- Вижу, что так, - согласилась она. – Но я тоже не хочу, чтобы ты думал, что я… из-за Жоржа…
- Глупости. – Лев опять очаровательно улыбнулся. Вылитый ангел! – Пора возвращаться. Матушка огорчится, если ты не попробуешь ее фирменный торт.
Глава тридцать третья, в которой героиня пробует мильфей и музицирует
Кофе с тортом подали в доме, из-за наступившей жары. Ульяна не жаловала этот горький напиток, но вынуждена была признать, что он прекрасно оттеняет сладость десертов.
Торт заранее порезали на куски и подали каждому, вместе с кремом шантейи[1], марципаном и мороженым.
- О, это мильфей[2]! – обрадовалась Ульяна.
- По-неаполитански, - улыбнулась Екатерина Петровна. – Я делаю его с абрикосовым мармеладом и королевской глазурью.
- Вы сами? – восхитилась Ульяна. – Как у вас получаются такие тонкие лепешки? В институте нас учили печь торты, но мильфей мне никогда не удавался.
- Всего лишь практика, голубушка. Как-нибудь попробуем сделать его вместе, - пообещала Екатерина Петровна.
Кроме мильфея на столе расставили блюда с пирожными, мокрыми и сухими: суфле, бисквитами, эклерами, релижьосами[3]. И конфет тоже было в избытке: шоколадных, карамельных, сахарных.
Громовы приглашали остаться на обед, но Ульяна отказалась. Она больше и кусочка не смогла бы проглотить. К счастью, тетушка Марфа ее поддержала, сославшись на усталость. Но договорились, что Белозерские приедут на званый вечер, который состоится через несколько дней.
- Будут гости, танцы, - говорила Екатерина Петровна. – Съедутся соседи, наши ближайшие друзья. Удобный повод со всеми познакомиться.
Ульяна, в свою очередь, пригласила Громовых в Стожары.
Уехали не сразу, ждали, когда спадет жара. Но время пролетело незаметно в музыкальной гостиной. Сначала Ульяну попросили сыграть на фортепьяно. Она отнекивалась, но все же сдалась.
- Прошу меня простить, я давно не музицировала, - сказала Ульяна, усаживаясь за инструмент.
- Ах, душенька, мы тут все свои, - ответил ей Мстислав Константинович.
Лев вызвался переворачивать ноты.
Ульяна выбрала сонату до-диез-минор Бетховена[4], что учила еще в институте, чтобы не опозориться, а ноты взяла для подстраховки.
Не без помарок, но с исполнением Ульяна справилась, чему была несказанно рада. Жорж заявил, что не играл с детства. Так что после за инструмент сел Лев.
Ульяна почти сразу пожалела, что согласилась на уговоры и исполнила сонату. Потому что Лев, несомненно, играл лучше! Намного лучше, чем она.
- Прости мое невежество, - сказала Ульяна, когда он закончил, - но что это за произведение?
- Тебе понравилось? – просиял Лев. – Это Шопен. Фантазия-экспромт. Она написана давно, но опубликована только через шесть лет после смерти великого композитора. Я выписываю ноты из-за границы, поэтому пьеса есть в моей коллекции.
- Ты не говорил, что так хорошо играешь, - заметила Ульяна.
- Левушка не любит этим хвастаться, - сказала Екатерина Петровна.
- А еще он недурно поет, - добавил Мстислав Константинович.
- О, я не уйду, пока не услышу его пения, - заявила Ульяна.
- И не думал тебе отказывать, - улыбнулся Лев.
Так хочется хоть раз, в последний раз поверить,
Не все ли мне равно, что сбудется потом?
Любви нельзя понять, любовь нельзя измерить,
Ведь там, - на дне души, - как в омуте речном…[5]
Лев пел романс о зеленых глазах, но Ульяна чувствовала, что обращаются к ней. И очень из-за этого смущалась.
Пел он так же хорошо, как и играл. И, к сожалению, добился обратного эффекта. Ульяну стала пугать его идеальность.
Подоспел на помощь в нужный момент. Красив. Умен. Талантлив. Добр. Вежлив. Благороден. Богат. И уже практически признался Ульяне в любви! А еще, что немаловажно, отрицательно относится к рабству. Лев успел рассказать Ульяне, что в их поместье нет крепостных крестьян. Все работают по найму, за деньги.
Разве такое бывает?! Это же… как в сказке…
И что это? Шанс или… обман?
Ульяна могла спросить совета только у одного человека – у Егора. Тетушка Марфа отзывалась о Громовых тепло. И, кажется, уже считала дело решенным. Как будто Лев сделал Ульяне предложение, а она его приняла. У Жоржа и вовсе не следовало ничего спрашивать. Ульяну пугало его мнимое безразличие, как затишье перед бурей.
Только Егор казался надежным. Но Ульяна стеснялась обратиться к нему с просьбой разузнать, тот ли человек Лев, за кого себя выдает. Это и Льва может обидеть, не дай Бог, он об этом узнает. И Егора подставит, если он попадется Жоржу. А самое главное, неловко самой Ульяне.
Попросить крепостного следить за дворянином? Пусть не обычного крепостного! Но все же… Что подумает Егор? А вдруг он… испытывает к ней симпатию?
После последней ночной прогулки такие мысли приходили Ульяне в голову. Уж больно крепко сжимал ее Егор в своих объятиях. Уж больно заботливо относился к ней…
Вечером Ульяне захотелось почитать перед сном. После возвращение от Громовых тетушка Марфа сразу ушла к себе, сославшись на усталость. И Ульяна не осталась в гостиной, чтобы избежать общества Жоржа. Но пришлось идти вниз, когда выяснилось, что книгу Ульяна забыла у камина. Служанок она уже отпустила спать. И решила, что невелик труд сбегать туда-сюда по лестнице самой.
Книгу Ульяна нашла сразу, однако вернуться в комнату незамеченной не удалось.
- Ульяна? – окликнул Жорж, заходя в гостиную с веранды. – Подожди.
В руках он держал бокал и початую бутылку вина.
- Что? – недовольно спросила Ульяна.
- Выпьешь со мной?
- Нет. И не советую поднимать в доме шум, я…
- Выгонишь? – усмехнулся Жорж, перебивая. – Не переживай, не подниму. Мне это не нужно. Иначе пил бы водку.
- А что тебе нужно? – зачем-то поинтересовалась Ульяна.
- Ты, - просто ответил он.
- Ложь.
- Да. Мне нужны твои деньги.
Он наполнил бокал вином и, отсалютовав им Ульяне, выпил все до капли. Вытер рот манжетой. Взглянул на Ульяну с вызовом.
Делать замечание она не стала. Не ее это дело, Жоржа воспитывать. Да и поздно уже.
- Я не выйду за тебя, - твердо произнесла Ульяна. – Руки на себя наложу, но не выйду. Оставь меня в покое. Прошу.
- Думаешь, Лев лучше, чем я? – зло бросил Жорж. – Уверена, что ему ничего от тебя не надо?
- Прекрати. Громовы богаты. Им не нужно мое наследство.
- А что будет, когда они узнают, кто ты?
- Кто я?
- Незаконнорожденная!
- А, ты об этом… Они знают, - улыбнулась Ульяна.
- Вот еще одно доказательство… - прошептал Жорж.
И допил вино прямо из бутылки.
- Доказательство? – переспросила Ульяна. – Доказательство чего?
- Я случайно узнал, что Громовы разорены. Они искусно пустили тебе пыль в глаза. А план придумал твой обожаемый Лев!
- Не верю… - прошептала Ульяна.
- Да не верь, мне-то что, - пожал плечами Жорж. – Только подумай. Я хотя бы честен с тобой. И долги мои не столь велики, как у Громовых. Скоро их имущество спустят с молотка.
- Ты на них наговариваешь! Тетушка Марфа…
- Тетушка Марфа – Белозерская, - насмешливо перебил Ульяну Жорж. – Она тоже претендует на твое наследство. Не знаю, вступила ли она в сговор со Львом, но со мной пыталась.
- Когда? – обмерла Ульяна.
- Уже здесь, когда приглашала меня на разговор. Она удачно вошла к тебе в доверие, когда поддержала идею путешествия на пароходе. Но теперь…
Жорж сделал многозначительную паузу.
- Что теперь? – нетерпеливо спросила Ульяна.
- Хорошенько подумай, на чьей ты стороне, - сказал он. – Вполне может случиться, что брак со мной будет выгодным решением… для нас обоих.
[1] Крем шантейи – сладкие взбитые сливки.
[2] Мильфей – оригинальное название торта «Наполеон».
[3] Релижьос – французский десерт, пирожное из заварного теста с заварным кремом, украшенное взбитыми сливками, название переводится как «монахиня».
