Ненужная жена. Хозяйка лавки "У блюдечек" (СИ) - Князева Алиса

Что-то внутри меня взрывается:

— Лерта! — голос звенит от гнева. — Немедленно убери руки и выйди!

Она отшатывается, явно удивлённая моей реакцией:

— Ну чего ты так? Я же просто…

— Уходи! — повторяю, чувствуя, как дрожат руки. — Как тебе такое в голову-то пришло? Он болен, беспомощен, а ты… — задыхаюсь от возмущения.

— Фи, какая злюка, — она надувает губы. — Я же из любопытства…

— Оно неуместно, — цежу сквозь зубы, становясь между ней и кроватью. — Уходи. Сейчас же.

— Ладно-ладно, — она поднимает ладони. — Какие мы собственницы! А ещё говорила, что он тебе не нужен…

Захлопываю за ней дверь и прислоняюсь к ней спиной, тяжело дыша. Сердце колотится как безумное. Никогда не думала, что во мне может быть столько ярости.

Медленно возвращаюсь к кровати. Эридан по-прежнему неподвижен, но мне кажется, что его лицо чуть напряжено, будто ему неприятны были эти прикосновения. Хотя, возможно, я просто всё придумала.

— Прости, — зачем-то извиняюсь я, осторожно поправляя одеяло. — Я не должна была позволять…

Останавливаю себя. С кем я разговариваю? Он же не слышит. Но всё равно не могу удержаться — легко касаюсь его руки:

— Отдыхай. Надеюсь, утром ты проснёшься в полном порядке, — поджимаю губы и выдавливаю нервную улыбку. — И свалишь из моей лавки. Кстати, она названа так не в честь тебя. Это тест на испорченность, и ты его не прошёл.

И почему-то кажется, что его лицо чуть разглаживается, становится спокойнее. Наверное, просто игра воображения.

«А ещё говорила, что он тебе не нужен…» — вспоминаются слова Лерты, и я чувствую, как снова краснею. Похоже, я многого о себе не знаю.

Глава 41

Знакомые лица ремонтников действуют успокаивающе.

Это те же ребята, что помогали чинить мой дом, уже знаю, что они надёжные и спокойные.

Обменявшись приветствиями, я оставляю их заниматься окнами. Утром придётся ещё и уборкой озадачиться, но пока мне хватит потрясений, и я очень хочу спуститься в мастерскую.

Перед этим в последний раз заглядываю к Эридану. Его состояние не изменилось — дыхание ровное, лицо спокойное. Решаю приоткрыть окно, чтобы впустить в комнату свежий воздух, укрываю бывшего одеялом и, уперев руки в бока, поджимаю губы.

— Будь уверен, это проявление заботы не потому, что ты заслуживаешь!

Не знаю, зачем я всё это говорю.

Качнув головой, разворачиваюсь и иду к лестнице.

Мой чайник ждёт меня, такой же, как я его оставила. Провожу пальцами по гладкому боку — высох идеально, ни трещинки. Удивительно, как много изменилось за эти дни, а он остался прежним. Клянусь, вот за это я и обожаю гончарное искусство. Всем нам нужно что-то постоянное в чудовищно переменчивом мире.

Готовлюсь к обжигу, волнуясь сильнее, чем перед экзаменами. Новая печь, времени совсем не осталось, права на ошибку у меня нет.

— Эй, дом, — зову я. — Знаю, тебя расстроил мой спонтанный отъезд, но, я надеюсь, тебе хватит сил дать мне ещё один шанс? Не помешали бы твои советы во время обжига.

Проверяю температуру — нужно начинать с невысокой, постепенно повышая. Слишком быстрый нагрев может привести к растрескиванию, и тогда вся работа пойдёт насмарку. Думаю, в этом мире уместно говорить, что гончарное дело похоже на магию — тоже требует терпения и точности.

Сверху что-то ударяется, и я замираю на миг, прислушиваясь. Появляется странное желание пойти проверить Эридана, но потом я слышу смех рабочих, которые смеются и подшучивают над кем-то неуклюжим. Похоже, ничего особенного. Если бы мой бывший восстал, они наверняка реагировали бы иначе.

Эридан… Отгоняю беспокойные мысли, сосредотачиваясь на работе. Сейчас главное — правильно расположить чайник. Ставлю его на полку в печи, убедившись, что вокруг достаточно пространства для циркуляции воздуха. Важно, чтобы жар распределялся равномерно.

Разжигаю огонь. Первый обжиг — самый ответственный момент. Конечно, я уже делала пробные на небольших комочках, чтобы немного приловчиться к работе печи, но это совсем не то же самое, как размещать внутри чистовое изделие. Сейчас выясним, не допустила ли я ошибок в вытягивании и прочем.

Нужно чтобы температура поднималась очень медленно — не больше ста градусов в час. Иначе пар, образующийся внутри глины, может разорвать изделие.

Сажусь перед печью, наблюдая за огнём. Пламя завораживает, и я невольно вспоминаю другое пламя — тот, что видела в глазах Эридана. Драконье пламя, такое же опасное и прекрасное.

Первые два часа самые критичные. У меня здесь было припасено немного еды, так что я успеваю перекусить подсохшим печеньем, не отходя от печи и присматривая за чайником. Поддерживаю небольшой огонь, периодически проверяя температуру. Когда-то я боялась этого процесса — столько всего может пойти не так. Теперь же нахожу в нём странное утешение. Может, потому что здесь всё зависит только от моего мастерства и внимания?

Становится жарко, так что я приоткрываю окно. Вытираю пот со лба, подкладываю ещё дров. Теперь можно немного увеличить температуру. Где-то наверху слышны голоса рабочих, стук молотков. А здесь, у печи, словно другой мир — тихий, наполненный только потрескиванием огня и теплом.

Провожу рукой по столу, где обычно работаю. На нём ещё остались следы глины — той самой, из которой я лепила этот чайник. Кажется, это было в другой жизни. До того, как Эридан… До всего этого.

Печь пощёлкивает, набирая температуру. Пока всё хорошо, глина начнёт спекаться. Мы, люди, как эта глина. Тоже меняемся под воздействием жизненного жара. Становимся крепче. Ну, или ломаемся.

Первый обжиг займёт около восьми часов. Потом нужно будет дать изделию медленно остыть — ещё сутки минимум. И только после этого можно будет приступать к глазури и повторному обжигу. Нельзя торопить процесс, как бы ни хотелось увидеть результат.

Надеюсь, моя ссора с Лертой никак не скажется на заказе. Мы же даже не обсудили детали. А всё из-за Эридана.

Невыносимый мужчина!

Тихий шорох у двери заставляет меня обернуться. На верхних ступеньках лестницы появляется знакомый силуэт.

— Перец! — восклицаю я, и сердце теплеет от радости.

Кот неторопливо входит, держа хвост трубой. Его янтарные глаза внимательно осматривают помещение, словно проверяя, не изменилось ли что-то за время его отсутствия. Подхожу к нему, опускаюсь на колени:

— Ну где же ты пропадал?

Перец позволяет себя обнять, и я зарываюсь лицом в его мягкую шерсть. От него пахнет улицей, дымом и чем-то неуловимо тревожным. Он мурлычет, но как-то встревоженно.

— Ты даже не представляешь, что тут было, — говорю я, почёсывая его за ушами. — Эридан… он наверху, без сознания. Какие-то люди напали на нас, использовали что-то странное…

Перец вдруг напрягается в моих руках. Его мурлыканье обрывается, и он пристально смотрит мне в глаза:

— Возможно, я знаю, что это было.

— В каком смысле? — я невольно крепче прижимаю его к себе.

— На улицах неспокойно, — его голос звучит напряжённо. — Слишком тихо. Так бывает перед бурей. Я забрался в старые переулки, туда, где даже крысы предпочитают не показываться…

Он делает паузу, и я нетерпеливо спрашиваю:

— И что ты там услышал?

— Говорят, появилось новое оружие. Какой-то препарат, способный свалить даже дракона. Бандиты хвастались, что раздобыли его, но я не знаю у кого.

Чувствую, как холодеет спина:

— Ты уверен?

— Я сам слышал их разговоры. Они называли это «драконьим сном» или как-то так. Говорили, что это может парализовать любое магическое существо и помешать ему восстанавливать энергию.

— Боги… — шепчу я. — Нужно предупредить Рейнира. Ты не слышал, где они это хранят? Или кто именно торгует?

Перец щурится, вспоминая:

— Конкретного места не называли. Но я могу предположить, что искать нужно начать с доков, рядом с рыбным рынком.

— Почему?

— Потому что в это место никто не сунется по доброй воле.