Обожаемый и осуждаемый (СИ) - Кас Оксана

С платочком у носа, ориентируясь на достаточно громкие голоса, Хару вышел к женской раздевалке. Обычно закрытая дверь сейчас была распахнута настежь, рядом и внутри слышались громкие возмущенные голоса девчонок. Воняло, по всей видимости, именно отсюда. Хару даже спросить ничего не успел — навстречу ему сначала вышла Сольги, потом и госпожа Хван с Данби. Из громких разговоров девчонок Хару понял, что вонь идет из шкафчика Наён — кто-то залил ее вещи чем-то, внешне напоминающим непереваренную пищу, да еще и поверх распылил что-то вонючее. Кажется, это что-то из магазина приколов. Данби, в порыве возмущения, рассказала и другое — оказывается, до вонючей жижи шкафчик Наён заливали тухлым яйцом.

Данби была очень возмущена и требовала чуть ли не допроса с пристрастием, чтобы найти того, кто это делает. Она была взбешена так, будто это ее вещи испортили. Наверное, Хару впервые видел обычно спокойную Данби такой разъяренной. Они, конечно, мало общались, но все же… даже не верится, что она может быть настолько экспрессивной.

Госпожа Хван была растеряна. Ее понять можно — совершенно непонятно, как искать виновного и что вообще делать со всей этой ситуацией. Но это реальная проблема, которую все же нужно решить, и делать это придется именно ей. Хару искренне не завидовал — он тоже не представляет, как можно заставить кого-то признаться.

Наён подошла очень тихо, но Данби сразу ее заметила. Рассказ об установленной в шкафчике камере удивил Хару, особенно то,что расположена она была так, чтобы не нарушать приватность в общей раздевалке. Хару посмотрел начало видео через плечо госпожи Хван — впервые его высокий рост реально пригодился в быту. Наверное, камера не просто прикреплена к верхней полке, но и повернута определенным образом. На видео ракурс немного в стиле игры от первого лица — видно дно шкафчика, заднюю и боковые стенки. Когда женщина открывала сумку, на несколько секунд обзор заслонил ее затылок, а потом было видно только руки.

Госпоже Хван этого хватило, чтобы определить личность. Она окликнула уборщицу.

И Хару ее узнал. Не был знаком, просто сопоставил некоторые факторы.

Когда они с Тэюном только стали трейни актерского отделения, то часто собирались на спортивной площадке с парнями-ровесниками. Там были как их одноклассники, так и парни из параллели, чуть младше или чуть старше. И один паренек, узнав о том, где занимаются Хару и Тэюн, рассказал, что его мама там работает «в обслуживании»: платят хорошо, ей все нравится. Напрямую не было сказано, что она уборщица, но это читалось между строк — так всегда завуалированно называют «непрестижные» профессии. И они похожи. В смысле, тот парень на свою маму, практически одно лицо с поправкой на гендер. Так Хару и понял, что косвенно знаком с этой женщиной. У нее просто нет причин портить вещи какой-то трейни. Что Наён могла ей сделать? Да даже если бы сделала — слишком странно для взрослой женщины опускаться до совершения подобных пакостей. Вывод один — ее кто-то попросил об этом.

Уборщицей быть стыдно. Да, на словах нет порицаемых профессий, к обслуживающему персоналу большая часть населения старается относиться с уважением, но… вряд ли есть культура, где человек мог бы с гордостью сказать, что зарабатывает на жизнь мытьем полов. Если бы в семье были деньги, женщина ни за что не выбрала бы такую профессию. Значит, проблема с финансами достаточно большая. Наверное, ей заплатили. О чем Хару и сказал вслух.

Госпожа Хван увела и уборщицу Ким, и Наён. Хару отчитал Сольги за то, что она вообще никому не рассказала о проблеме, а потом ушел в раздевалку, чтобы снять, наконец, школьную форму. Но мыслями постоянно возвращался к этой ситуации.

Зная о том, что за свои действия можно попасть под суд, эта женщина все равно не назвала имя «заказчика». Ладно, если бы она была девочкой-подростком, которая боится прослыть «стукачкой». Но это — взрослый человек, ей не нужно бояться мести детишек, да и ей все равно здесь уже не работать. Но она промолчала. Почему? Дело только в деньгах? Хару сомневался.

Искать Тэюна пришлось практически по всему зданию — в танцевальном зале группы его не было, телефон не отвечал. Хару обошел раздевалку, спортзал, потом начал банально открывать все двери второго этажа. Нашел друга в самой дальней комнате для практик. Он скатал из худи «подушку», поставил в ряд три стула и просто спал, спрятавшись за столом — Хару вычислил его скорее по странной нехватке стульев у видимой части стола. Хару тоже как-то так спал. Даже при том, что общежитие близко, идти туда ради сорока минут сна — слишком расточительно. Проще прикорнуть где-нибудь в здании. Но не в общем танцевальном зале — там днем постоянно кто-то занимается.

Будить друга не хотелось, но любопытство и жажда справедливости были сильнее сочувствия. Хару закрыл дверь комнаты для практик, но свет включать не стал. Единственное окно выходило на «парадную» часть здания, то есть было скрыто за декоративными панелями фасада и поэтому давало очень мало света, в комнате был практически полумрак. Хару сел на стол и этим разбудил Тэюна — получилось как-то громко.

— А? Что? — вскинулся тот.

— Прости, — примирительно сказал Хару. — Я тебя искал…

Тэюн сел на стул и сонно потер глаза:

— Я ужасно не выспался сегодня.

— И дело не в работе, не так ли? — улыбнулся Хару.

— Я взрослый человек, имею право смотреть аниме до четырех утра… когда в школу к восьми… Требую считать это моим способом снимать стресс.

Тэюн с наслаждением потянулся, подвинулся ближе к стене и попросил:

— И сядь на стул, а то у меня шея болит так на тебя смотреть… Восемнадцать лет, а суставы хрустят как у старого деда…

— Или как у профессионального спортсмена, — усмехнулся Хару, слезая со стола.

Он перетащил стул к торцу стола, чтобы было удобнее разговаривать, сел и с наслаждением вытянул ноги. Три часа дня, а он уже устал. Радует, что скоро каникулы. Продержаться лето, а с осени группа переходит на щадящий режим тренировок, фактически взяв паузу — Хару, Тэюн и Юнбин будут готовиться к экзаменам. И, вроде Шэнь подумывает о поступлении в университет на хореографа, так что, возможно, в итоге к экзаменам будут готовиться вчетвером. К этому времени как раз завершится шоу девчонок и агентство будет занято их дебютом, так что всё вполне удачно складывается. Камбек с корейским колоритом они будут готовить тоже осенью, просто очень медленно, ведь сам релиз этого мини-альбома запланирован уже на середину декабря.

— Так что случилось-то? — спросил Тэюн.

Хару коротко рассказал о том, что он узнал сегодня, об уборщице Ким и Наён. Тэюн понял, что ему нужно, даже без слов. Достал телефон, снял с беззвучного режима, перешел в старый профиль мессенджера, а потом долго искал в чатах нужный контакт. Позвонил.

Парня звали Ким Увон, Хару это вспомнил еще до того, как Тэюн его нашел. Но Хару мало общался с одноклассниками, у него были контакты далеко не всех школьных знакомых — это у Тэюна шило в одном месте и постоянная тяга к общению.

Разговор они сразу перевели на громкую связь и Хару сообщил, что он тоже на линии. Коротко объяснили ситуацию. В динамике телефона — тревожное молчание.

— Увон, мы позвонили, потому что реально хотим помочь, — сказал Хару, — могу поклясться, что просто так, без необходимости, я никому ничего не расскажу. Но то, что сделала твоя мама — это очень серьезно, а у той девочки могут быть очень сильные адвокаты… судя по одежде и манере держаться — она из очень богатой семьи.

— Богаче Джиу? — мрачно усмехнулся Увон.

— Скорее всего — намного, — ответил Хару, — А еще она родственница Им Минсо, нашего продюсера.

Снова молчание.

— Ладно, — тяжело вздохнул Увон. — Хуже все равно некуда. Мама это делает из-за меня. В прошлом году, в ноябре, когда вы только-только ушли из школы… Джиу попросила меня помочь ей с организацией вечеринки… я… идиот, конечно. Знал же, что она никогда ничего не делает просто так, но побежал ей помогать. Мы арендовали помещение на мое имя, я вроде как делал все заказы, оплачивал всё наличкой тоже я. Вечеринка была…