Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 9 (СИ) - Афанасьев Семен

— Когда ты был молод, она ещё не летала, — фыркнула айтишница. — Опять же, не факт что пересеклись бы когда-либо.

— … Не было бы никакой Такахаси Тики, — он не услышал спутницу, рассматривая нисколько не комплексующую сотрудницу экипажа.

— Побойся богов, престарелый стажёр, — сердито проворчала Уэки. — В нос дать? Тебе ли сейчас ныть и печалиться?

— Сейчас грех жалеть даже о своей тупости в прошлом, согласен, — Решетников встряхнулся, выныривая из неких загадочных грёз, в которые проваливался на ровном месте. — Но этого всего могло и не быть — до чего неконструктивной бывает акцентуация! Даже очень высокоорганизованного человека! — он огляделся по сторонам, словно попал в новое место. — Извиняюсь, накатило.

Такахаси — та бывшая, припомнила топ-менеджер. Коллега с логистического этажа, которая испарилась от него к общему начальнику, отменив свадьбу и прихватив совместные денежки (его денежки на самом деле).

— Хьюге расскажу! — В следующую секунду Ута дала волю необъяснимом женскому сердцу и без затей отвесила мужчине увесистый подзатыльник.

На глазах изумлённого бизнес-класса и, частично, пассажиров задней части салона — тех, которые могли видеть этот сектор сквозь неплотно задёрнутые шторы.

— Ой, ей как раз без проблем говори сколько хочешь, — легкомысленно отмахнулся логист, пытаясь сквозь открывающуюся дверь выхода рассмотреть что-то с той стороны борта, на земле или у здания терминала. — Если б не знать лично, по Хину-тян при близком знакомстве можно вообще подумать, что она не из этого века.

Ута сперва промолчала — крыть было нечем. Глава регулярного менеджмента перед поездкой более чем открыто дала понять, что некими деликатными моментами полигамии либо моногамии задеть её невозможно в принципе.

— Самооценка, которой можно позавидовать, — пробормотала Уэки самой себе. — Определённо завидую.

Решетников, вглядываясь в сторону трапа, уловил только последнюю фразу:

— Кому и на тему чего?

— Хьюге-младшей, говорю, завидую! На тему её шикарной самооценки!

— А-а-а.

В следующую секунду стоящие возле выхода члены экипажа посторонились. Глаза айтишницы полезли на лоб: первым вошёл немелкий чин Национальной полиции, в форме. За ним материализовался уже знакомый сотрудник МИД, работающий в токийском центральном аппарате — Ямаути Такамори, с ним встречались перед вылетом. Этот был учеником какого-то старого, уже почившего дипломата (единственного, кто в своё время из Посольства в Китае в мутном конфликте много лет назад занял сторону Решетникова).

Замыкала шествие пара на удивление вульгарно выглядящих девиц в офисных костюмах и светящихся жилетах с надписью «IMMIGRATION». Ну, как девиц. Тётки постарше самой Уэки, но ещё и не Такидзиро. Где-то между тридцатью и тридцатью пятью.

Типа Йошиды, в общем. Вечером в пятницу, после алкогольной вечеринки — самое оно. Особенно если мужик постарше и лет ему побольше.

Уте захотелось противным писклявым голосом спросить их на весь самолёт, «А вы замужем?». Затем мерзко похлопать длинными ресницами с наивной рожей и сделать это так, чтобы услышали (и увидели) не только здесь, в бизнесе, а и в задней части самолёта, за спиной.

— Чёт я конструктив утрачиваю, — заметила она вслух. — Какая-то фигня в голове. Мне следует собраться? Я тебе ещё нужна? Или уже всё по накатанной — поскольку мы дома — и могу расслабиться?

На запястье тут же сжалась лапа Решетникова, настроение улучшилось.

— Слушай. — Уту внезапно пронзила догадка, которая за долю секунды расставила сложную мозаику в голове не просто на свои места, а вообще.

Она заговорила жарко, торопливо, ни на что не обращая внимания:

— Знаешь, есть же ситуация? Мужик к фемине клеится серьёзно. Прям маниакально её завоёвывает, домогается, называй как хочешь. А как только засадит — его интерес к ней резко падает? — она выпалила на одном дыхании, поражённая такой очевидной эврикой в собственный адрес.

— Пожалуйста, не сейчас. — Проскрипел замогильным голосом Такидзиро. — Всеми богами молю, давай перенесём твои озарения хотя бы на час?

— Тьху ты. — Ута картинно хлопнула себя свободной рукой по лбу. — Точно. Сорян. — И с видом придурочной оптимистки начала улыбаться вошедшим, только что шею вперёд лебедем не вытянула.

На неё сразу вытаращились не только члены экипажа, а и сама высокая делегация (или как их там правильно назвать).

— Хотела сказать, что у меня в твою сторону, возможно, такие же поползновения, — она всё же продолжила, правда, чуть прикрутив громкость. — Надо, чтоб мне… меня… ты понял!.. — и проблемы нет! — Уэки победоносно сдула с пустой ладони виртуальную пылинку. — Чпок — и ага. Тютелька попала в тютельку. Готово.

— В Пекине вместе ночевали. Цитируя персонажа одного древнего нездешнего фильма, «чё тебе ещё надо⁈» — отмороженным тоном прокряхтел хафу. — Если твоим языком? Давай всё же не здесь, умоляю.

Ван у окна завертел головой, восхищённо вытаращился на японских чиновников, покосился в иллюминатор на светящееся здание терминала и, казалось, перестал дышать от предвкушения.

— Ладно уж. Помни мою доброту, — Ута великодушно щёлкнула пряжкой ремня безопасности. — Вы все к нам? — она поднялась из сиденья, сладко потянулась, не чинясь, влезла в свои непростые туфли.

В глазах чиновниц иммиграции отстранённость сменилась напряженной работой мысли — приятно.

— Уэки Ута, Решетников Такидзиро, Министерство иностранных дел Японии. — Айтишница гибким стремительным движением извлекла у спутника его паспорт из нагрудного кармана злополучной рубахи, проглядывавшей под не до конца застегнутым пиджаком от KENZO. — Сопровождаем гражданина КНР по имени Ван Бай Инь из Пекина для подачи заявления на статус беженца на территории Японии.

Топ-менеджер никого не эпатировала, просто плыла по течению: женское шестое чувство повело её привычной дорогой интуиции. Так сейчас правильно, хотя логические основания мозгам не видны.

Ван по-японски не понимал, но с головой дружил — видимо, не зря какой-то там великий академик у себя в Поднебесной. Увидав японские документы в левой руке Уэки, он аккуратно вложил свой паспорт в её правую.

— Извините, я впервые в такой ситуации, — Ута знала, что выглядит аппетитно и привлекательно, особенно для противоположного пола. — Пожалуйста, подскажите наши дальнейшие действия?

Из-за спины раздались тихие хлопки аплодирующего Решетникова.

Самолёт оказался запаркован не у телетрапа, а на удалённой стоянке. Внизу стоял служебный микроавтобус без пассажиров.

— Давайте проедем для соблюдения процедур, — Мидовец Ямаути почему-то демонстративно не обращал внимания на других госслужащих.

На китайский его никто не переводил, но вчерашний заключённый как-то ориентировался в обстановке, несмотря на языковой барьер. Они трое, четверо встречающих — места в салоне наземного транспорта хватило всем.

Вэн покатил по внутренней полосе к служебному входу в терминал, не через общий коридор.

Доставивший их из Пекина лайнер закрыл посадочную дверь, замигал огнями и направился к стае других самолётов, которых с залом вылетов / прилётов соединяли разной конфигурации рукава.

— Вас сразу направили на удалённую стоянку пятьсот девять R, ближе к служебной полосе, тут в принципе нет туристов. — Ямаути продолжил в автобусе. — В ожидании вас в аэропорту имел место небольшой ажиотаж, но сейчас всё улажено. Пожалуйста, не переживайте.

Дипломат, полицейский и иммиграция молча обменялись взглядами, далёкими от взаимной приязни.

— Мы были в воздухе, — мгновенно отморозился Такидзиро с придурковатым видом. — А что у вас случилось?

Ута еле удержалась от комментариев: разговор с руководством Эдогава-кай в полёте шёл с её компа. Она чудесно знала содержание и могла без труда угадать, какого рода ажиотаж произошёл. И кем он был организован.

Тёмно-серый Toyota HiAce проехал мимо парковок топливных машин, обогнул сетку и плавно остановился у служебного входа в терминал два-си, где по определению не бывает пассажиров с чемоданами.