Последний реанорец. Том IX (СИ) - Павлов Вел

В голове стремительно промелькнула предательская и отвратительная мысль. Отвратительная даже для такого как я.

Хватит, Зеантар, это не Мерраввин! Алина не могла. НЕТ! Девчата не могли. Я уверен! А что если… Достаточно! Прекрати! Они твои жены. Верь им! Не ищи в каждом поступке и слове след предательства. Отпусти прочь всю грязь и гниль прошлого…

В столь рваных раздумья и из-за безумного сердцебиения, я даже не заметил, как взгляд полностью заполонила непроглядная тьма, но среди рокота и рёва молнии где-то глубоко в душе, удалось разобрать далёкий и еле уловимый голос. Именно он и вывел меня из глубокого транса, в который я угодил по своей глупости и неосторожности.

‒ Всё возможно, мой милый реанорец, отмеченный поцелуем Бездны. Ты верен мне. Считай это… подарком.

Великая мать, неужели…

‒ Зеантар, ты… ты не рад? ‒ дрожащим голосом с зачатками ужаса прошептала Алина.

Я идиот. Полный кретин. Беспросветный и сумасшедший дурак. Я готов поверить во всё… кроме правды.

Тьма в глазах отступила мгновенно, так же как и пришла, изо рта вырвался протяжный и облегченный выдох, а бледное и наполненное страхом лицо Алиши и остальных девчат больно резанули по грубому и прогнившему реанорскому естеству.

Ты действительно идиот, Зеантар. Ребенок, значит? Отец? Я?..

‒ Ты позволишь? ‒ просипел я со слабой улыбке и невольно сглотнув, глазами указал на ничуть не изменившуюся талию.

‒ Конечно… ‒ с просиявшим лицом выдохнула будущая мать.

Пришлось присесть на одно колено и прижав к себе жену, прислонить своё ухо к животу.

‒ Не переживай. Всё будет хорошо. Обещаю тебе, ‒ прошептал тихо я, чувствуя, как сердцебиение Алины учащается, а сама она резко задрожала всем телом. ‒ Папуля обо всём позаботится.

Всё витавшее в кабинете напряжение тотчас рухнуло после столь ошеломляющих слов. От извечно равнодушного и холодного князя Лазарева никто не ожидал услышать подобного, а в следующий миг из моего рта вырвался счастливый и ничем незамутнённый безумный хохот. А когда я подхватил ойкнувшую жену на руки, как почти сразу и словно по волшебству раздался довольный смех всех собравшихся женщин.

‒ Я рад, Алиша! Очень рад! ‒ смеясь горланил я, закружив в своеобразном танце девушку. ‒ Ты умница! Спасибо тебе! Вы все умницы! ‒ обратился я к остальным, под веселые смешки прекрасной половины рода Лазаревых.

‒ Ты напугал меня… Ты всех напугал! ‒ сбивчиво прошептала Алина с лучезарной улыбкой на губах, крепко обнимая меня за шею. ‒ Мы все… боялись.

‒ Глупые вы, ‒ усмехнулся печально я, с нежностью касаясь идеального лица жены и целуя её в лоб. ‒ И я тоже глупый. Может еще кто-то ждёт от меня ребенка? ‒ повысил я задорно голос, переводя взгляд с одной девушки на другую.

‒ Вот уж нет! ‒ с лёгким смущением выпалила тотчас Прасковья, переглянувшись с остальными подругами. ‒ Не неси чепухи! С одним ребенком хотя бы справься.

‒ Терентий! ‒ вдруг рявкнул громко я, параллельно с этим снимая полог тишины.

И дворецкий через пару секунд уже оказался в кабинете. Он словно всегда ожидал за дверью.

‒ Слушаю вас, Захар Александрович, ‒ учтиво отозвался старый слуга, поклонившись.

‒ Сегодня для меня никого нет, ‒ провозгласил довольно я, продолжая держать жену на руках. ‒ Кто бы сюда не явился. Сегодня у нас праздник.

‒ Праздник? ‒ удивлённо приподняв брови, осведомился мужчина. ‒ Какой?

‒ Очень большой праздник, ‒ ухмыльнулся я, с нежностью глядя на раскрасневшуюся Алишу. ‒ Княгиня Лазарева беременна. Уведомь прислугу, пусть готовятся к приёму гостей.

‒ Госпожа беременна? Неужели? Ну наконец-то! ‒ выпалил как на духу дворецкий, пошатнувшись и схватившись резко за грудь, словно его удар хватил, а на лице образовалась глупая улыбка. ‒ А мы всё гадали, когда же… ‒ и рванув на всём ходу обратно в коридор, радостно заголосил. ‒ Радость-то какая! Госпожа беременна!..

Да, радость. Сегодня у меня выходной. Поэтому обойдемся без крови хотя бы сейчас. Завтра. Всё завтра…

‒ Мне кажется, ‒ вдруг ни с того ни с сего рассмеялась заливисто фон Тек, глядя на остальных девушек с довольным прищуром. ‒ Что счастливей Терентия будет только князь Трубецкой…

Российская Империя.

Воздушное пространство над Новосибирском.

Личный самолёт князя Лазарева.

Сутки спустя…

Бездна, неужели это правда? Я стану отцом? Впервые за две жизни? До сих пор не могу поверить. Однако, как бы то ни было, но прошедшие двадцать четыре часа были поистине волнительными и радостными. И в одном Хельга оказалась права. Старик Михаил был самым счастливым на вчерашнем празднике жизни. Звонил и уведомлял деда Алины я лично. Правда, наш разговор продлился до того самого момента, пока я не сказал, что его внучка беременна.

Следующие несколько секунд до меня доносились гортанные, оглушительные и громоподобные возгласы. Старик хоть и отошел от дел рода, подобно Потёмкину и Романову, но приказы раздавать не разучился. Крики его длились еще на протяжении минуты, а затем всё просто стихло. Звонок прервался.

Тем не менее уже полчаса спустя у главных ворот выстроилась целая кавалькада автомобилей с гербами рода Трубецких. Затем с посыла старика Михаила прибыл и светлый князь с супругой, а со светлым князем явился и Всеволод. За Романовым примчался оголтелый и взъерошенный Ростислав с Морозовой и Голициной. А уже вслед за ними каким-то непонятным образом у врат усадьбы образовались силуэты Алексея Долгорукова и Артёма Пожарского. Так или иначе, но на столь знаменательное событие явились все, с кем я так или иначе был в партнёрских или дружеских отношениях.

В общем и целом, пару часов спустя о беременности княгини Алины Лазаревой знала вся столица. Судачили и сплетничали в основном об этом жены глав различных родов, а уже после них и сами мужья. Как ни странно, но о смерти Аксакова весьма быстро забыли и новость о будущем наследнике или наследнице рода Лазаревых была главным событием дня. По крайней мере, за вчерашние сутки.

Боялся ли я насчет всего произошедшего или каких-либо интриг? После возврата Высшей Речи ничуть. Квартал альвов, усадьба в Царицыне, главная резиденция, отныне всё было укрыто щитами, сигнальными рунами и защитными куполами. Моими щитами. Моими сигнальными рунами. Моими барьерами.

В мыслях еще были кое-какие моменты по безопасности, но я сомневаюсь, что на первом обороте смогу призвать или покорить стихийных элементалей, а также големов для защиты. Но придется что-нибудь придумать.

К тому же смерть аксаковского прощелыги, будущий суд над Акинфовым и смерть самого Аксакова всё еще свежи в памяти у всего высшего света. Император, разумеется, тоже не единожды интересовался происходящим расследованием и причинами смерти безутешного папаши и его сынка. Но данные вопросы адресовались к Олегу и прочим отделам, а не ко мне. Как бы то ни было, но моя персона там и вовсе не фигурировала никаким боком. Домыслы были, ведь прямо сейчас род Лазаревых находился в противостоянии, однако доказательств не существовало. Да и жены Аксакова, скорее всего, с посыла Акинфова и Воронцова опубликовали новости о самоубийстве и собственными руками сняли какие-либо притязания к моей персоне. Кто же в здравом уме будет разглагольствовать о том, что целый глава боярского рода совершал покушение? А дела рода ‒ это дела рода.

Хотя так или иначе сдохнут все. Вопрос заключается в том, кто будет страдать дольше? Но так вышло, что моя мстительная натура приняла решение быстро, ведь колебалась она недолго.

Поэтому независимый тайный советник после полуторанедельного отпуска навёрстывал государственные проблемы и прямо сейчас по странному стечению обстоятельств его нахождение требовалось прямо на окраине империи. В Благовещенске.

Веки мои были прикрыты, мысли текли достаточно вяло, а сам я хоть и находился отчасти в медитации, потому как с обретением Высшей речи в ней мне теперь приходилось пребывать весьма часто, но голос Русланы услышал всё равно отчетливо.