее — на другой. И первая из чаш весит, по-моему, куда больше всего, что мы можем положить на вторую.

Феагориана говорила проникновенно. Благодарные слова сыпались жемчугами, но я уже почти не слушала. Да, в том, что она вещала, не было лжи, но все облекалось в надлежащую высокому положению богини торжественно-витиеватую форму и за позолотой невольно терялась та подлинная искренность, которую я ощущала в простом домишке артефактчицы, где мы беседовали по душам с глазу на глаз. Потому я больше смотрела, чем слушала, и улыбалась, радуясь чужому счастью. А вот муж богини-новаторши оказался проницательнее. Он дал договорить любимой супруге и коротко произнес, задвигая ее за спину и обращаясь к Гарнагу и ко всем, к каждому из нас, даже к перелетевшему поближе сильфу:

— Спасибо, Справедливый! Спасибо вам, люди, вы вернули мне жизнь, возвратив смысл ее. Чем расплатиться смогу?

— Я исполнил клятву, — пожал могучими плечами Гар, закрывая вопрос. Бог не рисовался, он действительно считал, что поступал только так, как должно и нужно, и ничего сверх того.

— А нам уже уплатили золотом и исполненным обещанием, — объявила я, мысленно поднапрягшись в ожидании. Неужели и тут торговаться придется? Как же я этого не люблю, особенно когда начинают давить авторитетом.

Гиз с Кизом переглянулись и воззрились на меня несколько озадаченно. Про золото (пять тысяч тронов из личной кассы богини, из которых была получена авансом лишь тысяча) они помнили и знали. Правда, недоумевали, какое обещание я имела в виду, ибо не слыхали моей беседы с Феа и сообразить, когда это она успела отсчитать еще четыре тысячи и передать мне, не могли. Или решили, что сделку я считаю недействительной, поскольку боги услуги смертных отродясь в звонкой монете не оценивали и чеков не выписывали? Все больше в нематериальной валюте расплачиваться предпочитали — благословениями и милостями. Актуальный анекдот в тему про разность оценки параметров мне вспомнился сразу. ^[5]

— Обещанием? — сразу несколько насторожился Темагот, похоже не слишком доверявший своей порывистой половине в этом деле. После той феерической авантюры, в результате которой они сами себя собирали столетиями, любой повременил бы с безоглядным доверием.

Встревать между двумя неуместно. Я промолчала, давая «обвиняемой» время сформулировать и озвучить суть ответа на вопрос.

— Я клялась Служительнице искать примирения с тобою, супруг мой, едва ары обретут мощь и свет истинного короля воссияет над Артаксаром.

Похоже, Фегору, запутавшуюся рассудком в сетях счастья, накрепко переклинило на высоком штиле. Или это ей так по мозгам дало возвращение божественной силы? Вот только подражать я, копируя манеру для лучшего контакта (как там называется по-научному, кажется, психологическая надстройка), не собиралась.

— Мы в расчете, — подтвердила я слова богини.

— Обещание, не таящее выгоды, вместо денег? — удивился Темагот. Темная бровь изящно изогнулась. Как будто вопросительный знак поставил мимическим движением.

— Так правильно, — развела я руками.

Гиз, зараза любимая, не удержался от скептического хмыканья. Дескать ну ты и нашла, что просить. Пришлось разъяснить для него поподробнее:

— Ты же знаешь, я у тебя дурная, делаю не то, что выгодно, а то, что кажется правильным, даже если это кажется только мне. Ну и пусть! Зато теперь Киза оставляем в мире, где боги не отлынивают от своих обязанностей. Четыре тысячи металлических кругляшей — не велика плата за прикрытый метафизический тыл. А уж с людьми он справится. Даже если придется работать по принципу: «Только массовые репрессии спасут родину».

Свежекоронованный владыка Артаксара кивнул, то ли соглашался, что с богами у нас удачно получилось, то ли одобрял тактику репрессий. Да, Киз благородный человек, но не сопливая бесхарактерная размазня. Убийце-профи с таким темпераментом не выжить. Хребет у него стальной. И если при здравом размышлении, а иначе мой дорогой будущий деверь ничего не делает (защита брата — исключение из правил), так вот, если при здравом размышлении он решит снять с политической доски фигуры методом их физического устранения, так даже не поморщится. И совестью мучиться не будет, потому как с любым желающим работать на благо родины он найдет общий язык, а об иных, занесенных в категорию вредитель-враг, переживать не станет. Совесть совестью, а здравого смысла никто не отменял.

— Ты интересно говоришь и рассуждаешь, — задумчиво улыбнулся бог, показывая, что каким-то, не иначе как божественным, образом юмор уяснил и соглашается. — Настолько богата, что не нуждаешься в деньгах? Люди любят деньги.

— Люди любят не деньги, а приобретаемые с их помощью блага, безопасность, комфорт, удовольствия, если мы, конечно, не о психических отклонениях говорим, — не удержавшись от улыбки, подтвердила я аксиому справкой из элементарной экономики. Бог завел точно такую же беседу, как несколько дней назад Киз. Значит, они точно сработаются. — Эти блага я тоже люблю, потому и поступаю так, как поступаю. Мне было очень некомфортно знать, что где-то рядом с Вальдином, миром моего постоянного проживания, разрушается другой мир, по которому вдобавок бродит полусумасшедший убийца, и грязная сила пятнает магию. Слово, которое я взяла с Феагорианы, представлялось одной из ниточек, способных заштопать прореху. А остальное довершил Киз, восстановив ары и взяв на себя тяготы королевского бремени.

— Достоин. — Темагот сказал всего одно слово, но так посмотрел на мужчину, как если бы в душу заглянул и одобрил представленное его вниманию.

А ведь Киз это понял, иначе с чего бы на его лице выступила пара красных пятен? Не от ласковой же улыбки Феагорианы. Он довольно стойко держал оборону перед женскими чарами. Нет, с ориентацией у него все в порядке, просто предпочитает жить по принципу «первым делом самолеты». С другой стороны, от такого кавалера они не убегут.

— Вот король и будет вам облегчением в каторжном труде обретения верующих, — прибавила я и тоже всласть погордилась Кизом и за Киза.

Как-никак воспитали в своем коллективе такого мужика… Нет, не мужика, не очень люблю я это слово, мужчину. Да, именно. От осла до короля, от желания избегнуть даже минимальной ответственности до готовности ее принять в колоссальном объеме: путь за несколько дней Киз проделал не просто немалый, великий.