Как я строил магическую империю 14 (СИ) - Зубов Константин

Девушка бросилась к магу, а я посмотрел на повернувшегося ко мне полковника.

— Свяжитесь со своими. Скажите, что нижегородцы напали на наши делегации. С этой секунды Савино объявляет независимость и находится в состоянии войны с Нижегородской империей. Укрепите оборону и ждите, пока Фёдор Михайлович придёт в себя. Скорее всего, власть в Нижнем захватили неизвестные лица. Предположительно, очень сильные маги. Мне нужно время, чтобы разобраться с ними. И да, думаю, вам не стоит рассказывать рядовым гражданам о том, что это напали именно нижегородцы. В идеале вообще до выяснения всех обстоятельств об этой ситуации по радио не говорить, в будущем это может помешать прочному миру.

— Я вас понял, — после короткой паузы ответил полковник и, резко развернувшись, выбежал из дома.

— Я всё передал домой, Дим! — сообщил Гензо.

«Скажи ещё, чтобы не приближались к тарелкам противника. Носители тайны Савино покидать не должны. И отзовите всех наших, кто находится на нижегородской территории».

— Есть! Там, кстати, жемчужины привезли.

— Влад. Займись ремонтом досок.

— Есть!

— Свят, мчи в Савино, надо успокоить людей. Бери Катю и пусть Иваныч покажет ваше выступление и там и в Лос-Сантосе. Расскажи всё, как было, объясни, что я уже занимаюсь вопросом и лично выступлю позже. Ещё скажи, что мы постараемся решить проблему без крови. Кто хочет, может уйти в любой момент, мы держать не будем.

— Есть!

«Гензо, ещё свяжись с Харитонычем. Пусть связывается со всеми подряд, начиная с Лазарева, и рассказывает правду».

— Есть!

Что ещё?

До хрена всего, но самое первоочередное вроде уже делается.

— Как он? — Я сел на корточки рядом с Милой.

— Сильно зацепило и опустошило, но он выживет.

Хоть одна хорошая новость!

— Дима. — Фёдор Михайлович снова открыл глаза. — Ты должен остановить войну!

— Остановлю, — кивнул я и коснулся пальцами плеча старика. — А вы должны выжить. Я выделю наших лучших магов, они сопроводят вас до Перми.

Я выдавил из себя улыбку, а потом резко встал, кинул взгляд на обугленные куски моего портрета в лежащей на полу рамке и выбежал из разгромленной резиденции.

— Василиса, быстрее! — Вячеслав Матвеевич, когда-то бывший поджигатель, а сейчас глава представительства Савино в Усмани, держал в руках огромную коробку, а ногой дверь.

— Да, бегу!

Девушка обвела редакцию «Савинского вестника» взглядом и глубоко вздохнула. Вот дерьмо! Они уже почти стали самой популярной радиостанцией страны, и тут на тебе, такая подстава. Какой-то странный поклёп на князя, и пятнадцать минут на сборы самого ценного оборудования.

— Да быстрее же! — снова крикнул мужчина. — Сейчас дороги перекроют!

— Бегу! — Василиса поправила тяжелейший рюкзак, с трудом наклонившись, схватила с пола плакат «Савино — наш дом» и рванула к выходу.

Пять забитых битком фургонов с символикой Акулова уже ждали, и едва руководители запрыгнули в двери последнего, как машины, визжа покрышками, рванули в сторону ворот Усмани.

— Это ты удачно из Перми вернулась! — рассмеялся Вячеслав Матвеевич, пристраивая коробку на последнее свободное место.

— Да уж… — Василиса сняла рюкзак. — Как там ребята с рынка?

— Да у них же машины без символики. Должны нормально выехать… Черт!

— Что там? — Журналистка выглянула в окошко на задней двери. — Вот зараза!

Их быстро догоняла колонна не меньше чем из десяти полицейских машин.

— Можно попробовать прорваться, — проверяя пистолет, пробормотал Вячеслав Матвеевич. — Люди Мышкина не должны нападать на мирных.

— Ну, как тебе сказать… — Василиса потёрла нос. — Измена и нападения на князя и правую руку императора тоже не каждый день бывают. Хрен знает, что там у них за приказ.

— Это да.

— Вижу ворота! — доложил по рации водитель первого фургона. — Они закрываются!

— Вот дерьмо! — Василиса ещё раз кинула взгляд в окно — полицейские машины уже ехали вплотную. — Петя, останови прямо перед постом и, главное, улыбайся!

Не прошло и пятнадцати секунд, как колонна встала, и Василиса, распахнув двери, выпрыгнула на улицу. Девушка проигнорировала остановившиеся следом машины и заспешила к воротам.

— Что случилось, ребята? — нацепив на лицо самую обворожительную из своих улыбок, спросила она у шагнувшего ей навстречу капитана.

— Выезд из города закрыт! — хмуро произнёс тот, глядя журналистке за спину. — Приказ из Нижнего.

— Да ладно вам. — Девушка звонко рассмеялась. — Мы всего на минуту опоздали. Давайте вы сделаете вид, что мы успели проехать, а потом я про вас что-нибудь хорошее в новостях скажу.

— Приказ из Нижнего! — повторил капитан, и тут сзади раздался другой, гораздо более уверенный голос.

— Юдин, открой ворота!

Василиса обернулась, и её улыбка стала ещё шире.

— Но, господин майор, из центра…

— Открой ворота, я сказал! — грозно рыкнул Фёдор Филимонович Мышкин. — Не видишь, мы сопровождаем людей Акулова в Липецк⁈

— Есть! — Дежурный обернулся к своим и махнул рукой. — Открыть ворота!

— Спасибо, Фёдор Филимонович! — прошептала Василиса, когда они с майором быстро зашагали к концу колонны.

— Не за что, — так же тихо ответил Мышкин. — Мы проводим вас до поворота. Потом гоните на полную, скоро сюда прилетят тарелки. И передайте Дмитрию Николаевичу, что мы с Гусевым и Гайнутдиновым ближе к вечеру приедем в Огненную усадьбу.

— Обязательно передам! — Журналистка кивнула и запрыгнула в фургон. — Двинули!

Тяжёлые створки императорского кабинета распахнулись, и в него зашли Гордый в облике Рысева и его заместитель Антипенко.

— А где Дима? — спросил князь Толстой, вскакивая с кресла императора, в котором в ожидании возвращения переговорщиков успел задремать.

— Теперь тебе придётся играть себя самому, — буркнул глава «Альфы» и, бесцеремонно отодвинув князя, рухнул в кресло. — Накрыл его Акулов.

Толстой почувствовал слабость в ногах и, подойдя к гостевому стулу, опустился на него.

— Ты чего побелел-то? — поднял бровь Гордый. — Сам же говорил, что он для тебя всего лишь прикрытие. Или…

Лицо лже-Рысева вдруг удивлённо вытянулось.

— Да ладно, братан! Только не говори, что это никакой не твой двойник Дмитрий был, а Тимофей Толстой!

— Это я Тимофей, — после паузы тихо ответил князь Толстой.

— Во дела! — Гордый со всей дури шмякнул кулаком по столешнице и посмотрел на замершего рядом с ним зама. — Антип, ты слышал⁈ Вот это многоходовочники! Сколько там лет назад чрезмерно активный Тимофей Григорьевич Толстой вдруг якобы умер и все досталось его спокойному брату-близнецу Матвею? Пятнадцать⁈ А эти хмыри все это время водили всех за нос!

— Следи за базаром! — прорычал князь.

— Да, ладно, ладно, братан, что ты сразу! — командир «Альфы» рассмеялся, но тут же снова стал серьёзным. — И ты это… доставай свою тетрадочку, ну, ту, где способности Акулова записывал, я тебе сейчас туда много нового надиктую.

— Зачем? — вскинул голову князь Толстой. — Он что, жив?

— Ага, жив и здоров падла! И чудом нас всех там не положил… Знаешь почему?

— Потому что ты не такой крутой, как думал?

— Нет, мля! Потому что у него минимум четыре хранителя!

— Кого?

— Хранителя сраных! Иллюзий, изменений, воды и ветра! Если честно, я до последнего момента думал, что тут озеро нам насвистело, для того чтобы мы не расслаблялись, но не тут-то было. И самое забавное, — Гордеев оскалил зубы, — что мы теперь резко перешли из разряда плохих ребят в разряд спасителей мира.

— Это как? — Князь Толстой окончательно перестал понимать, о чём говорит собеседник.

— Да так, что раз существование хранителя — правда, значит, и остальное тоже. А остальное звучит следующим образом: если кто-то имеет больше одного хранителя, то отсчёт дней до конца мира включился. И если мы хотим ещё потоптать родную русскую землю, Акулова нужно срочно убить!