Праздник под угрозой (СИ) - Хай Алекс

Но в этот момент позади нас, на чердаке, раздался грохот. Звук был резким, словно что-то упало, и слишком громким, чтобы его можно было проигнорировать. Мы оба резко обернулись, и я почувствовал, как Ида крепче схватилась за мой локоть.

— Что это? — прошептала она, её голос дрожал.

Я прищурился, вглядываясь в темноту выхода.

— Мы здесь не одни.

Глава 17

— Черт! — Ида крепче прижалась ко мне и замерла. Её плечи дрожали то ли от страха, то ли от холода. Она взглянула на меня, безмолвно спрашивая, что мы будем делать дальше.

Я жестом показал ей оставаться снаружи на крыше, а сам медленно залез в окно чердака. Доски скрипнули под моим весом, и я, сдерживая дыхание, зажёг «Люмен». Мягкое голубоватое сияние осветило пыльные балки, свисающие паутины и хаотично разбросанные старые вещи, отправленные сюда в вечную ссылку.

— Кто здесь? — спросил я громким шёпотом. — Выходи по-хорошему.

Ответа не последовало, но я уловил шорох ткани и быстрые, нервные движения. Прислушиваясь, я двинулся к углу чердака, стараясь не наступить на старые доски, которые грозились выдать меня громким треском. Ощущение напряжения усиливалось — каждый мой шаг казался слишком громким, а сердце билось так, будто его могли услышать даже снаружи.

Свет магического шара осветил угол, и я, наконец, увидел…

— Да вы издеваетесь⁈

Черкасов и Аграфена, оба в съехавших набекрень париках, застыли, пойманные с поличным. Их лица выражали смесь паники, смущения и раздражения. Черкасов, всё ещё держа Аграфену за руку, беззвучно открывал и закрывал рот, словно вытащенная из воды рыба.

— Алексей Иоаннович! — прошипела Аграфена, нервно поправляя накидку на бледных плечах. Её тон был одновременно сердитым и растерянным. — Что вы здесь делаете?

— Тот же вопрос хотелось бы задать и вам, господа, — сухо ответил я.

Черкасов покраснел так, что это было заметно даже в голубом свете. Забавно, а ведь мне казалось, что он давно утратил способность смущаться — с его-то донжуанским списком. Экспедитор спешно поправил воротник бутафорского камзола.

— Полагаю, Алексей Иоаннович прекрасно понимает, что мы здесь делаем, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.

Что ж, хотя бы не стал отнекиваться и искать дешевых оправданий. Аграфена запоздало отпрянула от своего визави, стараясь вернуть себе серьезный вид. Получилось скверно.

Я не выдержал и поднял руку, жестом предлагая им остановиться. Глубоко вдохнув, я попытался сохранить серьёзное выражение лица, но внутренне уже боролся с хохотом.

— Ты мне только одно скажи, Феня, — улыбнулся я. — Тебе нужна помощь, или все в порядке?

Аграфена сузила глаза и сложила руки на груди. Она явно собиралась что-то сказать, но тут я услышал за спиной движение — Ида, не выдержав ожидания, влезла внутрь.

Глаза Юсуповой округлились, как у испуганного котёнка, когда она увидела нас троих. Пауза, возникшая между нами, была настолько неловкой, что даже скрипучие доски чердака, казалось, напряглись.

Мы все замерли, переглядываясь. Я не знал, что было смешнее — выражение лица Аграфены, смущение Черкасова или то, что мы с Идой выглядели ничуть не лучше.

— Что ж, зная тебя, Феня, полагаю, ты отправилась сюда добровольно. В таком случае мы с Идой Феликсовной ничего не видели, — наконец сказал я. Мой голос дрожал от подавляемого смеха.

Аграфена снова открыла рот, чтобы что-то сказать — наверняка собиралась меня отчитать по привычке. Но затем вспомнила, в какой ситуации находилась сама. Её лицо приняло выражение сдержанного упрёка, но она решила не усугублять ситуацию.

— Ну и мы тоже ничего не видели, — заявила она наконец, её голос был резким, но уже без прежней злости. — Никто ничего не видел.

Черкасов коротко кивнул, не сводя глаз с моей спутницы. Да уж, ситуация, мягко скажем, дурацкая.

— Прекрасно, — ответил я, подавая руку Иде, которая всё ещё стояла с выражением человека, попавшего в самый странный момент своей жизни. — Тогда мы пойдём, а вы… наслаждайтесь моментом.

Аграфена и Черкасов проводили нас столь пристальным и тяжелым взглядом, что он ощущался физически. Я не мог сдержаться и, выходя с Идой в коридор, шепнул:

— Чердак, оказывается весьма популярное место уединения.

— Раз так, стоит поставить здесь лакея, — тихо отозвалась Ида.

Когда мы наконец спустились в тёмный коридор, девушка остановилась и прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться слишком громко.

— Алексей, — начала она, её голос был полон смеха. — Ты видел их лица? Аграфена была… Она нас чуть не испепелила взглядом!

Я прислонился к стене, прикрыв лицо рукой, чтобы скрыть свою улыбку.

— Что ж, у всех есть маленькие невинные тайны.

— Такие ли уж невинные? — вскинула брови Ида. — Сдается мне, ваша помощница и этот майор уже не впервые оставались наедине…

— Как и мы, Ида Феликсовна.

— Ну… да. И все же эту сцену я запомню надолго!

Мы ещё долго смеялись, подшучивая над ситуацией. Этот момент, полный напряжения и комичности, неожиданно сблизил нас ещё больше.

После того как мы спустились с чердака и вернулись в гостевые залы, я проводил Иду до компании знакомых дам. Она благодарно улыбнулась, но в её взгляде ещё теплилась искра пережитого нами момента. Я же, мысленно вздохнув, отправился в кабинет — проверить, как там Уваров.

Открыв дверь, я застал неожиданную картину: Татьяна сидела с книгой в руках, а Лёня мирно спал на соседнем кресле, его голова склонилась набок. Таня выглядела абсолютно спокойной.

— Что здесь происходит? — спросил я, прикрывая за собой дверь. — Ты присматриваешь за ним?

Она подняла на меня глаза, не отрывая пальца от страницы, словно чтобы не потерять место.

— Ага, — спокойно ответила она. — Полагаю, твоя работа, судя по сонному заклинанию. Кто-то же должен был позаботиться о твоём товарище, пока ты шастаешь по закоулкам со своей дамой сердца.

— И откуда это такая преступная осведомленность, сестрица?

Таня усмехнулась и отложила книгу.

— Оттуда, милый братец, что я, в отличие от тебя, сижу в этом доме почти безвылазно. И успела изучить каждый закоулок нашего особняка. А вы с княжной Юсуповой настолько сблизились в последнее время и так друг на друга смотрите, что даже слепой поймет — между вами что-то есть!

Что ж, сестренка явно натренировала наблюдательность. И, зная Таню, я бы поставил на то, что она наверняка захочет что-нибудь в обмен на свое молчание. Интересно, знала ли она об Аграфене?

Я улыбнулся, указав на Уварова.

— Спасибо, что приглядела за Леонидом.

Она взглянула на безмятежного парня и, слегка прищурившись, уставилась на меня.

— С тебя ещё станется, Алексей. Я уже придумала, что попрошу взамен. Но пока не скажу. Всему свое время.

— Где же твои милосердие и благотворительность, сестрица? — с сарказмом ответил я, слегка поклонившись. — Но всё равно спасибо.

Я подошёл к Лёне, потряс его за плечо, чтобы разбудить.

— Подъём, герой. Спать на балах — это уже слишком.

Он медленно открыл глаза, моргнул и натянуто улыбнулся.

— Простите, я… кажется, немного переутомился…

— Всё в порядке. Таня присмотрела за тобой. А теперь нужно вернуться к гостям, — сказал я. — Остался только котильон, потом все начнут расходиться.

Лёня кивнул, вставая. Таня поднялась вместе с ним и, махнув мне рукой, удалилась, что-то шепнув ему на ухо. Он смутился, но улыбнулся.

Я отправился в танцевальный зал. Там уже собрались гости, у которых ещё остались силы на развлечения. Оркестр заиграл лёгкую, но ритмичную мелодию, а распорядитель объявил котильон. В зале царила атмосфера оживления: дамы поправляли свои платья, а кавалеры оживлённо обсуждали, кого хотели пригласить на предстоящий танец.

В этот момент ко мне подошла матушка.

— Алексей, дорогой, — начала она с лёгкой улыбкой. — Ее величество будет очень рада, если ты пригласишь на котильон её фрейлину, княжну Мещерскую.