Гришка против Пустынного демона (СИ) - Золотарев Егор

— А сабля? Моя сабля?

— Ее тоже нет. Как и кистеня, — вздохнул Ур. — Варлей мне сразу не понравился. На карьерах часто работают преступники.

Гриша обошел стороной Назифу, чтобы не попасть под горячую руку, и подошел к библиотекарю.

— Может, попытаться его найти? Он наверняка недалеко ушел. Сундук хоть и маленький, но тяжелый.

— Не найдем. Он же местный, все тропы знает.

Сзади послышались всхлипы. Назифа прижалась к дереву и плакала. Гриша не знал, как себя вести. Девичьи слезы всегда выбивали его из «седла». Он сорвал цветок, подошел и протянул ей со словами:

— Ну ты это… Прости дурака. Бес попутал.

— На что мне твои извинения? — она выхватила цветок, смяла его и бросила на землю. — Все напрасно.

— Как это – напрасно? Столько жизней спасли! Вспомни того с щупальцами, а людоеды. Я уже не говорю про демона и того вонюче-волосатого. Мы сделали много хорошего, а оно обязательно вернется.

Она перестала плакать, но все также прижималась к дереву.

— Я обещаю, что отдам тебе свою часть монет, которые заплатит наместник Эль-Кара.

— Не снимай кожу с крокодила, если хвост до сих пор шевелится, — глухо отозвалась она.

Гриша поджал губы и почесал затылок.

— А-а-а, понял. У нас говорят: не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Но я нисколько не сомневаюсь, что с тобой мы обязательно победим!

Назифа усмехнулась, вытерла слезы и кивнула:

— Нет смысла горевать о прошлом. Надо идти дальше. Может, ему золото нужнее. Но если я его встречу, то…

Она прищурилась, поджала губы и подняла вверх кулак. Юноша невольно сглотнул и решил не вдаваться в подробности того, что же произойдет с Варлеем.

***

— Как город называется?

— Верогу, — ответил Ур.

— Варавия, Варлей, Верогу – уже запутался в названиях. У них что, фишка такая на букву «в» давать имена и названия?

— Я не знаю. Никогда не был в этих краях.

— Эх вы, домоседы. Мы же почти всю вашу землю пешком обошли. И всего за несколько дней. А я пару лет назад с батюшкой и Лизкой в Баден-Баден ездил. Так недели три на каретах добирались. А вы пешком пару дней прогуляться не можете.

— Что вы делали в этом Бадене?

— Отдыхали. Развлекались.

— А дома вам запрещено отдыхать и развлекаться? — удивился Ур.

— Нет, но там же интереснее. Другое государство, другие обычаи, даже девушки не такие, как дома.

— У нас так не принято. Лучше дома – ничего нет. Я бы с вами не пошел, если бы не демон.

Вскоре деревья расступились, и они очутились на краю долины. Между большими, поросшими лесом, холмами, находился город. Он не был огорожен стеной, как Груфу, и больше походил на Эль-Кар. Каменные домики с разноцветными крышами выстроились ровными рядами вдоль узких улочек. В центре каждого перекрестка стояла статуя или небольшой фонтан. Плодовые деревья росли на каждом шагу. С них падали созревшие фрукты, и дети гоняли их вместо мяча.

— Как здесь хорошо, — сказала Назифа и погладила мимо пробегающего мальчонку.

— И еды много, — Гриша сорвал грушу, висящую над головой. — Надо у кого-нибудь спросить, где лирры живут.

Он подошел к старушке, раскладывающей свежий хлеб на стол у дверей дома.

— Здравствуй, бабушка! — улыбнулся он.

Но та отпрянула, выставила перед собой пустую корзину и проскрипела:

— Ты кто такой?

— Меня Гриша зовут, а во-он там мои друзья: Ур и Назифа. Я всего лишь хотел спросить, где живут лирры?

— Зачем они тебе? Золото хочешь найти? Это дурное дело, дурное. Ничего хорошего от них не стоит ждать. Ты лучше хлебушка свежего купи. На сыворотке и масле испекла. Ни у кого нет такого вкусного хлеба! Вот любого спроси, каждый подтвердит, что у донны Виолы самый вкусный хлеб во всей Варавии, а не только в Вероге.

— Донна Виола, у меня денег нет. Может, подаришь нам одну буханку? Нас местный паренек ограбил. Унес …

Но она замахала рукой, будто отгоняла ворону:

— Иди-иди-иди. Нет денег – нет хлеба. Иди, чужеземец, а то покупателей пугаешь, своей белой головой.

Гриша хотел высказать ей все, что он думает о ней, о Варлее, о демоне, об этом мире и о том, что негоже человека с родной усадьбы воровать и подкидывать куда вздумается. Он набрал полную грудь воздуха и хотел вывалить длинную тираду ругательств, но услышал свист и повернулся на звук. Худенькая девушка с большими черными глазами поманила его пальчиком и исчезла за домом на другой стороне дороги.

«Что она от меня хочет? — подумал он, посмотрел на Ура и Назифу, уплетающих сладкие сочные груши и не обращающих на него внимания. — Может, хлеба хочет дать? Ух, старая карга! Столько напекла и пожалела голодным путникам. Чтоб тебе пусто было, ведьма!»

Юноша подошел к дому и заглянул за угол. Девушка ждала его и юркнула в еле заметную дверь. Он подошел к деревянной двери, но заходить не спешил. Ему вдруг пришло в голову, что его снова хотят ограбить.

«Нарочно заманивает в ловушку. Что-то не нравится мне этот народец. И почему Ур хорошо о них отзывался? В книжках о плохом не напишут, вот он и живет с шорами на глазах».

Однако любопытство пересилило осторожность. Он приоткрыл дверь, заглянул внутрь, но ничего не увидел. В двух шагах от двери висели плотные темно-зеленые шторы, где-то в глубине здания слышалась музыка.

«Так, ладно. Раз пришел, то пойду до конца. Все равно у меня нечего красть…Разве только розовую кофточку».

Гриша отодвинул шторы и остановился, как вкопанный. Полукруглая комната с высокими потолками и красными стенами светилась от множества свечей, расставленных повсюду: на люстре, висящей под потолком, на подсвечниках, стоящих в углах, в блюдцах на барной стойке и на клавишном инструменте, напоминающей фортепиано. На мягких бежевых диванах и на высоких стульях сидели девушки. Одни со скучающим видом глазели на улицу, в щель между красными шторами, другие пили из хрустальных чаш, а третьи подпевали взрослой тучной женщине, играющей на музыкальном инструменте.

Вдруг перед ним возникла та самая девушка с большими глазами, схватила за руку и потянулся внутрь.

— Милые, у нас гости! — звонко закричала она. Девушки резко повернулись. Грише они напомнили гончих на охоте, когда те услышали дичь.

За секунду из обычных скучающих женщин, они превратились в опытных соблазнительниц. Девушки вскочили и, плавно покачивая бердами, окружили его. Полные груди с трудом удерживались в маленьких тесных лифах. Полупрозрачные ткани не скрывали, а, скорее, оголяли точенные фигурки.

— Какой хорошенький! — мелодичным голосом сказала одна с золотой серьгой в носу и бесстыже провела рукой по его груди. — И сильный.

— Посмотрите, какие золотые волосы! — воскликнула другая, запустила руку в его шевелюру и помассировала голову.

«А это приятно», — с удивлением подумал Гриша и, откашлявшись, представился:

— Дворянин, юнкер Михайловский Григорий Степанович. Очень приятно оказаться в окружении столь очаровательных нимф!

Музыка перестала играть. Тучная женщина встала из-за инструмента, подошла и, оценивающе оглядев его с головы до ног, сказала:

— Ты в «Доме неги и блаженства» донны Витории. Это я. Наш девиз: ни один мужчина не уходит от нас неудовлетворенный!

— Хороший девиз, — похвалил Гриша и вздрогнул, кто-то нежно погладил его по ягодице. — Я бы даже сказал: лучший из всех, что я слышал.

— Не стой в дверях. Проходи и присаживайся.

Две прелестницы взяли его под руки и проводили до дивана. Остальные разбежались и вскоре вернулись с подносами и кувшинами.

— Вот за это спасибо!

Девушки уселись у его ног, протягивая подносы с едой. Там было жареное мясо, несколько видов сыров, лепешки, разнообразные фрукты и сладости. Гриша с жадностью набросился на еду. В это время дона Витория села за инструмент и снова полилась приятная мелодия.

— Откуда вы? — спросила остроносая девушка с пухлыми розовыми губами.

— Далеко, очень далеко, — махнул рукой Гриша и отпил из протянутой чаши сладкое вино.