Ронин (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Ну, после всего что было, нельзя сказать, что мы с тобой малознакомы… В старые времена, после такого, я как честный человек должен был бы на тебе жениться…- я попытался легонько укусить в четко очерченное плечо девушки, но сильные руки уперлись в мою грудь, а зеленые глаза требовали ответа на вопрос, прежде чем мы вновь займемся всякими глупостями и непотребством.

— Хорошо. — я сел, прислонившись спиной к стене и набросив на грудь Иры край пододеяльника, чтобы меня ничего не отвлекало: — В восемьдесят четвертом году я поступил на юридический факультет. Тогда это была одна из самых востребованных специальностей, в области ежегодно выпускали сто двадцать пять юристов и это была капля в море. У меня в группе «вечерников» половина студентов была дяди и тёти за сорок, которые стали маленькими начальниками, но дальнейший карьерный рост затормозился, потому, что не было диплома юриста. Казалось бы, живи и радуйся, но прошло девять лет, и что мы видим? Юристов клепают тысячами, в десятке шарашкиных конторах, причем туда, зачастую, попадают самые тупые представители молодежи, которые просто не способны обучиться чему-то другому. И вот результат — перепроизводство. Теперь юристам платят ниже, чем год назад или два года назад, куда-то пробиться в хорошее место практически невозможно. Считай, что профессию убили. Куда-то идти переучиваться — это не мое, в цифрам, и вообще, к точным наукам, у меня с детства отвращение. Остается что? Остается только становиться собственником чего-то, что будет приносить доход в будущем. А самое доступное из того, что можно прибрать к рукам — это недвижимость, дома, квартиры и, в какой-то степени, земля. Остальное всё могут отобрать, если кто-то, более сильный, глаз положит на твое добро. И сейчас время такое, что можно задешево прибрать к рукам, так сказать, вечные ценности, которые будут кормить тебя всю твою жизнь, да еще и твоим детям останутся.

— У тебя дети есть? — насторожилась Ира.

— Есть, дочь Кристина…

— А жена у тебя тоже имеется? — глаза девушки заледенели.

— Жены не было никогда. С матерью Кристины мы расстались еще до рождения ребенка, она посчитала, что я не подходящий отец. Через несколько лет Аллу убил ее тогдашний сожитель, и мне пришлось официально удочерять свою дочь. Она сейчас живет у моих родителей, не с моим образом жизни селить к себе ребенка. Примерно половина моих доходов идет от магазина, которым мы с Кристиной владеем совместно, так Алла составила завещание. Еще есть квартира, стройка в центре, там у дочери половина доли есть…

— То есть у тебя своего ничего нет? — выяснив, что никакая женщина возле меня не маячит, Ира вновь пришла в игривое настроение.

— Ну почему, я довольно-таки богатенький Буратино, но этого мало, чтобы чувствовать себя спокойно в будущем. Вот скажи, ты кем себя видишь через десять лет?

Ира задумалась.

— Ну не знаю. Мне нравится моя работа. Наверное, буду дальше на «скорой» работать или в больницу уйду…

— Ну, наверное, насчет больницы — мысль хорошая, а вот в отношении «скорой помощи» я сомневаюсь, что тебе будет через десять лет это также нравится.

— Ладно…- Ира отбросила пододеяльник и отвернулась от меня, выставив вверх круглую попку: — Как говорила Скарлетт О Хара, я подумаю об этом завтра, когда буду тосковать в пустой квартире без крепкого мужского плеча, а пока целуй меня, пока есть возможность.

— Я хочешь, я тебе машину «скорой помощи» куплю? — хрипло спросил я, осторожно дуя на шею девушки.

— Хочу… купи, а то наш «рафик» не столько едет, сколько в ремонте стоит… — Ира извернулась, схватила меня за голову и притянула к своей груди…

Через два дня.

С утра мы выгуляли собак, после чего я проводил Иру до подстанции «скорой помощи», где мы и расстались, очень надеюсь, что ненадолго. А мне предстоял переезд в Журавлевку, к которому надо было хорошо подготовиться. Во- первых свой «Ниссан» я сменил на битую «копейку» брутального черного цвета, что недавно купили «на запчасти» братья –арендаторы-автомеханики на моей базе отдыха профсоюза. Машина, хоть и выглядела неказисто, но «на холодную» заводилась довольно таки бодро, да пришлось поставить на все колеса японские «бэушные» шины-липучки, которыми начали завозить в Город ушлые коммерсанты, снабженные камерами, так как стальные диски давно утратили свою геометрию, да на каждое колесо поставить болты-секретки, чтобы не обнаружить машину, утром заботливо установленную на кирпичики.

Свой переезд я наметил на сегодня не просто так, а по поводу. Вчера сельская милицейская общественность пришла к выводу, что председателя местного колхоза пора «брать». Двое из парней, ранее задержанных за «мелкое хулиганство», не выдержали ежедневных допросов и начали давать признательные показания, в том числе, упомянув и имя председателя, и начальник местного розыска дал команду задерживать всех, указанных в протоколах допросов. По информации Вити Брагина, который продолжал поддерживать самые теплые отношения с местными операми, сегодня, с утра, должны были задержать и увезти в Город пятерых, в том числе и председателя колхоза, так что, по моим подсчетам в деревне осталось только три «активных штыка», с которыми я должен справиться, тем более, что, за дополнительное вознаграждение, для журавлевских бандитов у меня был подготовлен еще один сюрприз.

«Холостые» обороты двигателя у «копейки» «плавали», приходилось периодически поддавать обороты с помощью педали «газа», зря я не стал заморачиваться очисткой и настройкой карбюратора. Я стоял на троллейбусном кольце у выезда из города, ожидая оговоренную машину. Примерно через полчаса ожидания мимо меня пропыхтел старый «уазик» с металлической будкой, долженствующий был сегодня изображать дежурку местного районного отдела. В салоне машины сидели двое в форме цвета «маренго», просто, согласно служебных удостоверений, экипаж машины служил совсем в других подразделениях. Подождав примерно пятнадцать минут, я вырулил на дорогу и поехал в сторону Журавлевки. Ожидаемо, въезд в деревню был перекрыт металлическим шлагбаумом, у которого мирно тарахтел двигателем псевдо милицейский «уазик» и стояли четыре фигуры. Я подпер «уазик» сзади и вылез из машины.

— Проехать то можно, товарищи?

— Вот видите, граждане…- Виктор Брагин, не похожий на себя самого, в расстёгнутой милицейской шинели, обернулся к трём местным парням, что набычившись стояли у заграждения, всем своим видом показывая, что они будут защищать его до последней крайности: — Люди недовольны, люди жалуются. Сюда не могут проехать ни «скорая помощь», ни пожарные, ни милиция, ни простые граждане…

— Мы вас и не вызывали, что вы сюда приперлись…- пробурчал здоровяк в поношенной «кожанке», видимо, оставшийся за старшего: — А кто жалуется? Это этот, что ли? Так мы его не знаем, и нечего ему сюда ездить.

Брагин проследил взглядом за некультурно направленным на меня пальцем с обгрызенным ногтем, и покачал головой.

— Этого гражданина я не знаю, но если ему надо проехать, то он на это имеет полное право, а жалуется на беспредел и произвол местная жительница, гражданка…- опер — «оборотень» достал из кармана шинели блокнот и перелистнул в нём несколько страниц: — Ага! Жалуется гражданка Шпанько Е. К., вот. Есть у вас такая?

— Это баба Катя, что ли? — пренебрежительно хмыкнул верзила: — Так мы с ней сейчас поговорим, и она больше жаловаться не будет…

— Да мне насрать, с кем ты там говорить собрался! — взорвался Брагин: — У меня есть заявление, и я обнаружил, что факт нарушения имеет место быть. Если я узнаю, что ты или еще кто заявительнице угрожал, я сюда приеду и накажу тебя, именно тебя, по всей строгости. Кстати, как твоя фамилия? Паспорт с собой? Чтобы знать, кто здесь теперь ответственный за здоровье и всяческое благополучие гражданки…а, Шпанько…

— Я паспорт не обязан с собой таскать… — с надрывом заявил абориген.

— А вот тут ты ошибаешься — обязан таскать паспорт, как миленький. Это у тебя на последней странице паспорта записано. А если паспорта нет, я имею право тебя задержать на три часа для установления твоей личности…